Максим внезапно вскочил, забыв про кружку с кофе, которая упала на пол, и взревел:
— Где она, Гена?! — Максим уже не верил тем данным, что получил по Мега- Интернету, потому что случай с братом оказался неверным. — Поехали!
Гена побежал за ним, накидывая куртку, и сказал:
— Она в моем доме. Как ты собираешься ее спасти?
— Кровью. — бросил Максим, не оглядываясь.
Гена побежал в сторону гаража, в котором стоял дьявольский автомобиль в прямом смысле слова. Он развивал огромную скорость за миллисекунды, выбрасывая сзади адские струи огня. Этот автомобиль был запрещен для города, но Геннадию Мстиславовичу — богатейшему человеку России и очень влиятельной его персоне этот запрет ничего не значил, как это обычно и бывает в России.
— Сюда, — позвал Гена, открывая дверцу.
Максим придирчиво взглянул на «Демона» и отмахнулся рукой:
— По воздуху будет быстрее! Где твой лучший аирмобиль?
Гена, не отрицая, взмахнул головой в сторону соседнего гаража и пошел к нему. Гараж был с открывающимся верхом, чтобы можно было взлетать прямо из него. Они уселись; за руль взялся Гена. С помощью бортового компьютера он открыл верх гаража, и аирмобиль взмыл в небо.
— Далеко твой дом? — спросил Максим.
Гена закурил, слегка приоткрыл окошко и, наблюдая за безопасной высотой, ответил:
— В километрах пятидесяти отсюда. На этой штуке полет займет минут пять. — На лице Гены заиграло какое-то былое увлечение, страсть к большим скоростям, экстремальным гонкам. Чуть потыкав по кнопочкам, он заставил аирмобиль рвануться вперед с невероятным ускорением. Их тела погрузились в спинки сидений, в щелке приоткрытого окна засвистел ветер, а шкала скорости за десять секунд успела подняться до двухсот километров в час.
Гена закрыл окно, затушил сигарету и включил вентиляцию на минимальном уровне. Поначалу из-за небоскребов приходилось лететь недалеко от облаков. Ленивое сонное Солнце глядело в боковое стекло кабины и пыталось пригреть щеку Максима, но его лучи были уже слабы, не то, что летом. Над городом нависло серо-белое полотно из падающих снежинок, через которое пробивались редкие огни башен телерадиостанций и заводских труб. На второй половине пути деловой центр города закончился и здания пошли в два и три раза ниже. С этой высоты улицы города, потоки машин, людей были хорошо видны и уязвимы для полицейских аирмобилей.
— Почти прилетели, — сказал Гена и снизил скорость до сотни, начал снижаться. Дно аирмобиля прошелестело над плоской крышей шестиэтажного дома и зависло над таким же соседним. Эти две башни были соединены между собой крытым мостом-балконом с прозрачными пластиковыми стенами. Через них было видно, что внутри обустроено очень богато и современно.
Гена посадил аирмобиль на хорошо вычищенной от снега крыше. Максим незамедлительно вышел и дождался брата; волнение захватило его целиком. Они прошли в дверь небольшого строения, спустились по лестнице под крышу и оказались на шестом этаже. Внутри было просторнее, чем казалось снаружи. Башня широка — семь комнат уместилось на одном этаже. Гена указал на резную деревянную дверь:
— Яна там, — его голос чуть дрожал, и всплывало сочувствие. Он жалел Максима. Он еще хоть и не знал, что такое любовь, но предполагал, как отреагирует его брат, когда увидит тело Яны — бледное, почти бездыханное, не проявляющее никаких признаков жизни, только существовавшее неизвестно какими силами и ради чего, кого? Ради Максима, конечно! Но откуда оно могло знать, что он жив и все еще борется за любовь? Всем, кроме Максима, казалось, что души в этом красивом теле больше нет! Но тело ведь не разлагается, как подобает мертвецу, значит что-то останавливает этот процесс. Яна ждет могучей крови, ждет жизни, которую принесет Максим.
— Она была какое-то время в больнице, — сказал Гена. — Но потом я привез ее сюда. Не знаю почему. Просто привез. Здесь, хоть профессиональные доктора следят за ней, мне не сложно было нанять самых лучших специалистов.
Максим подошел к широкой красивой, подобно царской кровати. Глаза Яны были закрыты, верхняя губа чуть приподнята — края белых зубов сверкали от проникающего солнечного света через огромное окно. Золотые пряди ее волос растекались по подушке, спадали на лоб, прикрывая один глаз. «Моя спящая красавица, — подумал Максим» Одеяло закрывало плечи. Рядом на различных столиках, полках лежало множество каких- то медицинских приборов, экранов, показывающих состояние здоровья, но все это было отключено от питания. Максим осмотрел все эти приборы.
— Я нанимал множество известных профессоров, — видя, как Максим изучил взглядом медицинскую технику, пояснил Гена. — Они все это подключали к ней, пытались оживить, чего только не делали, но у них ничего не вышло.
Максим стянул с Яны одеяло до пояса и увидел талисман, рубиновое сердце которого сияло кровавым светом. Талисман лежал у нее на груди. Максиму почудилось, будто он прирос к ней и, видя спасение перед собой, зашевелился, рубин загорелся еще ярче.
— Тут есть капельница? — спросил Максим и запустил свои пальцы меж ее пальцев. Сжал кисть в подобие кулака, поднес ее руку к губам и поцеловал. Ее кожа была прохладной, пахнущей свежестью осеннего воздуха, молодой, будто еще только родившейся.
