Яна захлопнула дверь, и «Княгиня» сама завелась, задав вопрос, куда хочет направиться владелица.
— Найти Гену! — приказала Яна.
— Запрос принят! — «Княгиня» сорвалась с места, отшлифовав асфальт колесами, так как в приказе были слышны нотки неотложности.
В бортовой компьютер «Княгини» была занесена индивидуальная информация о сотовом телефоне Гены. Используя эту информацию, машина могла найти его, где угодно и доставить разыскивающего туда в предельно малый срок. Скорость зависела от громкости и величавости приказа.
Город гудел ночной жизнью. Всюду разноцветные огни, кружащиеся аирмобили, голограммные объекты. Все шевелится, суетится, шумит, на этой планете, похоже осталось только одно спокойное существо, которое не говорит, не гудит, не мерцает, но плодородит и дает жизнь всем — это сама планета. Матушка Земля.
Яна крепко держалась за руль и пусто смотрела, куда ее везет покорная слуга «Княгиня». Она не могла сконцентрироваться на чем-либо, думать о чем-то одном. Ее слегка трясло, было холодно, хотя машина нагрела салон до двадцати пяти градусов. Что- то холодное и приятное разлилось в ее теле. Грудь морозило, словно снег попал в легкие, а мозг сжимало чем-то ужасно сильным, знакомым и неощутимым обычными плотскими чувствами. И это все вызывало непонятную радость, счастье.
Лысый мужик, который заливал топливо в машину, опять слег на землю, только уже от апперкота. Изукрашенное кровью и рассечениями лицо встретило холодный лед и окрасило его. Он вытащил свой мобильник и приставил к расплющенному уху:
— Братва, спасайте! — выкрикнул он в трубу. — Нас конкретно прессанули Мстиславовские! Их два вагона!..
Гена не дал ему закончить интересный диалог, ударив ему проклепанной подошвой своих ботинок прямо в то же ухо. Телефон разбился о его череп и отлетел под колеса машины. Мужик завопил, сжавшись в клубочек. На правой стороне его лица уже нельзя было что-то различить. Что глаз, что ухо — одно мясо.
Сначала было четверо на четверо. Но потом приехало еще трое человек Гены. Вот тогда-то и начался полный пресс некультурных и необразованных мальчиков.
Один из близнецов рванулся к Гене:
— Геннадий Мсти. — успел выкрикнуть он, перед тем, как оглушительный удар застал его сзади. Близнец свалился ничком на асфальт. А за ним стоял довольный беспредельщик, стирающий кровь с кастета. Он чему-то улыбался и не собирался нападать на Гену, а спокойно глазел и утирал лицо от пота и крови. Гена взбешенно ринулся на него, тот ноль реакций. Он только отошел в сторону, когда Гену сзади ударило что-то очень масштабное по сравнению с кулаком. Его поднесло вверх и, закрутив, отшвырнуло вперед. Огромный темно-красный «Дьявол» скрипнул покрышками по оттаявшим местам дороги. Прибыло подкрепление, которое вызвал лысый с плоским ухом. Из автомобиля выскочило двое худеньких низеньких каратистов. Теперь пресс пошел в другую сторону. Удалость этих парней никто не мог преодолеть. Трое еще стоявших на ногах людей Гены отступали к бензоколонкам. Точные и быстрые удары сыпались на них как ливень. Один из каратистов, у которого на куртке было написано: «Lee Hong», и отчетливо видно его крупные шрамы на лице легко, как пантера пробежал по бензоколонке и сделал двойной удар ногами близнецу по голове. Изо рта полетели слюни перемешанные с кровью. Близнец повалился назад, без чувства равновесия, его глаза были бешены, выпучены, руки болтались бессмысленно. Спина встретилась с холодными бронированными окнами станции, металл звякнул, из легких, как из трубы паровоза вылетели струи пара. Из носа внезапно хлынула кровь. Ли Хонг, не теряя времени, легкими шашками быстро приблизился к нему и повторил атаку. Натуго до боли сжатый кулак рассек воздух, чтобы завершить начатое, но близнец оказался крепче, чем можно было думать, он нашел силы и сконцентрировал внимание, чтобы резко увильнуть в сторону. хруст, крик, брызги крови. Вся сила вложенная в удар на поражение поразила сама себя. Вся часть руки до локтя шмякнулась на землю; сустав выворотило напрочь, но Ли Хонг перед тем, как упасть от болевого шока, успел воткнуть свои крепкие пальцы близнецу в горло. Тот замер, направив взгляд в небо, взялся руками за окровавленные горячие пальцы противника, словно штыки, и медленно опустился на колени. С губ пытались сорваться какие-то слова, но пузырившаяся кровь все заглушала, плескалась на стылый снег, как краска. Ли Хонг так и не смог оторваться от него, руки близнеца, словно натянутые цепи, сжали его пальцы-ножи. Упали они вместе, встретившись глазами. В глазах Ли Хонга начала просветляться победа, от сломанной руки не умирают. Он глубоко дышал и пытался высвободить свою руку, ноги шабаркали по снегу в поисках опоры. Глазные яблоки близнеца покатились вверх, руки начали слабеть. Наконец, Ли Хонг высвободил руку и перевалился на спину, тут же замерев. Его узкие глаза раскрылись необычно широко, а из груди показался красный кончик спиленной трубы, выходящей из- под земли.
