Осадив развязных юнцов, оборвав столь важный для меня разговор, я поступил правильно и ничуть о том не жалел. Весь Манхеттен буквально кишел в этот день бирками участников юридического конгресса, и мне не пришлось выискивать в толпе -- юриста. Он сам нашел меня:
-- Поедете в "Хилтон"?
Важный, усталый господин. Руку оттягивает портфель с бумагами. Покорно ждет решения кэбби: возьму я его или не возьму?..
-- Вы -- адвокат? -- разглядывал я -- она это или не она? -- бирку на лацкане.
И тут вдруг важный господин взорвался:
-- Совсем распоясались! -- он имел в виду клан нью-йоркских таксистов. -- Вы что: адвокатов не возите, а прокуроров возите? Или наоборот? -самовластно уселся в кэб и захлопнул дверцу. -- "Хилтон"!
-- Зря вы. это, мистер, -- примирительно сказал я. -- Мне просто хотелось попросить вас, если вы юрист, сесть рядом со мной: у меня неприятности и мне надо бы вас кой о чем спросить...
И опять: уже не вчерашний студент, а американец в летах, перед которым я, к тому же, провинился, учинив ему нелепый допрос до того, как пригласил в машину, едва лишь понял, что бестактность таксиста была непреднамеренной, тотчас же выразил готовность выслушивать мои россказни:
-- Vladimir? Ну, что же,у вас стряслось?
-- Взгляните, сэр, что это такое?
-- Гм... Вообще-то я не специалист по уголовным делам... Но эту отговорку я уже слышал и спросил напрямик:
-- Такую повестку могла получить проститутка?
-- Гм, если вы так ставите вопрос, то, в принципе, да...
-- Но ведь это же ни в какие ворота не лезет! -- взъярился я: какая-то непостижимая для здравого смысла юридическая заковыка всерьез оборачивалась против меня. -- Как можно:
таксиста, труженика, и проститутку судить по одной и той же статье?!
-- Закон не учитывает род занятий правонарушителя... Тут уж настал мой черед сказать "гм..." Стараясь скрыть овладевающую мною робость, я с натугой выдавил из себя:
-- А решение судьи по такому делу может повлиять на получение гражданства?
Однако участник юридического конгресса уже умаялся отвечать на мои вопросы.
-- Vladimir, я не хочу вас запугивать... Как юрист я могу сказать вам только одно: в уголовный суд ни по какому поводу нельзя идти без адвоката.
-- Да где же я возьму адвоката?! Откуда у меня деньги на адвокатов?
Мой пассажир достал визитную карточку, черкнул что-то на ее обороте и сказал:
-- Это телефон очень хорошего адвоката, моего друга. Позвоните ему; он много с вас не возьмет... 6.
Постепенно из моей речи исчезало обращение "сэр", вместо него я все чаще пользовался нагловато-ухарским "мистер"... Когда, например, не захлопнувшаяся задняя дверца начинала тревожно дребезжать на ухабах, я говорил:
-- Мистер, если вы сейчас, на повороте, вылетите из машины, кто тогда будет платить по счетчику?
Когда, полыхая сигнальными огнями и оглушая улицу сиреной, мой чекер обгоняли полицейские, я говорил:
-- Знаете, мистер, куда они так спешат?
-- Куда?
-- Выпить кофе...
Туристов я угощал достопримечательностями Нью-Йорка, а поскольку для роли гида знал город недостаточно, то бессовестно пускал в ход фальшивки.
-- В этом доме жили Рокфеллер и Никсон, -- вполне добросовестно сообщал я клиентам, проезжая мимо здания 810 по Пятой авеню, но остановиться потом было трудно...
-- А в этой церкви венчались Элизабет Тейлор и Ричард Бартон.
Дамы ахали, впросак я не попал ни разу, а самым большим успехом пользовался мой знаменитый соотечественник Барышников; за него -- платили!
-- Хороший был у вас день? -- спрашивает меня измотанная сверхурочной работой машинистка. Разъезжать на такси ей, конечно же, не по карману. В мой кэб она села потому, что боится ночного метро. Но, приобщившись на несколько минут к комфорту, чувствуя, что ее усталое лицо помолодело в полумраке кэба, женщина расслабляется и, услышав от меня, что день был хороший, совсем уж легкомысленно толкует ответ таксиста.
-- Вы, наверное, возили сегодня каких-нибудь знаменитостей?..
Нельзя же теперь ее разочаровывать.
-- Только что -- хотя вы все равно не поверите -- в этом кэбе ехали Барышников и Лайза Миннелли. Чуть слышный, приглушенный стон:
-- 0-ох!..
Таксисту, который вез Барышникова, американка не может дать на чай меньше, чем доллар. Даже машинистка. Я уж не рад, что наврал ей. Но пассажирке моей так отрадно предвкушать завтрашние свои рассказы: и сослуживцам, и боссу, и соседке -- в каком кэбе ехала она вчера, что сейчас ей непременно хочется быть щедрее всех "звезд", "осчастлививших" мой чекер.
В дорожавших автоматических мойках я регулярно мыл свой кэб -- за счет славы Барышникова, да еще за то, что показывал легковерным пассажирам "Женскую тюрьму"!..
Когда въезжаешь на мост Трайборо (а я въезжал на него ежедневно, вровень с высоко проложенной автострадой поднимается триада серых, с решетками на окнах, корпусов. Уж не помню, кто из таксистов сболтнул мне, будто это женская тюрьма. Было ли это правдой, я понятия не имел, но показывал корпуса всем подряд:
-- А вот это, между прочим, женская тюрьма Нью-Йорка... И самые шумные, развеселые из моих пассажиров -- умолкали, становились тихими, задумчивыми... Женская тюрьма!.. 7.
Как-то в очереди на Морском вокзале досталась мне многодетная мамаша-наседка, вся в веснушках и в хлопотах, чрезвычайно озабоченная четырьмя своими дочками. Уменьшенные копии своей родительницы, тоже конопатые, сестренки были до того похожи друг на дружку, что, словно русские "матрешки", отличались только размерами... Чтобы маме было удобнее, я усадил ее на переднее сиденье, но всем своим существом она была там, сзади, -- со своими твореньями, в которых даже сейчас, по дороге в "Ла-Гвардию", старалась запихнуть все хорошее, красивое, а главное -- поучительное! -- что только можно было почерпнуть за время поездки в такси...
-- Поедем через Центральный парк? -- закинул я, нацеливаясь лишний разок прокатиться по Трайборо.
-- Слыхали?! -- откликнулась мамаша. -- Сейчас вы увидите Центральный парк!
-- Здесь похоронен Христофор Колумб, -- кивнул я, будто старому приятелю, на памятник великому мореплавателю, стоящий посреди площади, названной в его честь.
-- Слыхали?! -- теребит захлопотанная мамаша своих "матрешек".
Мы мчались по мосту Трайборо мимо серых корпусов:
-- А это, между прочим, женская тюрьма Нью-Йорка...
-- Слыхали?!