- Боевая тревога! Торпедная атака! Оба полный вперед! - скомандовал Бондаревич, потирая в боевом азарте руки.
Фашистские подводники обнаружили приближение опасности и попытались уклониться. Но тщетно...
Там, где только что находилась вражеская подводная лодка, поднялась огненная шапка.
"Скумбрия" всплыла и устремилась к месту гибели врага, где могли оказаться вещественные доказательства победы - деревянные предметы, одежда и прочее...
- На бушевавшей поверхности моря, кроме огромного пятна соляра, был обнаружен и подобран немецкий военно-морской китель, - продолжил я рассказ Паластрова. - В боковом кармане кителя нашли курительную трубку и записную книжку, принадлежавшие командиру подводной лодки капитан-лейтенанту Холенацеру...
- Ошибаешься, - возразил Паластров. - Ты имеешь в виду подводную лодку, которой командовал Павел Ильич Егоров. Он действительно поднял из воды китель и другие вещи. А Бондаревич ничего не подобрал. Он увидел только огромное масляное пятно на месте гибели фашистской подводной лодки... Теперь уже никто не мешал "Скумбрии" продолжать путь к вражеским берегам.
- Такая победа достойна всяческой популяризации. Пойдем в кубрик, расскажи об этом народу.
- Северяне знают об этом походе Бондаревича, а черноморцам ты сам расскажи, - пытался отказаться Паластров. Однако мне удалось уговорить его, и мы пошли в трюм к матросам. Спать в тот вечер все легли очень поздно.
В ночь на шестое мая конвой втянулся в пролив Северный Минч, постепенно перестроившись в кильватерную колонну. Охранение покинуло транспорты. Во внутренних водах Великобритании, опоясанных со стороны открытого моря сложными противолодочными рубежами, транспортам ничто не угрожало.
На следующий день утром "Джон Карвер" отдал якорь на рейде Гренок. Весь залив до самого порта Глазго был заставлен транспортами, вместе с нами пересекшими Ледовитый океан и теперь ожидавшими очереди разгружаться.
Вполне прилично
Высадка в порту Глазго и переезд с западного на восточное побережье заняли всего несколько часов. К вечеру мы подъезжали к военно-морской базе Королевского флота - Розайт.
Маленькие вагончики, в которых мы ехали, казались игрушечными и напоминали мне вагончики детской железной дороги, которую я видел в нашей стране. Наш состав миновал железнодорожный мост, перекинутый через обширный залив Ферт-оф-форт. Под мостом свободно проходили океанские пароходы, крейсера и линейные корабли.
Слева от моста на рейде стояло несколько боевых кораблей. За кораблями виднелись причалы, доки, краны, многочисленные портовые сооружения. На заднем плане, за невысокими холмами, располагался городок Розайт.
По правую сторону от нас, за многочисленными мысами, простиралось Северное море.
Цель нашего приезда в Англию и само наше прибытие должны были сохраняться в тайне. Однако, как мы убедились, в Розайте все население знало о нас. И, когда наш поезд подъезжал к порту, у каждого дома, у каждого поворота дороги мы видели людей различных возрастов и профессий, пришедших посмотреть на нас. Увидев в открытом окне голову советского матроса или офицера, англичане поднимали кверху два пальца, что означало победу. Даже дети, игравшие возле маленьких домиков, приветствовали нас тем же жестом.
В порту мы попали в окружение английских рабочих, которые встретили нас очень тепло.
"Вот теперь-то, наконец, Гитлеру будет капут!" "Вот теперь-то наше правительство откроет второй фронт!" "Вот это настоящие союзники!" - говорили рабочие, дружески похлопывая по плечу матросов.
Несмотря на то что наши случайные собеседники не знали русского языка, а запас английских слов у наших моряков был весьма скудный, между рабочими и матросами завязывались оживленные дружеские беседы.
Однако вскоре полицейские стали оттеснять от нас портовых рабочих. У поезда остались только советские моряки, несколько носильщиков да полицейские, удивлявшие нас своим необычайно высоким ростом.
Нас разделили на две части. Моряки надводных кораблей были размещены на пароходе со странным названием "Императрица России". Подводников же отправили на эскортный авианосец "Чейсер", который стоял в ремонте и мог быть использован для временного размещения людей.
Поздно вечером, когда все хлопоты были закончены и мы, предвкушая отдых, готовились ко сну, к нам в каюту вошел Трипольский.
- Готовитесь спать?
- Так точно, спать, - подтвердили мы с капитаном второго ранга Фисановичем, моим соседом по каюте.
- Не выйдет!
- Почему не выйдет? - спросили мы. - Ночь ведь...
- Хозяева приглашают в салон на коктейль-партию. Там, говорят, нас познакомят с офицерами передаваемых нам подводных лодок, а также хотят познакомиться с нами. Словом, собирайтесь!
- Пошли, Фис, положение безвыходное, - резюмировал я.
Герой Советского Союза Израиль Ильич Фисановнч, или Фис, как его называли подводники, был родом из-под Харькова. В свое время по путевке Ленинского комсомола он был послан в Военно-морское училище имени Фрунзе. Окончив его и попав на подводные лодки Северного флота, Фисанович быстро занял место в ряду прославленных подводников. На его боевом счету числилось четырнадцать потопленных фашистских транспортов и кораблей. О Фисановиче я слышал еще на Черном море, но познакомился с ним только в Англии. Это был очень остроумный человек и интересный собеседник.
С подчиненными он был мягок, и никто никогда не слышал от него грубого слова.
- Больше всего я боюсь, что там заставят пить, - жаловался Фисанович, который, как говорится, в рот не брал спиртного.
Опасения Фисановича были не напрасны.
Через полчаса все советские офицеры собрались в каюте командира дивизиона, и вскоре все вместе направились в салон, где, как нам казалось, нас ожидали англичане.
В салоне было очень шумно И накурено. Офицеры сидели на низеньких диванчиках, расположенных вдоль стен, или стояли группами и беседовали, держа в руках стаканы с напитками.
Наше появление было замечено присутствовавшими не сразу, и некоторое время мы были в положении незваных гостей.
- О-о! Наши гости! Очень приятно! - подскочил к нам, наконец, щупленький англичанин с нашивками старшего лейтенанта. - Меня зовут Лейкок, я назначен к вам офицером связи.
Лейкок говорил по-русски хорошо, без всякого акцента. Внешне он также мог быть принят за русского, и я это сказал ему.
- Нет, мистер Иосселиани, - улыбнулся Лейкок, - у меня только мама была русской.
- Положим, и папа у него был русский капиталист... Но не будем об этом... - шепнул мне капитан второго ранга Сергей Зиновьев. - Мне кажется, ты его смущаешь.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я ведь приехал на острова раньше вас. И пока я ждал вас здесь, мне часто приходилось бывать в компании английских офицеров. Они все и выболтали. Отец Лейкока, некий Кукин, был владельцем владивостокских холодильников...
- И это верно?
- Представляешь, как он рад нам с тобою?
В это время Трипольский подвел к нам невысокого бородатого лейтенанта.
- Дэвис, - протянул он мне руку. - Говорят, вы будете у меня отбирать подводную лодку...
- Иосселиани, - отрекомендовался я. - Почему отбирать? Мы ведь с вами союзники и... друзья?
- Вы правы, но... другую лодку в свое командование я получу нескоро.
Вокруг нас образовалось кольцо офицеров. Люди подходили и знакомились с нами, обменивались общепринятыми фразами.
К нам подошел изрядно подвыпивший английский офицер.