Другого каратиста свалили дружным двойным ударом по голове: два набитых кулака чуть не раздавили ему череп. Каратист ужасно завопил, затрясся и, схватившись за голову, дергано отступил.
Гена открыл глаза, сделал вдох. Его ткань регенерировала. Перед собой он увидел три самых крутых тачки и кучу перебитых тел. Здраво соображать он еще не мог. В глазах рябило, и сквозь эту рябь нарисовался контур «Княгини». Она неслась с огромной скоростью прямо на него. «Черт, опять умирать.», — успел подумать он перед тем, как. «Княгиня» остановилась от него в метре, ледяная стружка, добытая шипами, осыпала его. Дверь отворилась. Яна выбежала из машины и ужаснулась зрелищем, закрыла рукой рот, но когда увидела поднимающегося Гену, плюхнулась около него на колени, прижалась:
— Ты как?
— Я-то нормально. Вот, людей у меня стало меньше!.. — Гена напряженно поднялся, оглядывая тела, — Мрази!.. — сжав зубы, прошипел он. — Надо запихнуть их всех в
Гигзондскую тюрьму, пусть пашут на корпорацию, как животные.
Сквозь веки прорезался яркий свет. Воздух пах морозной свежестью. Слышался шум проворного ветра, гулявшего между деревьев. Иногда потрескивали надогнутые стволы елей. Земля оледенелая, спина почувствовала бетонный холод, он словно впитывался в нее, вытягивая тепло. Когда Максим огляделся, то понял, что он и правда лежит на бетонном полу. Это больше походило на танцплощадку, только почему-то окруженную лазерным забором и надзирательными вышками, оснащенными интеллектуальными видеокамерами, вместо людей. За забором стояли древние деревья, но ни одной птицы вокруг, Солнце таяло в зимних облаках.
Максим сел, оглядывая себя. На плечах висела тонкая рубашка, а на ногах черные джинсы да осенние туфельки. Холод проник в тело, его резко затрясло. Вдруг за спиной он услышал потрескивание, характерное. точно также рвется кожа, плоть! Только сейчас она наоборот формировалась. Максим повернул голову, чтобы посмотреть: теперь на бетонном полу лежал и Святослав. Он выглядел напуганным, жалким. На Святославе была его прежняя одежда, та, в которой он сгинул из этого мира три недели назад. Хорошая кожаная куртка, штаны, перчатки, одет он был по-доброму в отличие от Максима. Его широко открытые глаза шарились вокруг, ища, не зная чего, и замерли на Максиме.
Взгляд из пугливого превратился в злой, изо рта вылетел пар, кровь забегала по венам быстрее. Они сидели и смотрели друг на друга несколько мгновений, за которые обдумывали все произошедшее с ними. Святослав рванулся, метя кулаком в Максима. Ненависть снова переполнила его. Максим изловчился и отбил удар рукой, кости их рук чуть не хрустнули. Дикая боль пронзила Святослава. Та боль, что испытывают обычные люди! И плоть! Плоть потеряла свою регенерацию! Не было больше в Святославе прежней силы!
Святослав, не веря этому, вскочил на ноги, ярость и обида овладела им. Он сделал выпад вперед, занес кулак, надеясь снести Максиму голову, но тот увернулся и ответил ударом по почкам. Святослав загнулся, дыхание его оборвалось, настоящая боль поползла по телу, сковывая его. Глаза сумасшедшие у обоих, как у диких собак. Максим не стал терять момент, опустил свой тяжелый кулак противнику на затылок. Святослав слег, застонал, замерзая на холодном бетоне.
