— Не знаю.
— Ты что-то чувствуешь?
— Нет, капитан.
— Тогда, что с тобой?
Бариус сильно вдохнул воздух носом и с выражением лица человека, готового к драке, ответил:
— Мне страшно.
Валиндук понимающе кивнул головой. Именно этого он и ожидал.
— Значит, здесь кто-то есть. — предположил он.
— Я так не думаю.
— Тогда, чего ты боишься?
— Я не знаю. Мне просто страшно.
Спецназовец опустил голову, и снова поднял ее, он смотрел куда-то вдаль, он произнес:
— Мне кажется, капитан, здесь никого нет… по крайней мере, из людей.
Крос внимательно огляделся по сторонам. Тихий дремучий лес не подавал никаких признаков жизни.
— Хорошо. Что ты чувствуешь? — спросил он.
— Только страх.
Военный офицер задумался.
— Ладно, давай разбудим еще кого-нибудь. Нужно узнать время.
Они разбудили всех членов команды, но время так и не узнали. Оказалось, что у каждого были сломаны часы, и никакими встрясками и ударами по корпусу привести их в рабочее состояние не удавалось. Механические повреждения отсутствовали. Анализ электроники, произведенный Лаеном, в очередной раз дал какие-то невообразимые результаты. Когда решили проверить компасы, очень сильно удивились — стрелки крутились по кругу с большой скоростью, и явно не собирались останавливаться на одном месте.
— Наверное, где-то поблизости большие залежи магнитного железняка. — с умным видом заключил ученый.
— Будем надеяться, что это именно так. — ответил капитан.
— Если я прав, то всю аппаратуру можно смело выкинуть.
Геолог на это только пожал плечами. Он еще раз просканировал территорию. Оказалось, что тепловой радар по-прежнему работает, но местность все так же была "чистой". Исправно работал и тот непонятный прибор, который определял направление пути и указывал местонахождение цели. Все были раздраженны, злы и напуганы. Их разбудили посреди ночи только, чтобы сообщить, что теперь больше невозможно будет точно узнать время и координаты. Равномерность сна была нарушена. Нервозность атмосферы усиливалась. Начинала копиться раздражительность. Появлялись первые признаки психоза.
Бариус Клавор сидел на все том же поваленном дереве и медленно высасывал из очередной зажженной сигареты табачные дымы, постепенно уменьшая длину тлеющего травяного столбика, закрученного в бумагу. Он держал на коленях свой автомат и вспоминал те страсти, которые происходили с ним буквально несколько мгновений назад.
Все постепенно снова ложились спать, пытаясь продолжить прерванный сон, но кто-то еще курил, кто-то подкидывал в костер веток, кто-то просто ходил в растерянности, не зная чем дальше заняться. В любом случае, ощущалось какое-то движение, пусть и затихающее, но хотя бы на данный момент не позволяющее полностью погрузиться в мир собственных чувств и размышлений, мир, в котором не было места внешним раздражителям, так вовремя всегда отвлекающим от неприятных мыслей и необоснованных страхов. В любом случае, ощущалось, что ты не один. Викториус Малочевский медленно подошел к спецназовцу и, не дожидаясь приглашения, сел рядом, сохраняя определенную дистанцию.
— В чем дело священник? — оглянулся Бариус. — Ищешь компанию?
— Что-то вроде того. — последовал непринужденный ответ.
— Надеюсь только, не собираешься грузить меня своими духовными материями?
— Нет, совсем нет. Просто хочу перекинуться парочкой слов.
Последовала долгая затяжка никотиновым дымом. Нежная тонкая бумага, сокращаясь под воздействием движущегося огненного кольца, медленно растворилась в воздухе, сверкая напоследок жизни своими красными угольками, и обнажила черно-белый, свисающий к земле безжизненный пепел. Еще мгновение и он, обвалившись под собственной тяжестью, полетел вниз, ударился о кожаный сапог и рассыпался на множество мелких кусочков, покрыв собой несколько листочков стоптанной травы. Из него были высосаны последние соки, и теперь он, не представляя больше никакой ценности, вернулся обратно в землю, от которой был когда-то взят. Тленное умерло, чтобы потом вновь зародить очередную тленную жизнь, и вновь умереть. Так продолжался многовековой круговорот.
Бариус достал пачку сигарет и предложил священнику. Тот отрицательно покачал головой.
— Я не курю.
Спецназовец пожал плечами и убрал пачку обратно.
— Что тебе еще нельзя делать?
— Много чего. — с улыбкой ответил Викториус.
Наступила пауза.
— А как-нибудь ты, вообще, расслабляешься?
Малочевский задумался.
— Знаешь, иногда мне кажется, что я постоянно нахожусь в напряжении в этом мире. Каждую секунду.
— Наверное, трудно так жить. — заметил Бариус, в очередной раз затягиваясь.
— Наверное. — ответил священник, немного поразмыслив.
— А, вообще, тебе как-нибудь можно развлекаться?
— Да, можно. Только, смотря, как.
Еще одна затяжка.
— Как тебе этот лес? — спросил священник.
— Странное место. — ответил Клавор, как ни в чем не бывало, и тут же перевел разговор на другую тему. — А почему ты пошел в религию?
Викториус задумался, пытаясь вспомнить причины своего посвящения.
— Однажды я соприкоснулся с вещами, которых не смог объяснить. Мне объяснил их один верующий друг. Он говорил настолько уверенно и настолько искренне, как будто бы знал, о чем говорит. Тогда я решил попробовать лучше разобраться в таком явлении, как вера.
— И сейчас ты можешь объяснить эти вещи?