- Знаете, я никогда не видел Леди вблизи. Я, конечно, видел ее на улице, но... Он покачал головой:
- Нет. Не думаю, что я приму ее приглашение.
- Но, Том, - нетерпеливо проговорила мама. - Леди сама просит, чтобы мы к ней пришли. В ее дом!
- Для меня это не важно, - ответил отец. - Я не пойду к ней, и все тут.
- Но почему, Том? Можешь ты мне объяснить?
- В пятницу вечером "Филадельфия" играет с "Пиратом", будет радиотрансляция, - ответил отец, опускаясь в свое удобное кресло. - По-моему, это достаточно веская причина.
- Мне так не кажется, - холодно отозвалась мама. Этот эпизод стал одним из свидетельств того, что я не до конца знал своих родителей. До тех пор я был уверен, что мои мама и папа ладят лучше девяноста девяти процентов семей нашего городка, но, как оказалось, и они не всегда находят общий язык. Как нет ни одного идеального человека, так и брак двух несовершенных людей не может длиться всю жизнь тихо и мирно. Бывало, я слышал, как отец раздраженно кричит на маму из-за потерянного носка, тогда как истинная причина его раздражения крылась в том, что днем ему отказали в прибавке к жалованью. Я с удивлением слушал, как моя всегда такая миролюбивая мама устраивает разнос из-за грязи на ковре, а на самом деле вся беда была в том, что она повздорила с соседкой. И на этот раз в путанице крайностей благонравия и природной ярости, известной нам под названием "жизнь", между мамой и отцом зарождалось новое противоречие.
- Это из-за того, что она цветная, да? - сделала свой первый выпад мама. Из-за этого ты не хочешь к ней идти?
- Нет, конечно, нет.
- Ты в точности похож на своего отца. Том, копия. Клянусь, Том...
- Замолчи! - внезапно сорвался отец. Даже я вздрогнул. Упоминание дедушки Джейберда, который относился к расизму точно так же, как рыба к воде, определенно было ударом ниже пояса. Отец никогда не страдал глупой ненавистью к цветным, в этом я был совершенно уверен. Но он был сыном человека, который всю свою жизнь каждое без исключений утро встречал поднятием флага Конфедерации и почитал темную кожу знаком, коим человека отмечает дьявол. Этот тяжкий крест отец был вынужден покорно нести, потому что любил дедушку Джейберда; вместе с тем он лелеял в душе веру - которую надеялся когда-нибудь привить и мне, - что ненавидеть любого человека, по любой причине, значит совершать противный Богу грех. Вот почему мне было понятно, что за следующими словами отца стояла только гордость и более ничего:
- От этой женщины я милостыни не приму, ни под каким видом!
- Кори, - наконец обратила на меня внимание мама, - по-моему, тебе нужно было заняться математикой, разве не так?
Я отправился в свою комнату, но это совсем не означало, что я не слышал оттуда продолжение спора.
Нельзя сказать, что дальнейший разговор мамы и отца происходил на повышенных тонах, но держать себя в руках обе стороны особенно не пытались. Как я догадывался, ссора давно уже собиралась на горизонте подобно грозовой туче и зрела словно нарыв, подогреваемая многими причинами: это была и утонувшая в озере машина, и пасхальные осы, и то, что отец не мог купить мне новый велосипед, и переживания, связанные с наводнением. Слушая, как отец объясняет маме, что она не имеет права тащить его на аркане в дом к Леди, я постепенно начал понимать истинную причину, крывшуюся за его категорическим нежеланием знаться с королевой Братона: он ее просто-напросто боялся.
- Ни за что, даже не проси! - кричал он маме. - Я не собираюсь водить знакомство с теми, кто полагает, что эти игры, это дуракаваляние с костями и мертвыми животными - нормальное дело, и кто... - Он замолчал, и тут я уразумел, что в эту категорию людей вполне можно было зачислить и дедушку Джейберда и что отец тоже это понял. - Я просто не пойду к ней, и все тут, бессильно закончил он.
Мама поняла, что нет смысла загонять лошадей. Я скорее вообразил, чем услышал ее тяжкий вздох:
- Тогда я отправлюсь к ней с визитом одна - это тебя устроит? Нельзя же просто так взять и отказать ей. Это будет неприлично, а она ничего плохого нам не сделала.
Отец немного помолчал, потом ответил:
- Хорошо, можешь отправляться.
- Кори я тоже возьму с собой.
Эти мамины слова послужили поводом для новой вспышки.
- Зачем он там тебе? Ты что, хочешь, чтобы он увидел все эти скелеты, которых, я не сомневаюсь, немало заперто по шкафам у этой женщины? Ребекка, я не знаю, чего она от нас хочет, и честно тебе скажу: мне на это наплевать. Но эта женщина занимается всякими глупостями с восковыми куклами и дохлыми черными кошками и бог еще знает с чем, о чем и думать противно! Я уверен, что Кори не место в ее доме; ему нечего там делать!
- Но Леди в своем письме просила нас прийти вместе с Кори. Вот, сам посмотри!
- Я уже видел письмо. Я не знаю, что она задумала и что ей от нас нужно, но одно я знаю твердо - Леди не та женщина, с которой стоит водить близкое знакомство. С ней вообще не стоит связываться. Ты помнишь Барка Хатчета? Помнишь, что с ним стало? Тот самый Барк Хатчет, что был помощником управляющего в молочной в пятьдесят восьмом?
- Я знаю, о ком ты говоришь.