Мысль о том, что надо снять с Святослава одежду, чтобы не замерзнуть самому, промелькнула у Максима в голове где-то на фоне других, которые оказались
V I 1 W W U
приоритетней. Из пяти надзирательных вышек одна выделялась своей большой шириной, значит головная, подумал Максим. В ней были железные двери, покрытые зеркальным слоем. Холод пробирал Максима до костей, заставляя тело двигаться. Он подбежал к дверям и толкнул их рукой, но без толку. Тогда, не в силах больше находиться на морозе, Максим влил всю свою силу в удар с ноги. Железяка только сгромыхала, погнулась, обычный замок скосился. Второй удар и замок не выдержал. Дверь распахнулась, громко ударившись об ограничитель. Температура в башне была около 15-ти градусов, но после минус десяти Максиму показалось, что все плюс 30. Стены были голые, пусто. Только один маленький лифт наверх и вторая дверь, ведущая наружу. Максим глубоко вдохнул несколько раз и прижался к двери, чтобы открыть ее, но вдруг остановился, вошел в лифт. В такой одежде было глупо покидать это место, подыхать от обмораживания он не хотел, да и видеокамеры запечатлели все происходящее на площадке. Надо бы уничтожить запись.
Шоссе «Москва — Екатеринград». Сороковой километр. Здесь три недели назад произошло то, чего никогда не должно было быть в природе. Здесь исчезли Максим и Святослав. И здесь же появились. Эту территорию в диаметре сотни метров оцепили, огородили, все исследовали, как только могли, пытаясь понять, что произошло. Этот участок земли после гигантских молний был выжжен дотла и стал радиоактивен, поэтому его залили бетоном и свинцом. Вокруг поставили видеонадзор. Авось, тут еще что-нибудь такое же произойдет!
Прозрачный монитор замигал, динамики тревожно запиликали. Инга от испугу выронила чашку с чаем. Моментально приблизилась к монитору, забыв про чай, который испортил дорогой ковер, и с грузным слегка нервным выдохом улыбнулась. Потом внезапно затыкала пальцем по кнопкам на мониторе, отключив тем самым сигнал тревоги для других постов. Связалась с одним из них и сообщила, что тревога ложная, выезжать на «Аномальное» место не стоит. А сама уже видела на своем экране Максима и немного тряслась от радости.
Управляя видеокамерами на башнях, она увидела Святослава. Он полз к одной из башен, весь замерзающий, покалеченный. Его полностью поседевшие и отросшие волосы закрывали ему глаза, он все время кашлял, как больной старик. Инга увеличила изображение, и смогла разглядеть его лицо крупным планом. Она была поражена. Его кожа старела на глазах. Врезались глубокие морщины, губы иссохли, глаза мутнели.
— Подыхаешь, тварь., - шепотом промолвила она и вскочила со стула, накинув куртку.
Села в свой аирмобиль и отправилась на «Аномальное» место.
От тела Святослава осталась пыль, которую тут же сдуло холодным ветром и понесло куда-то вверх, словно показывая птицам, лесу и всему миру, что злодей уничтожен, что все кончилось, гармония и равновесие вновь восторжествует. Больше не будет нарушений в матушке природе.
Комната представляла собой цилиндр, стены ее были обиты светлым теплым материалом и температура здесь была уже около 25-ти градусов. Через небольшое окно виднелась вся площадка. Максим обратил внимание на то, что Святослава там уже не было! Надо быть начеку. Под окном располагался дугообразный стол, на нем разная техническая утварь, а внизу плотно запертая дверца. Максим схватил операторский стул и ударил им по железной дверце. Внутренний замок жалобно скрипнул, но не сдался. Последовал второй удар. третий, четвертый.
«Крепкая, зараза!», — подумал Максим, сделав последний удар ногой, от которого дверца распахнулась. Внутри было еще теплей, там стоял постоянно работающий системный блок, фиксирующий любые движения на площадке. Максим выключил компьютер, снял крышки корпуса, которые снимались одним нажатием на защелки, и отсоединил карты флэш-памяти. Сунув их себе в карман, он посмотрел в окно: Святослава не было. Где же ты, сволочь, подумал он. Спустился на первый этаж, медленно вышел на площадку, внимательно оглядываясь, но вокруг посвистывал только ветерок, да парочка зимних птиц перелетали с дерева на дерево, осыпая с веток снег. Солнце слепило глаза, отражаясь от чистого снега. Еще не прогретое тело опять начинало трясти от холода. А что делать? Сидеть в башне? Максим еще не решил. Он пока начал осматривать все остальные башни. Оказалось, что в каждой из них был такой же компьютер, пришлось вытаскивать флэшки изо всех. Святослава он так и не нашел. Но беспокойства в груди он не чувствовал. Что-то подсказывало, что все беды и неприятности, которые приносил Святослав, закончились. Наконец все встало на свои места. Яна и Гена живы. Он знал. А откуда не знал. Побывав там, куда уходят люди после смерти тела, Максим уже ничему не удивлялся и воспринимал подобные вещи как должное и обыденное. Ведь, в этот раз он пробыл на том свете целых три недели! И плюс ко всему на Земле у него не оставалось тела, что в корне меняет ситуацию. Когда на Земле есть тело, в котором ты пребывал, доступ к полному восприятию духовного мира закрыт. Таково правило мироздания.
