— Сам такой… — нехотя проворчал дракон и извиваясь словно змея, сполз с холма, заняв пустырь между мной и баррикадой.
— Нихуя он здоровый… Слышь, так это ты у него рубины пиздил? Ну ты бессмертный конечно… — нервно заключил Пугачев, явно обращаясь к стушевавшемуся Кабанову.
Елки-палки, какой же он огромный-то! Вроде уже не в первый раз вижу, но… Какой-то он слишком большой. В эту пасть двое меня влезут и еще место останется! Где там Селедка застряла?! Она меня кинуть что ли решила?!
— Я так понимаю, ты всех уже убил, да? — повернувшись к баррикаде задницей, спросил Валя.
Я как-то по детски развел руками:
— Ну, типа того…
— Экий ты террорист. Прямо таки "ударь-мужика агент четыре-семь." — хмыкнул ящер.
— Че?
— Да так, на коробке с каким-то блестящим блином прочитал… Ну и что мне с тобой теперь делать? — спросил дракон, одергивая хвост и грозно смотря на кого-то позади себя.
Видимо, кто-то любопытный решил у него чешуйку-другую спереть. Они там что, его первый раз видят? Хренли морды у всех такие напряженные? Еще и почти все стволы на него смотрят. Хотя должны на меня.
— Ладно уж, забирай зачем пришел. А то разошелся, понимаешь. Еще поубиваешь тут всех, кем мир-то потом заселять? — хмыкнул Валя и, не оборачиваясь полез лапой куда-то в толпу.
Он состроил задумчивую морду, бормоча что-то вроде «не та, не та, не эта». Судя по чьим-то пискам и возмущенным голосам на баррикадах, он лапал исключительно баб. Наконец он громогласно объявил, что «нашел» и выдернул из толпы какой-то желтый комок. Брошенный драконом, мешок протащился несколько метров по земле, болезненно ойкая, пока не замер у моих ног. Я не сразу смог опознать рыжую журналистку в желтом комбинезоне. Она была вся перетянута веревками, как подарочная упаковка — только бантика не хватало. Еще и кляп вставили. Понятно, видимо она и тут всех достала… Ну что же, за это я никого попрекать не стану.
— Не понял, а ты-то тут отку… Кхе, блять… Откуда ты? — резко закашлявшись, еле закончил я, уставившись на Бэйри.
Девушка вытаращилась на меня удивленными глазами. С секунду поглядев на мою физиономию, она вдруг пискнула и попыталась отползти назад. Не будь она связана, вообще бы за дракона спряталась. Блин, неужто я так плохо выгляжу?
Прокашлявшись, я сказал Пугачеву развязать журналистку. Блин, какого черта я кровью кашляю?! Селедка, как ты лечишь вообще, мать твою?!
— Да я тут… Ну… Гуляла. Интервью там… — неуверенно проблеяла рыжая дура, продолжая таращится на меня, как кролик на удава.
Я заметил, как Арфа играет жевалками, явно не обрадованная неожиданной встречей. Как, похоже, и сама Бэйри. Она все пялилась на меня, с крайне испуганным выражением.
— Солерия милосердная, что с тобой стало… В смысле… Ну, хорошо выглядишь! — фальшиво лыбясь во все зубы, выдавила журналистка, благодарно кивая рядовому и поднимаясь на ноги. — Ну я это… Пойду? Не буду мешать вам и все такое… Святые небеса, какой же ты страшный! — не удержавшись, выпалила она и тут же, спохватившись, комично стукнула себя кулаком по голове, высунув язык.
Типа шутка такая.
— Странная у вас любовь какая-то. Может этот, как его… Недобор? Нет. Недотрах! Точно. Недотрах у вас. — закивал Валентин, до этого молча наблюдавший за этой сценой.
Какая еще любовь? Блин, он как всегда в своем репертуаре… Вот послушаешь его — придурок придурком. А с виду вроде страшный. Может Солерия ошиблась? Может он не при делах?
— Я не понял, ты не за ней что ли пришел? — спросил он, после недолгой паузы.
Краем глаза, я отметил, как Арфа внимательно уставилась на меня, так же ожидая ответа. Да и солдаты тоже как-то напряглись. Они что, серьезно поверили что я сюда из-за этой дуры приперся?!
— Да я понятия и не имел что она здесь. Хренли уставились?! — развел я руками и обернулся к бойцам.
— Ну, а зачем ты тогда здесь? — удивленно почесал затылок Валентин.
Эм… Я уже и сам забыл. А! Вспомнил!
