_______________
* От Гродно по пути в Сапоцкин в Старом форту фашисты
расстреляли более 5000 человек. Там сейчас стоит памятник-монумент
женщина с ребенком. Называется он "Скорбящая мать". - Примеч. автора.
- Молчи! Молчи! - Владислав рванулся было к Галине.
Руки ее затряслись под кофточкой, но она не тронулась с места. Прижимая руки к груди, Галина словно хотела остановить бурно колотившееся сердце.
- Иди, иди к тому иезуиту, пусть он убьет тебя, как убил твоего брата Юрко. Ты ведь все этому не верил! Так я тебе клянусь своим маленьким Костей, что это сделал он! А отец твой спас ему жизнь за то, что он сына его зарезал.
Словно ножом по сердцу, ударили слова Галины. Владислав не раз задумывался над этим загадочным убийством, чувствуя, что не могли так поступить русские пограничники. Не раз заговаривал он об этом с Сукальским, но тот убеждал, что Юрко, боясь ответственности, видимо, покончил самоубийством. Но это очень мало похоже на его брата.
- Ты откуда это знаешь? - хриплым голосом спросил Владислав.
Он посмотрел Галине в глаза. В них не было ни страха, ни покорности. В них светилась жестокая, суровая правда. Давно Владислав чувствовал эту правду, но не хотел верить ей. Слишком страшно было поверить. Одернув мундир, Владислав круто повернулся и побежал к дому. Машина Сукальского, взвихривая пыль, выехала со двора и скрылась за деревьями.
Без фуражки, с болтающимися на ветру полами мундира, наклонив голову, Владислав, как рассвирепевший бык, ворвался в дом. Наспех собрав кое-какие вещи, он молча выскочил на улицу и тут же свернул в узенький переулок. Через несколько минут Владислав был уже на опушке леса. Куда же теперь? Но этот вопрос был для него решенным. Конечно же, не к партизанам. Его путь, как он ясно понял это за последние дни, лежал в Армию Крайову.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Артиллерийская канонада постепенно замирала, удаляясь на запад. Туда же почти беспрерывно, сотрясая вечерние сумерки мощными перекатами завывающих пропеллеров, большими группами уходили тяжелые бомбардировщики. В густом темном лесу гудели моторами невидимые танки, раздавались гулкие, резкие выхлопы. Советская Армия наступала, она уже подходила к польской границе. Шло лето сорок четвертого года...
На небольшой поляне, около дома лесника, часовой в стальной каске с красной звездой, с фронтовыми погонами артиллерийских войск проверил документы двух каких-то военных в зеленых плащах и пропустил их в сени. В передней комнате гостей встретил капитан и попросил их раздеться.
Военные сняли влажные от моросившего дождя плащи и повесили их на вбитый в стене гвоздь. Оба они оказались майорами. Один был среднего роста, худощавый, с внимательными улыбающимися глазами, пограничник, другой - высокий, с могучими плечами, артиллерист, с широким скуластым молодым лицом, с густыми вьющимися на большой голове темными волосами.
Капитан внимательно просмотрел их документы, нарочито замедленными движениями покрутил недавно отращенные, вошедшие в фронтовую моду рыжие усы и, показав на дверь, коротко сказал:
- Проходите, генерал ждет.
Гости одернули в третий раз, как заметил рыжеусый капитан, свои помятые гимнастерки, а артиллерист пригладил широкой ладонью непокорную шевелюру, осторожно открыл дверь и пропустил вперед пограничника.
- Разрешите, товарищ генерал? - спросил пограничник.
- Да, да! - прогудел из угла густой, словно из бочки, бас.
Генерал поднял с большого неуклюжего носа круглые роговые очки и, взглянув из-под косматых бровей серыми живыми глазами, показал рукой на стоявшие около стола стулья. Сам же, прижав оттопыренное хрящеватое ухо к телефонной трубке, продолжал разговор:
- Ага! Так, так! Значит, у тебя пушки застряли? Ага! Сам-то ты не застрял?.. Сам, говорю, не утонул в грязи? Нет? Ну, слава богу, хоть сам-то чистенький!.. Хорошо. Я скоро приеду, впрягусь в трактор и пушки твои выдерну! Не надо приезжать?.. Нет, приеду обязательно. Пушки у тебя отстали, харчей нет... Непременно приеду... Я умею и пушки вытаскивать и харчи добывать. Ну, вот что, душа моя, пушки должны быть на месте к сроку, который тебе известен. Оправдываться будем после - и точка!.. Все исполнишь? Отлично, заканчиваем, а то меня гости ждут. Бывай здоров.