— Есть, — Гена открыл ящик тумбы и вытащил одну. Установил ее, как следует. — Макс, разве можно ее спасти кровью?
— Как раз ЕЕ и можно! — воскликнул Максим, сделал себе на руке надрез и наполнил капельницу своей кровью. Рана затянулась быстрее, чем можно было предполагать. Обмакнул ватку в медицинский спирт, потер ею внутреннюю сторону локтя девушки. Прижался ухом к ее груди и прислушался — сердце бьется, хоть и слабо, но неустанно бьется, в ожидании спасения. Если бьется сердце, значит, его кровь разнесется по всему ее телу, что и требуется!
— Макс, у вас с ней одна группа крови? — предупреждающе спросил Гена.
— Не знаю. Это неважно, — буркнул Максим и осторожно ввел иглу в ее вену, закрепил, чтобы не отпала. Его глаза увлажнились. Лик Яны вызывал жалость; он был красив, надменен и в то же время так беспомощен. Но помощь уже пришла!
— Теперь остается только ждать, — вздохнул Максим и поднялся с колена.
Неожиданно запиликал Генин телефон. Он вынул его из кармана и посмотрел на
маленький дисплей, на котором было изображение обоих близнецов, стоящих рядом со своей «Княгиней». Гена вышел из комнаты:
— Да?
Максим последовал за ним.
— Геннадий Мстиславович, авто-дизайнеры будут у нас завтра, — сказали близнецы.
— Хорошо, парни, можете возвращаться. У меня больше нет поручений для вас. На сегодня вы свободны. — Гена свернул телефон блокнотом и убрал обратно в карман. Потом приземлился в кресло напротив огромного телевизора, который выдавал трехмерное изображение, закурил.
— Гена, ты знаешь, что курение вредит здоровью? — шутливо спросил Максим, запустив руки в карманы.
— Знаю, — кротко ответил Гена. — Но только не мне и тебе! Ведь так?
— Так. — Максим без нужды взглянул на недавно затянувшийся прорез на руке. — Ты все знаешь о себе? Тебе ничего не надо рассказать о твоем теле?
Гена как-то болезненно засмеялся и выронил сигарету на пол. Закинул голову, будто обращаясь к небу, и остановил довольный взгляд на Максиме:
— Все, брат. Все я знаю. За то время, что ты отсутствовал, я всячески экспериментировал над собой. Мне было очень интересно, почему я не умер.
— Не все, — отрезал Максим. — Ты не знал, что простого человека можно спасти нашей кровью! О теле своем, может, ты и все знаешь, но о крови, сомневаюсь.
Гена сбросил маску довольства и усмешки. Его лицо стало заинтересованным. Он скрупулезно выслушал брата и признал, что не знал этого. В его голове промелькнули мысли: «Отныне надо быть осторожнее с огнем!».
Максим клацнул языком, показывая, что не надо быть таким уверенным в подобных вещах и ушел в комнату, где была Яна. Из ста миллилитров крови, что было в капельнице, осталось меньше половины. Кожа Яны приобрела румяный оттенок, стала горячей. Грудь активно вздымалась, набирая и выпуская из себя прохладный прозрачный как хрусталь воздух. От нее шло тепло, брызгало жизнью. Максим слегка переборщил с количеством отданной ей крови. Ее организм переживал второе рождение. Каждая ее клеточка просыпалась после длительного сна. Глаза все еще были закрыты, но веки чуть подергивались. Губы слипались и снова разлипались. Максим присел на кровать и провел горячей рукой по ее щеке, но теперь уже его кожа казалась прохладной, а не ее.
Яна должна была очнуться просто и естественно. Она должна была всего-навсего проснуться, как после крепкого сна. Долгие месяцы, что она спала, должны показаться ей не дольше секунды., но должно да не обязано. Иногда все получается так, как не должно было быть.
Внезапно дверь громко распахнулась, и в дверном проеме показался Гена. Яна дернулась и открыла глаза. Ослепительная зелень ее глаз воткнулась в Гену, который сначала сильно удивился, а потом обрадовался успеху брата. Он хотел предупредить Максима кое о чем, но тут же забыл об этом и подбежал к кровати, присел с другой стороны. Яна заметила боковым зрением Максима и повернула к нему голову, прошептала:
— Макс? — ее губы залились счастливой улыбкой, глаза засверкали. — Ты сильнее смерти! — она бросилась к нему на шею, тихо заплакала и уткнулась лицом в его плечо. Максим провел рукой по вьющимся ручьям ее золотых волос и звучно, дрожа, вздохнул, прижал к себе сильней. Он молчал. Слов не было. Была только безмерная радость, а слезы счастья не шли. да и зачем они? Слезы появляются от переизбытка чувств, которое сейчас Максим испытывал, но они не шли и все.
Гена сиял от радости где-то рядом. Максим поднял глаза — их взгляды встретились. Похоже, Гена был еще счастливее, чем Максим. Он что-то хотел выразить, но не мог; на его лице играл свет Солнца. Максим улыбнулся ему, сказав этим, что понимает его, и посмотрел в глаза Яне.
— А! — опомнился Гена. — Я же хотел сказать, Макс, что оставлю тебя ненадолго. Мне надо съездить за своей девушкой.
Максим кивнул и обратился к Яне:
— Ну, как ты себя чувствуешь, моя пробудившаяся красавица?
Яна улыбнулась, слез на ее лице уже не было. Она была счастливой веселой и готовой жить!