— А затем, пидорасина чешуйчатая, что ты меня грохнуть пытался!
Удивительно, но в этот раз я даже не пытался подавить страх. Его просто не было. Даже самому не верится. Стою и в открытую наезжаю на эту огнедышащую громадину.
— Я?! — возмутился Валентин.
— Ну прапор. Один хер он из твоей шоблы! — отмахнулся я, устало растирая глаза пальцами.
Опять меня в сторону повело. Кружится все, что аж тошнит.
Валентин несколько раз удивленно моргнул, что-то пробубнил себе под нос, почесал подбородок когтем размером с мою ногу и наконец заявил:
— Ну, точно. Так и было.
Хм, я уж подумал что он отмазываться начнет. Типа, неправда все это… Хотя, с чего ему отмазываться? Он гигантский крылатый динозавр, а я калека с пистолетом. Было бы перед кем оправдываться, как говорится.
— Знаешь… Вот люди. Ну, вы, люди. — он ткнул когтем в нас. — Вы же живете всего-ничего. А раньше жили и того меньше. Нет, я больше скажу! Девяносто процентов своей истории вы все жили банальной охотой и собирательством. Никакой цивилизации не было, понимаешь? — щелкнул он языком, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно.
— Ну началось… — устало проворчал я, усиленно массируя висок и борясь с все усиливающимся головокружением.
Но никто никак не отреагировал на мою бурчание. Что Арфа с Бэйри, что бойцы с интересом уставились на дракона, ожидая продолжения. По-моему, на баррикадах кто-то принялся переводить его речь. Тьфу, идиоты. Он этим бредом меня каждый раз потчует. Нашли кого слушать! Мои истории про училище хотя бы смешные, а этот… А ну да, он же дракон! Чего бы дракона не послушать? Идиоты, говорю ведь.
— Никакой письменности, никаких технологий. Старшие поколения ничего не оставляли потомками. А к чему это я? А! Я говорю о краткости человеческого бытия! Что в масштабе личности, что в масштабе мира. Вы и получились-то случайно! Нет, ну правда! Вы вообще знаете что ваш вид возник в время межледниковья? Что та самая, "вечная" зима была вообще не из-за войны? Вернее, из-за нее, но она лишь ускорила процесс и вообще… — Валя замолчал, раздумывая над следующим предложением, задумчиво щелкая когтями. — Вот вы все про свободу болтать любите, что фелехрены, что люди. А ведь по настоящему свободные народы не основывают государств! Понимаете? Чтобы покорить других, нужно сначала самим покорится кому-то. Другим людям или еще кому. Драконам, например! Можно даже одному. — усмехнулся он, горделиво расправляя крылья.
Он продолжал самозабвенно трепаться о прогрессе, жесткой, но справедливой руке и о светлом будущем, которое мы заслуживаем, но которое не способны построить сами. Достал, дебил чешуйчатый!
— Не понимаете ведь, правда? Вижу, не понимаете. А и ладно. Не понимайте дальше. Запомните хотя бы, что можно повлиять на ход истории, но остановить ее никак нельзя. И вот есть два стула… — Валентин ткнул когтем куда-то за мою спину.
Обернувшись, я увидел Солярку, наполовину высунувшуюся из коридора.
— Есть она, которая будет вам всем утирать сопельки и сюсюкать. Пока не помрет или крыша не съедет. И начнется у вас полное веселье и скатывание в каменный век. А есть Маня… А нет, Мани уже нет… Да и хрен с ним! Все равно дурак был. — пожал ящер плечами и хлопнул себя по груди. — А есть я. И я вам сопельки тереть не стану. Я вас сам разотру, если что не так. Зато вы людьми станете! Ну, естественный отбор, научный прогресс и всякое такое. Это-то понимаете? Что смотришь, толмач? Переводи давай. — бросил он в толпу.
Я уже почти не слушал. Шум в висках все усиливался и мешал сосредоточится. А к горлу подкатывал какой-то ком и отнюдь не тошноты. Что-то со мной совсем не то.
Дракон что-то еще рассказывал, распинался перед толпой, перед нами. По всей видимости, он дико перся от возможности выговорится. Прямо какой-то депутат или сенатор перед электоратом. Разве что флаеры никто не раздает.
— А можно я тоже кое-что скажу? — наконец напомнила о себе Солерия, выступая из-за моей спины и становясь спереди.
— Ну, валяй. — разочарованно выдохнул ящер, нехотя уступая сисястой барышне воображаемый микрофон.