Максим впервые ощущал и находился в духовном мире. Так же, как и Святослав, когда его тело сжег Максим. Тогда Святослав вернулся на Землю с новыми возможностями, чего следует ожидать и от Максима сейчас.
Когда Максим вышел из малой башни, в которой забрал последнюю карту флэш- памяти, в воздухе почувствовался рассекающий звук. Что-то очень быстро сюда приближалось.
«Органы!», — единственное, что пришло Максиму в голову. «А бежать некуда!»
Максим быстрыми шагами пошел к главной башне, там хотя бы, теплее всех. Успел он пересечь пол пути, как над головой завис аирмобиль, мигающий фарами. Яркий свет прорезался сквозь обмерзшее стекло фонарей, металл транспорта был покрыт инеем и льдом. Из днища хлестал пар. Он закрывал собой Солнце, Максим не мог различить, что это за аирмобиль, к какому типу он относится. Он видел только серую тень. Аирмобиль медленно опускался на площадку. Максим отбежал к головной башне и вошел в выломанную им дверь, чтобы ждать гостей в месте потеплей. И отсюда он увидел, что аирмобиль гражданский. От души немного отлегло. Стало интересно, кто мог прилететь сюда из гражданских? Только регистрационного номера на транспорте не было, как Максим заметил позже, вместо него было написано: «Служебный».
Когда аирмобиль поставил свои железные ноги на бетон и свесил свой вес на них, а они на бетон, Максим вдруг вспомнил ночь, проведенную с Ингой, и захотелось покурить!.. Вспомнился гигзондский бар, Бобби-Сверчок, гигзондские байкеры, водка, толстые сигары и вечно протирающий фужеры бармен. Его глаза застыли на аирмобиле, будто забыли, что время от времени им надо моргать. Железное тело машины окутывал пар, еще выходивший из турбин. Наконец дверь плавно поднялась и на плиты встала ножка, обутая в черно-фиолетовый женский сапожок. Выше порхал растворяющийся пар, закрывая собой, фигуру. Наземь опустилась вторая ножка, сквозь тонкие слои пара солнечные лучики сыграли на длинных фиолетовых волосах. Дверь хлопнула, женщина быстро зашагала в сторону головной башни. Воспоминания Максима оборвались, он был слегка потрясен.
Инга побежала к нему, бросилась ему на шею, прижалась.
— Ты вечен! Железный Макс! — вырвалось из ее уст. Голос поразило счастье, он был ликующ, лелеян, играли высокие нотки. Глаза по краям чуть намокли.
Максим прижал ее к себе замерзшими руками, мышцы которых уже ослабли. Его взгляд был направлен на глубокое серо-голубое небо.
— Святослав больше никогда не вернется! Он превратился в пыль, — Инга убрала голову с плеча и посмотрела ему в глаза. Губы дрожали. Что у него, что у нее. У него от холода, у нее.
— Пойдем, — сказала Инга. — Домой.
Максим последовал за ней к транспорту, ее пальцы так сильно сжимали его руку, что казалось она, держит самое ценное сокровище во всем мире. И не отдаст никому, а если станут отнимать, то свернет шею за него.
Гена стоял, наклонившись на автомобиль, курил и наблюдал, как Яна стреляет по пустым баночкам из-под пива. В «Княгине» тихонько бухала музыка, подсветка салона подмигивала под ударники. Денек был солнечный и морозный. В воздухе чувствовалась жизнь, какая-то энергия. Так и хотелось вдохнуть этого воздуха побольше. Необычно большое скопление птиц на деревьях, Гена бросил горсть семечек на землю, их тут же облепила стая воробьев.
— Значит, ты так и не делала вчера ничего. Вместо этого выпала из окна своей квартиры на чужую тачку? — чуть улыбаясь, спросил Гена.
— Да, — Яне самой стало смешно. — Я как дура свалилась на крышу авто и, кажется, прибила там кого-то. И, чувствуешь? Сегодня так прекрасно! — Яна положила пистолет на капот, открыла термостакан с горячим чаем и сделала пару глотков.
— Да, сегодня как-то необычно, — Гена смотрел на ослепительное серо-голубое небо. — Сегодня так и хочется жить, двигаться, хоть и через пару часов похороны моих людей.
Яна подняла дверцу и присела на переднее сидение. Там, куда был направлен ее взгляд, солнечные лучики загадочно переливались по снегу на молодых соснах. Вот снег кто-то уронил с веток, послышался хруст пухлого снега под тяжелыми ногами мужчины, который пробирался там, направляясь к машине. Он был одет в теплую кожаную одежду, без шапки, только солнцезащитные очки сверкали.
— С облегчением, Шурик! — поздравил Гена своего водителя.