- Не спрашивай. - Он немного помолчал. - Не должна и всё.
- Я не могу поговорить с собственной дочерью? - Она так смеялась, что даже закашлялась. - Очень смешно. И кто мне запретит? Ты, что ли?
- Послушай, - он говорил медленно, тщательно подбирая слова, - я ничего не могу тебе запретить. И ты это прекрасно знаешь. Я прошу тебя... Разве я часто тебя о чём-то просил? Так вот, я прошу тебя - оставь нас. Пожалуйста, ну, что тебе стоит?...
Незнакомка молчала, как будто прицениваясь к его предложению.
- Не могу. Я вернулась за тем, что принадлежит мне по праву.
- Чего ты хочешь? - повысил голос отец. - Прошло столько лет, что теперь смешно об этом даже говорить... Скажи, что тебе от нас нужно?
- Я хочу, чтобы всё было, как раньше, - неожиданно просительным голосом проговорила она. - Я хочу исправить все свои ошибки и вернуться в то время, когда мы были счастливы.
Она тихонько всхлипнула.
- Разве это так трудно?
- Нет, не трудно, - ответил отец. - Это невозможно. То время истекло нет больше ни тебя прежней, ни меня. Ничего не осталось.
- А она? Она-то ведь осталась. То, что нас связывает. Наше прошлое, наше будущее. Ради неё мы должны...
- Ради неё мы должны не возвращаться к этой старой истории, - перебил её отец. - Прошу тебя, не плачь. Ты же знаешь, я не могу, когда женщины при мне плачут.
- Ага, - она снова всхлипнула, - пускай плачут без тебя.
"Сумасшедшая какая-то, - подумала Вика, но отходить от двери она и не подумала. - Только почему её папа сразу не выгнал? Вечно он возится со всякими ненормальными. Это про него поэт написал: "Иди к униженным, иди к обиженным, им нужен ты"".
- Послушай... - Он хотел назвать её по имени, но передумал. - Когда тебе было нужно, ты переступила через всех и через всё. Разве не так? А теперь, когда у тебя что-то там не получилось...
- Я всё объясню...
Жестом он остановил поток её слов.
- Не надо, не рассказывай. Я знать не хочу, что именно там с тобой стряслось. Так вот, теперь ты обрушиваешься, как снег на голову, и очень удивляешься, что всё это время я не думал исключительно о тебе...
- Я понимаю, что не исключительно обо мне, - со злостью бросила она. Но почему... Почему ты не хочешь меня понять!
- Потому что через два дня я женюсь.
- Я знаю, - почти ласково сказала она. - Именно поэтому я здесь.
Он недоумённо уставился на неё.
- Именно поэтому?
- Да, я приехала, чтобы ты успел одуматься.
Он рассмеялся тихим, падающим смехом.
- Я одумался. И уже давно. Именно поэтому я женюсь через два дня.
- А я?
- А ты уезжай туда, откуда приехала.
- А она? - в который раз незнакомка задавала этот странный вопрос. Неужели ты думаешь, что я уеду, так и не повидавшись с ней?
- Я надеюсь, что у тебя хватит на это благоразумия. Элементарного здравого смысла.
- А если нет? Если не хватит? - женщина дразнила его, хотела вывести из себя, но он не поддавался.
- А если нет, то так тому и быть. Ты - взрослый человек, и я никак не могу тебя остановить.
- А где она? Скоро придёт?
Он пожал плечами.
- Она приходит, когда ей вздумается.
Внезапно он присел перед ней на корточки и взял её руки в свои.
- Виктория, не делай этого, я тебя очень прошу. Ведь было же у нас что-то хорошее, и много. Пожалуйста, не разрушай всё это, не встречайся с ней.
Она не успела ничего ответить, потому что дверь кухни распахнулась, и на пороге появилась Вика.
- Что здесь...
Она не сумела договорить, потому что дикий, пронзительный крик застрял у неё в горле, как кость. Она смотрела на женщину, сидящую на стуле, во все глаза, и её зрачки всё больше и больше расширялись от ужаса. Её губы помертвели, пол под ногами закачался, как палуба тонущего судна, а стены надвинулись, грозя раздавить.
А женщина, не проявляя ни малейших признаков беспокойства, улыбнулась и протянула к ней руки.
- А вот и моя девочка! - чистым и высоким голосом проговорила она. Иди же ко мне скорее! Мамочка так соскучилась по тебе!
Несколько секунд Вика оставалось неподвижной, дико озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, что же, чёрт возьми, происходит.
- Не узнала меня? - улыбка не сходила с лица посторонней женщины. Разве я так сильно изменилась? Ну, подойди. Дай я тебя обниму.
- Мама? - непослушными губами пролепетала Вика и, не дожидаясь ответа, упала в глубокий обморок.
Она не слышала, как кричал папа, не чувствовала, как он брызгал ей в лицо ледяной водой, как тормошил, как бил по щекам. Ей казалось, что она летит в чёрный, бездонный колодец - невесомая, гуттаперчевая, счастливая.
Вызывать любовь - это дар
- Понимаешь, такое предложение делают раз в жизни, да и то не всем. Она курила одну сигарету за другой, разминая в пепельнице длинные окурки со следами губной помады. - А мне предложили.
Папу срочно вызвали на работу и, чертыхаясь, он оставил Вику наедине с её матерью, обещая скоро вернуться. Они остались наедине - родные, ближе не бывает, и незнакомые, как случайные попутчики в поезде дальнего следования. Вика сидела напротив неё в глубоком кресле: спина прямая, руки - на коленях, обычно так сидят в гостях.