Солерия обвела всех присутствующих взглядом, зачем-то кивнула Бэйри и на секунду задержала взгляд на мне. По-моему, в ее глазах было сожаление или что-то такое. Но через мгновение она опомнилась и снова приняла статную позу.
— Одиссей, возвращаясь на Итаку увидел призрака, и призрак сказал ему, что когда тот вернется домой, убьет своих врагов и наведет порядок, то он должен взять весло и идти вглубь острова. Идти сквозь горы и через реки. В дождь и бурю, в засуху и жару. Идти до тех пор, пока его весло не примут за лопату. Ибо только там, где море не причиняло человеку страданий, он сможет обрести покой…
И далее-далее-далее… Блять, как же вы заебали пиздеть! Я тут сейчас кони двину, похоже. А им лишь бы поболтать! Что-то мне совсем дурно… Нет, пора завязывать с этим. И когда они оба такими начитанными стали? Селедка вон, Илиаду оказывается читала. Откуда эта книжка здесь взялась вообще?
Закурив взятую с трупа сигарету, я вышел вперед, поднимая вверх руку.
— Вы меня оба… Кхм… Оба заебали уже. Хватит представление устраивать… — я снова закашлялся, но все же смог привлечь внимание этих мутантов. — Валя, я так понимаю, ты от своих бредовых идей не откажешься? — обратился я к дракону.
Я уже вообще смутно понимаю что там за планы. Знаю только, что в них входила моя смерть. Да и не только моя. А значит это крайне херовые планы!
— Это каких именно? От идеи не позволить какому вонючему, полумертвому человечку себя убить? — приподнял Валя чешуйчатую бровь и загнул первый коготь. — Или ты про ту, где эта унылая земля туповатых фелехренов наконец перестанет стагнировать и начнет делать хоть что-то интересное? — закончил он, зажав лапу в подобие кулака.
Значит, ни о каких «мирных» исходах речи не шло с самого начала. Тогда зачем болтовню разводить?! Чтобы меня помучать лишний раз?
— Короче, это да или нет?!
В голове все пищало с нестерпимой силой. Я с большим трудом умудрялся стоять прямо и фокусировать взгляд на рептилии.
— Вопросы задают дураки, повторяют дважды — идиоты! — сжав губы, заявил гигант.
Понятно.
Выплюнув сигарету, я проверил пистолет:
— Я вообще-то дохрена умный, чтобы ты знал. И вообще знаток. Вчера вот, мать твою знавал! — плюнул я алой слюной и, вскинув диковинный пистолет, выстрелил.
Целился я в глаза. И вроде даже одна из пуль попала куда надо, но то ли дракон зажмурился, то и глаза у него тоже бронированные, но толку особого не было. Он лишь болезненно рявкнул и замер уставившись на меня, злобно раздувая ноздри. Обычно добродушный и придурковатый взгляд, уступил место чему-то новому. На меня смотрел уже не Валя. Не странноватый дракон из какого-то детского мультика, а огромное чудовище, способное лапой раздавить пяток человек или броневик. Устрашающе раздувшиеся ноздри и гигантский злоебучий дракон. И глядел он на меня с неприкрытой враждой. Нет, даже со жгучей ненавистью. Дело было не в пулях. И, наверное, даже не в словах. А том, что я на мгновение смог его уязвить. Напугать, сделать больно. Напомнить ему, что он такой же смертный кусок говна, как и все остальные. И этого он мне прощать никак не собирался.
Из широко открытой пасти показалась искра и через мгновение мир вокруг заполонил полыхающий огонь. А я же просто продолжал стрелять ему в пасть, даже не понимая, почему пламя не достигло меня и не испепелило на месте. Огонь просто сталкивался с невидимой стеной и рассеивался по краям.
Ящер закрыл пасть и злобно зыркнул в сторону. Махнув лапой с невероятной скоростью, он играючи впечатал Солерию в стену возле тоннеля. Да так, что бетон пошел трещинами, а женщина стала напоминать поломанную куклу на шарнирах.
Снова уставившись на меня, он угрожающе начал приближаться. Нет, не затем, чтобы убить. Не только за этим. Он мог легко испепелить меня на месте, искрошить, разбить или разорвать на части. Но ему это казалось скучным. Он хотел отомстить. Показать мне, насколько я ничтожен. Ему было важно, чтобы я ощутил весь спектр отчаяния перед смертью. И вот, его голова, размером с грузовик, уже в какой-то паре-тройке метров от меня, а пасть медленно раскрывается. И я вижу как в глубине зажигается искра. Но и тут ящера ждет облом.