Генерал встал и, пожимая майорам руки, прищурив насмешливые глаза, сказал:
- Ну, милейший майор Кудеяров, поздравляю тебя со старшим офицерским званием. - Генерал не дал ему ответить и, лукаво улыбнувшись, добавил: Майоров теперь развелось - сердце радуется! Швырни рукавицу - в майора попадешь...
- Присвоили, товарищ генерал! - сказал Кудеяров.
- Мало ли что бывает... уж больно майоры-то молодые...
- Да у нас и генералы есть такие!
- Есть и генералы! Но насчет генералов ты, брат, поосторожней! Эти погоны Рубцову легли на плечи после тридцати лет службы. Ну как, жену разыскал, майор?
- Никак нет, товарищ генерал! - вставая, ответил Кудеяров.
- Да ты сиди, сиди! Вот привычка вскакивать по каждому поводу! Ну, знаем, что ты храбрый майор. Орденов у тебя полная грудь! Знаем, что ты отлично умеешь козырять, а вот жену беременную потерял и не можешь отыскать! Непростительно! Как ты думаешь, Сергей Иванович? - ворчливо спросил Рубцов.
В душе он был рад успехам своего воспитанника, но прямо высказать этого не хотел.
- Есть сведения, что эшелон этот разбомбили, - ответил Викторов.
- Не всех же разбомбили! Кто-нибудь жив остался?
- Разумеется, не все погибли. Может, и найдутся, - согласился Сергей Иванович. - Я в этом уверен, товарищ генерал!
- Ну, ты что же без конца "генералишь"? У меня есть имя, отчество. Ты для меня сейчас прежде всего секретарь районного комитета партии! Вот кончится война, будем рядом работать, и снова начнешь в докладчики таскать...
- Генерала не легко в докладчики вытащить! - засмеявшись, ответил Викторов.
- А ты не стесняйся! На то ты и партийный руководитель. Да ты сумеешь, я тебя знаю... Ну, ладно! Дело у нас впереди трудное. Капитан Рогов! - крикнул Рубцов в телефонную трубку. - Прикажите, чтобы нам сюда принесли чаю, да покрепче! - И, положив трубку, спросил: - Вы знаете, друзья, зачем я вас вызвал?
- Да, примерно, Зиновий Владимирович, - ответил Викторов.
- Вот и отлично, если знаете. Подсаживайтесь ближе, сейчас начнем колдовать. - Рубцов придвинул к ним карту одного из районов Гродненской области со смежным участком Литовской республики. Вглядываясь в знакомые топографические зеленые штрихи лесов и голубые извилины рек, продолжал: Такие люди, как вы, сейчас для нас клад. Ты, Сергей Иванович, служил на этой границе, работал здесь, а потом стал партизаном. Скоро тебе придется восстанавливать район после трехлетней оккупации. Это дело нелегкое. Но ты в этом районе как у себя дома. И Кудеяров тоже. Мы с этим юношей такие там дела делали! Воевали, невест крали, свадьбы устраивали и тому подобное... Ты, милок, не делай удивленное лицо, - генерал взглянул на Кудеярова. Поедешь жену разыскивать. Здесь не нашел, так в тылу у немцев поищешь. Там, наверное, уже потомство твое растет, может, родились двойняшки!.. Так что я сказал? Самое главное...
- Вы сказали, что мы клад, - напомнил Кудеяров.
- Без тебя знаю, не повторяй! Вот куда мне положить этот клад? свирепо наморщив брови, не отрываясь от карты, проговорил Рубцов. Мысль его работала напряженно и четко. Очертив на карте красный кружок, поставив в середине точку, Зиновий Владимирович добавил: - Вы ляжете на парашютах примерно в этом месте. Видите точку? А мы, как известно, находимся вот здесь. Рыбница. Это по прямой шестьдесят километров. Такое расстояние мы со своими стволами на моторах пройдем быстро, ну, в два-три дня. Правда, у нас много тяжелых машин, а здесь неважные дороги. Выйдем юго-западнее района Дружниковки - к Неману, вы понимаете, к Неману! - Рубцов поднял вверх толстый цветной карандаш и погрозил в пространство. - Вот как раз на это место, где в знаменитую реку впадает Августовский канал. Вы спросите: чем знаменит Неман? Да хотя бы тем, что там Наполеон топил своих уланов. К устью мы подойдем в срок. Гарантирую. Против моих самоходок и тридцатьчетверок враг жидковат, мы его стопчем быстро. Это для меня совершенно ясно. Но там этот проклятый Августовский канал, на котором мне приходится воевать уже четвертый раз. Он у меня в печенках сидит еще с той войны! Я тогда через него солдатом плавал, потом в гражданскую кавалеристом, младшим командиром, в начале этой войны - подполковником, а теперь генералом там искупаться хочется, да только самому, а чтобы не противник выкупал... Там моя Мария Семеновна осталась! - Зиновий Владимирович замолчал, хотел отойти от стола вдохнуть свежего воздуха у окошка, но остался на месте и вдруг неестественно громко заговорил: - Мне, понимаете, сын мой Борька, летчик, и тоже, между прочим, майор... пишет и все время спрашивает, где мать? А я ему вру, выдумываю всякие глупые истории. То она в Ташкенте, то в Самарканде, то эвакуировалась в колхоз, переменила климат. Не могу правду написать... Понятно, они большие друзья были... Да... А на днях он мне прислал письмо и корит, что я такой и рассякой эгоист - старуху бросил и не могу ему сообщить, где она находится... Вот они какие, майоры-то!..