- Этот Барк Хатчет жевал табак. А когда жуешь табак, то, само собой, сплевываешь, не без этого. Дурная привычка; он уже внимания на нее не обращал. Доходило до того - только не смей никому об этом говорить, - доходило до того, что он забывался и сплевывал прямо в бидоны с молоком.
- Том, ну к чему ты завел этот разговор...
- Все к тому, сейчас узнаешь. Так вот, однажды шел Барк Хатчет по Мерчантс-стрит, он только-только подстригся у мистера Доллара в парикмахерской - а нужно сказать, что у Барка была роскошная шевелюра и такие густые волосы, что их ни один гребешок не брал, - так вот, он опять забылся, повернул голову и сплюнул прямо на мостовую. Только на мостовую его табак не попал, а угодил прямо на ботинок Человеку-Луне. Ботинки у того были белые, а табачная жвачка Барка вся по ним размазалась. Не хотел он на Человека-Луну плевать, я в этом и тогда был уверен, и теперь. А Человек-Луна и ухом не повел, просто прошел мимо, и все. Но этого Барку показалось мало. У него было странное чувство юмора. Как на грех, потянуло его рассмеяться, может, от смущения, а может, по другой какой причине. Рассмеялся он прямо в лицо Человеку-Луне. И знаешь, что после этого случилось?
- Что? - устало спросила мама.
- Через неделю Барк стал лысеть. У него стали выпадать волосы.
- И ты в это веришь?
- Так и было, я точно знаю! По голосу отца было ясно, что он уверен в своих словах на все сто - Всего через месяц после того, как Барк сплюнул табачную жвачку на ботинок Человеку-Луне, он был лыс как коленка! Ему даже пришлось носить парик! Именно парик! Он едва от этого не спятил!
Я словно увидел, как отец подался вперед в своем кресле с таким серьезным и мрачным видом, что маме, наверное, нужно было собрать все силы, чтобы не рассмеяться.
- Если ты считаешь, что Леди не приложила к этому руку, то ты просто не хочешь смотреть правде в глаза!
- Вот уж не знала. Том, что ты так веришь в колдовство!
- Веришь, не веришь! Я видел Барка сначала волосатым, как медведь, а потом лысым как коленка! А кроме "того, я могу еще столько всего порассказать об этой женщине, что у тебя голова кругом пойдет! Вроде лягушек, которые выпрыгивали у людей прямо изо рта, или змей в кастрюлях с супом и еще столько всего.., да что там! Ноги моей в ее доме не будет!
- Но если мы не придем к Леди, как она хочет, она может на нас рассердиться, - заметила мама. Ее слова повисли в воздухе.
- Может ли случиться так, что, если я не приведу Кори с собой, она нашлет на него порчу?
Я отлично понимал, в чем дело: мама ловко блефовала, заманивая отца в ловушку, это было ясно слышно по ее голосу. Отец долго обдумывал мамины слова, размышлял над опасностью, которую мы могли на себя навлечь, пойди мы против воли Леди.
- Думаю, будет лучше, если я сделаю так, как она хочет, и возьму Кори с собой. - заговорила мама. - Хотя бы для того, чтобы оказать ей уважение. Разве тебе не хочется узнать, что ей от нас нужно и зачем она зовет нас к себе?
- Нет! Совершенно!
- Совсем-совсем?
- Господи, - вздохнул отец, поразмыслив еще несколько минут. - Ты кому угодно голову заморочишь, не хуже самой Леди. У тебя, случайно, не припрятано в буфете приворотное зелье или порошок, натертый из руки мумии? Как насчет крылышек летучей мыши?
В результате этого спора вечером в пятницу, как только солнце покатилось к земле и по улицам Зефира задул прохладный ветерок, мы с мамой уселись в наш пикап и поехали к дому Леди, а папа остался у радио слушать бейсбольный матч, которого он так давно дожидался. В душе он был с нами, я был в этом уверен. Может быть, он опасался совершить ошибку и как-то оскорбить Леди, словами или поведением, не знаю. Должен сказать, что сам я тоже не слишком был уверен в себе; под галстуком-бабочкой на резинке и белой рубашкой, которые мама заставила меня надеть, я вовсе не был спокоен, как прохладный гранитный утес. Мои коленки подрагивали.
Работа в Братоне шла вовсю - негры орудовали пилами и молотками, возводили себе новые дома взамен испорченных водами Текумсы. Мы проехали через центр Братона, где имелись парикмахерская, зеленная и продуктовая лавки, магазинчик одежды и обуви и другие лавочки, принадлежавшие выходцам из этого района. Мама свернула на Джиссамин-стрит и, добравшись до конца улицы, остановила машину перед домом, во всех окнах которого горел свет.
Это был совсем скромный небольшой щитовой домик, забавно выкрашенный в различные оттенки оранжевого, темно-красного и желтого. Сбоку от домика имелся гараж-пристройка, где, как я догадывался, стоял до срока знаменитый "понтиак". Кусты и трава во дворике Леди были аккуратно пострижены, а от дороги к крыльцу вела прямая дорожка из гравия. Вид у домика был самый обычный. Глядя на него, нельзя было сказать, что в нем живет, к примеру, особа королевской крови или что в нем вершатся темные дела; дом как дом - и все тут не хуже и не лучше остальных, разве что выкрашен ярче, чем люди обычно красят свои жилища.
Все же, когда мама открыла передо мной дверцу, я помедлил, прежде чем выйти наружу.
- Ну, давай выбирайся, - позвала она.