Оружейный грохот сразу трех стволов отозвался дикой болью где-то в черепе. Кабанов тупо садил длинными, Пугачев херачил огромного дробовика и даже Арфа наконец исполнила свою мечту и нашла себе живую мишень. Жаль, что не по размеру.
Валентин болезненно скривился и, быстро захлопнув пасть, отпрянул от меня. Угрожающе перебирая лапами, он небрежно направился к тройке самоубийц во главе с поломанной Селедкой. Я еле увернулся от когтистой лапы, едва не располосовавшей меня надвое и вскинул пистолет, целясь под длинный чешуйчатый хвост. И тут я кое-что увидел.
Тупой ящер напрочь позабыл про меня, решив оставить напоследок. Позволить мне насладится гибелью остатков взвода, так сказать. Но он забыл, что у меня может быть свое мнение на этот счет. А ведь мнение, как и дырка в жопе, есть у каждого! И эта самая дырка небрежно покачивается в какой-то паре метров от меня.
Мое тело почти не слушалось. Ног я и вовсе уже не чувствовал. Но на войне, как на войне, хули… Сжавшись пружиной, я наконец собрал все что еще теплилось во мне и вложился в единственный рывок. Прыжок, второй, третий и вот я уже складываю руки перед собой сигаю в прямо в чешуйчатую бездну. Удивительно, но узкий проход с легкостью пропустил меня, буквально засасывая внутрь с поразительной скоростью. Наконец, «вход» начал сужатся и я ощутил, как с ноги исчезает подошва, но было уже поздно Слишком поздно, пидрила чешуйчатый!
Не знаю, должно быть со стороны все это смотрелось очень комично. Наверняка дракон состроил непонимающую физиономию и вылупился на окружающих, потом наверное начал трясти хвостом, пытаясь вытряхнуть меня обратно. Не знаю, мне изнутри не видно.
Присказка "насоса" о том, что лейтенанта второго взвода "вечно все через жопу" — приобрела пророческое значение.
— Бля, фонарик бы… — буркнул я, цепляясь за к склизкие и противные стенки руками и отталкиваясь ногами от чего-то твердого, стараясь провалится как можно глубже вниз.
Или вверх? Все ходуном ходит, хрен поймешь! Пистолет уже куда-то подевался, а я продолжал проталкиваться сквозь тесно сжимающиеся стены. Я в кишке или где вообще? Ухватившись за что-то более-менее твердое впереди, я изо всех сил подтянулся и тут же провалился куда-то вниз. Меня погрузило в какую-то теплую противную слизь. Желудок что ли? Дышать нечем… Да пофиг! Сейчас посмотрим, какой он бронированный изнутри!
Хватаясь за все что можно взяться, я дергал изо всех сил. Открывая куски то ли органов, то ли плоти, то ли хер знает чего. Ну почему я с собой штык-нож не ношу? Было бы в разы проще. А то приходится аж зубами грызть… Стенки камеры судорожно сжимались, а меня кидало то вверх, то вниз. Или вправо-влево — хер пойми. После одного из таких толчков, я почувствовал, как в лоб больно врезалось что-то твердое.
Пистолет! Вывернув руку, я ухватился за рукоять и начал палить наугад во все стороны, даже не понимая, стреляю я вообще или просто так на спуск жму.
Наконец, судороги начали ослабевать и я уже хотел было порадоваться, но почувствовал, что зацепился за что-то ногой. И это что-то никак меня не отпускало. Дырка какая-то, что ли? Блин, засасывает! И воздуха уже вообще нет. Нет, ну нахрен, давай лучше в эту дырку. Здесь уже ловить нефиг. Кое-как втянувшись в узкий канал я попытался вздохнуть. Но тут же закашлялся. Дикая вонь! Но жижи нет, за что можно сказать спасибо.
— Это опять кишечник или что вообще? Почему не одного, блять, указателя?! Долбанный лабиринт… — подбадривал я себя, бубня под нос и пытаясь протиснутся дальше.
Но все-таки было очень страшно. Стенки давили так, что никак не мог даже нормально вздохнуть этого вонючего воздуха. И, хоть я никогда не страдал клаустрофобией, но находясь посреди неизвестной тесноты, в полном мраке и не в силах пошевелится, во мне разгоралась паника. Я даже не разу почувствовал, что стенки пульсируют, проталкивая меня все дальше и дальше. Не знаю, сколько времени я так «путешествовал». По-моему даже сознание терял, настолько сильно давило. Но одуплился я от чего-то твердого, ударившего по голове.
Писк в ушах превратился в гул паровоза, отчего я немедленно вскочил и, подскользнувшись, грохнулся обратно в какой-то рыхлый студень. Откашлявшись от мерзкой субстанции во рту, я осторожно открыл глаза.