И Костя и Викторов хорошо понимали, чем вызвана неожиданная откровенность этого человека.
- Да надо бы уже написать правду, Зиновий Владимирович, сочувственно посматривая на генерала, сказал Викторов.
- Как отвоюю это место, тогда напишу, - решительно заявил Рубцов. Так вот, друзья мои, продолжим наше дело. До этого, как видите, змеевидного канала мы пройдем форсированным маршем, придется подраться на пути, не без этого. Но там, в устье, настоящее змеиное гнездо. Надо их основательно вышибать. Правый фланг нашей армии будет наносить удар вдоль линии железнодорожной ветки от Поречья - на Друскеники - в Литву. Наши части идут в центре армии, чтобы большой мощностью артиллерийских стволов расхлестать это гнездо вдребезги! Прежде всего нам нужны точные данные разведки и корректировщики там, в тылу... Это должна выполнить десантная группа. Командир десанта - гвардии майор Кудеяров, политический руководитель и уполномоченный штаба партизанского движения - майор Викторов. Вы должны высадиться в районе действующих партизанских отрядов и целиком подчинить их себе. Задача: разведка живой силы и техники противника, обнаружение скрытых минных полей. В вашем распоряжении будут саперы. Проверка состояния мостов и дорог для дальнейшего продвижения нашего тяжелого вооружения. Мы должны иметь полную информацию! Когда вы услышите, что наши стволы начали хлестать по этому змеиному гнезду, тоже начнете действовать, но в зависимости от того, как к тому времени сложится обстановка. Если подойдет такой момент, что можно ударить с тыла, наносите концентрированный удар большой силы, только не распыляйтесь. Это одна сторона дела. Другая заключается вот в чем: противник при отступлении угоняет все мирное население. Ваша задача - всеми усилиями воспрепятствовать угону населения в фашистское рабство. Как только выявится наш успех - а он будет непременно, - и гитлеровцы начнут сматывать удочки, вот тут-то вы и должны развернуться. Все дороги на замок! Сильный рывок вперед, глубже в тыл, засады на всех магистралях, и не давать вывозить не только живую силу и технику, но и ни одного мешка хлеба, ни одной картофелины! А с хлебцем у фашистов туго. Украина и почти вся Белоруссия уже освобождены. Враг мечется, как зверь, а когда зверь начал метаться, тут его и добивай. Перспектива сейчас у этих зверей мрачная. Мы подходим к нашей границе и напомним им июнь тысяча девятьсот сорок первого года! Напомним так, чтобы те, кто сумеет уйти отсюда, всю жизнь не забывали об этом и передавали потомству, что советские люди умеют постоять за свою землю. Я думаю, друзья мои, что вы представляете себе, какая перед вами стоит задача?
- Все ясно, Зиновий Владимирович, - подтвердил Викторов. - Задание будет выполнено.
- Завидую вам! Раньше меня придете на наши пограничные рубежи. Сам рвусь, рвусь!
Зиновий Владимирович встал, снял очки, положил их на карту и прошел до противоположного окна. Остановился, посмотрел на лесные сумерки, погрозил пальцем маячившему перед окном часовому. Тот улыбнулся и, поправив каску, скрылся за стеной. Генерал повернулся к столу. На некрасивом, но вдохновенном лице его тенью лежала мечтательная улыбка.
- Костя! Помнить, на заставе осталась дочка политрука Шарипова?.. Ты тоже, Сергей Иванович, должен ее знать.
- Конечно, знаю. Я же тогда провожал вас вместе с ее матерью. Как это случилось, толком не узнал. Клавдия Федоровна ничего не успела рассказать...