— Ну охуеть теперь… — буркнул я, глядя на большую зубастую пещеру, висевшую в полуметре надо мной.
Это была пасть. Здоровенная драконья пасть! Раскрытая в немом исступлении, усеянная рядом острейших зубов и парой неподвижных ноздрей сверху. Из ее недр, прямо на меня, лилась какая-то гадость. Закончив наконец охуевать, я все же решил, что принятие душа из слюней и дерьма не входит в мои планы и отполз в сторону.
Нашарив руками более-менее сухую поверхность, в виде занесенной снегом брусчатки, я наконец попытался подняться на ноги. Все тело били судороги, то ли от холода, то ли от страха, или от всего на свете. С одежды и головы падали куски всякой гадости и текла противная жидкость. Наконец распрямившись и проморгавшись, я огляделся.
Дракон неподвижно лежал на снегу. Видимо, он недавно то ли бился в конвульсиях, то ли катался по земле… Баррикады из корзин с песком, мешков с крупами и всякой мебели — превратились в щепки и пыль. Несколько деревьев вокруг оказались поломаны, а невдалеке, виднелось огромное бревно, застрявшее в пробитой крыше одного из домиков.
Но главное, Валентин валялся без движения. Его глаза тускло уставились на меня, без какого либо намека на жизнь. Он однозначно был мертв.
Хрен знает, что я ему повредил. Порвал какие-то сосуды, попал пулей в сердце или еще что, но он таки сдох. Эта огромная древняя тварь взяла и сдохла. И убил ее я. Правда какой-то радости по этому поводу я не почувствовал. Меня всего трясло и казалось, что сердце стучит как-то не так. Будто пропуская удары.
Попытавшись утереть глаза от всякой дряни, я уставился на пистолет все еще лежащий в руке. Ствол был разорван, а казенной части вообще не было. Одна рукоятка осталась невредимой. Я трудом пытался бросить бесполезную железку, но кулак отказывался разжиматься. Лишь когда я больно приложился кулаком о бедро, пальцы наконец разжались и железка со звоном грохнулась о камень.
А вокруг меня толпились люди. Много людей. Они с неподдельным ужасом таращились на меня, нервно теребя в руках оружие не решаясь ни выстрелить, ни убежать.
— Ох, а про вас-то, дебилов, я и забыл… — проворчал, с трудом подходя поближе.
Передо мной оказалась какая-то молодая девчушка, которая при моем приближении взвизгнула, пытаясь отскочить назад, но напоровшись спиной о чью-то грудь, лишь в испуганно уперла в меня ствол какой-то винтовки. Оптику еще присобачила… Дилетанты.
— Дай сюда! А теперь пошла нахрен отсюда! — скомандовал я, хватаясь за ствол винтовки и без труда отшвыривая ее в сторону.
Девчушка даже не сопротивлялась. Она затравлено подняла плечи и упершись взглядом в землю пошла в указанную мной сторону. Будто ее мамка в угол поставила…
Я приблизился к следующей. Приглядевшись, я понял что мы уже знакомы.
— Гитлер капут, ептить. — сказал я первое, что пришло в голову.
Как будет «здрасте» по немецки я просто не знал. А говорить «бонжюр, ебать» не тянуло. Немка, вперившись в меня округлившимися глазами, нервно сглотнула и сама отшвырнула от себя автомат. Затем несколько раз моргнула, кивнула самой себе и обернувшись назад в толпу, сама выкинула оружие из чьих-то рук.
Дальше процесс пошел быстрее. Люди, уже сами начали сдавать стволы, без моей помощи. Они бросали винтовки в кучу и молча отходили в сторону, стараясь не смотреть на меня. Я поначалу не понял, с чего это они вдруг такими сговорчивыми стали. Пока не заметил, что позади меня, у тоннеля, выстроилось не меньше сотни мурзилок в доспехах. Среди них, болезненно морщась и опираясь на Кабанова, стояла Солерия. Арфа, Бэйри, Пугачев и даже Сивира. Судя по их взглядам я выглядел ну очень хреново…
Ну да, весь в дерьме, крови и грязи. Куда уж хуже.
— Могли бы и помочь, хули вытаращились! Слышьте, я кому… Ух е-мое… — я вдруг снова закачался, чувствуя как сердце пропускает удар за ударом.
Странное это ощущение, чувствовать как твое сердце совсем не бьется. Такая тишина вокруг сразу. И почему-то очень спокойно. По-моему, я сейчас упаду.