Главный же удар немецко-фашистские войска нанесли на стыке 5-й и 6-й армий. 12 июля им удалось выйти к Киевскому укрепленному району, овладеть Бердичевом и приблизиться к Белой Церкви. Это создало угрозу глубокого охвата войск 6-й и 12-й армий. Нам казалось, что в сложившейся обстановке целесообразно было бы вывести указанные армии из крайне невыгодного оперативного положения.
Однако с 9 по 15 июля приказы командующего фронтом требовали «продолжать выполнять ранее поставленную задачу», то есть оборонять рубеж старой государственной границы. И войска 6-й и 12-й армий, оторванные от остальных сил фронта, имея открытый правый фланг, в течение семи суток героически здесь оборонялись. Основная цель нашей обороны заключалась в том, чтобы сковать главные силы вражеских 1-й танковой группы и 17-й полевой армии, нанести им максимальный урон и выиграть время для сосредоточения резервов Ставки на Днепре южнее Киева.
16 июля поступила директива фронта об отводе войск на рубеж Ширмовка, Калиновка, Литин, Винниковцы.
Наступление врага на нашу оборону на новом рубеже началось 18 июля в 8 часов после сильной артиллерийской и авиационной подготовки. Первая и последующие две атаки были успешно отражены с большими для него потерями.
Продолжая оборонительные бои в невыгодных оперативных условиях, личный состав 6-й и 12-й армий проявлял непревзойденный героизм и отвагу. Соединения этих двух армий упорным сопротивлением и умелыми оборонительными действиями задержали продвижение более восемнадцати вражеских дивизий, нанеся им огромный урон.
23 июля приказом командующего войсками Юго-Западного фронта 6-я и 12-я армии были объединены под общим командованием генерала П. Г. Понеделина. 25 июля они вошли в состав Южного фронта.
Войска 6-й и 12-й армий в напряженных сражениях своими героическими боевыми действиями способствовали срыву плана «молниеносной войны» фашистской Германии. Сковывая крупную группировку противника, они нанесли ему огромный урон, уничтожив не одну тысячу обученных и боеспособных солдат и офицеров.
Бойцы, командиры и политработники наших армий в трудное для Родины время не жалели своей жизни в борьбе с ненавистным врагом. Многие из них пали, защищая родную землю, но пали непобежденными. Они сражались и умирали, глубоко уверенные в окончательной победе над фашистскими захватчиками.
Впервые в Прикарпатье я оказался в октябре 1939 года, когда 94-й пограничный отряд принял под охрану новый участок государственной границы. Это были глухие места Карпат с редкими дорогами, пролегавшими в основном через Ужокский, Верецкий и Вышковский перевалы. Дороги вели во Львов, Стрый, Тернополь, Винницу, Бердичев. На правом фланге, где проходила граница с буржуазной Польшей, оккупированной к тому времени фашистской Германией, заставы стояли на р. Сане. Далее государственный рубеж шел по горным хребтам, за которыми лежала хортистская Венгрия. Тут располагалось большинство застав, в том числе и наша десятая.
Граница жила напряженной жизнью. Не проходило дня, чтобы на заставе не объявлялась тревога, иногда по три-четыре за ночь. Среди задержанных были агенты иностранных разведок, бандиты из организации украинских националистов, контрабандисты. Только за восемь последних месяцев 1940 года пограничники заставы перехватили несколько десятков лазутчиков, в числе которых оказалось немало людей, связанных с вражеской агентурой.
Весна 1941 года принесла новые хлопоты. Международная обстановка крайне обострилась. Мир по существу уже был объят пожаром войны. Мы тоже чувствовали ее дыхание. В поисках убежища через границу шли люди, не желавшие жить под фашистским сапогом. Это была массовая эмиграция чехов, словаков, евреев. Перебежчики буквально наводняли заставы. Усилилась и деятельность военной разведки противника. Вдоль всей границы значительно увеличилось число пограничных наблюдательных постов. Стали частыми попытки подключиться к нашим линиям телефонной связи для подслушивания и перехвата отдаваемых распоряжений.
Обстановка на границе усложнялась. Приготовления к боевым действиям на сопредельной стороне чувствовались во всем. Появились дополнительные посты наблюдения, окопы, щели, ходы сообщения были отрыты всего в пяти-шести метрах от пограничных столбов. Во второй половине мая три усиленных взвода полностью оборудовали позиции. В окопах круглосуточно дежурили пулеметные расчеты.
Обо всем этом, разумеется, я информировал коменданта — капитана Щербакова. В свою очередь, он сообщил, что армейские подразделения противника появились и напротив участков других застав.
В ночь на 1 мая пограничный наряд доставил на заставу женщину. Она назвалась Марго Болего. Это была красивая молодая украинка, перешедшая государственную границу с единственной целью — сообщить о начале гитлеровского наступления на Советский Союз. Болего указала дату этого наступления — от 17 до 25 мая. Ее осведомленность о количестве вражеских войск, сосредоточенных вдоль границы, и в некоторых других вопросах была исключительной. Я позвонил в комендатуру. За задержанной была срочно выслана машина.
События, между тем, становились все тревожнее. 18 июня пограничники соседней заставы задержали двух венгерских офицеров, которые сообщили, что военное нападение на СССР следует ожидать от 20 до 27 июня. 20 июня на участке четвертой комендатуры у Лавочного перешли границу три венгерских солдата, заявившие, что их часть подготовилась к вторжению на территорию Советского Союза. Эти сведения, однако, в нашей жизни мало что изменили. Внешне все оставалось по-прежнему.
В последнюю предвоенную ночь приказ на охрану границы пограничным нарядам отдавал я. На участке по-прежнему было тихо. Наряды докладывали, что за линией границы все спокойно.
Теперь известно, что 21 июня Гитлер направил Хорти письмо, в котором сообщал о начале войны против СССР и благодарил за мероприятия на венгеро-советской границе. Эти мероприятия, по его мнению, создали безопасность немецкой армии от фланговых ударов и сковывали Советские Вооруженные Силы. Однако в письме не было прямого приглашения вступить в войну. Это приглашение поступило только на второй день войны. Поэтому-то на участке 94-го пограничного отряда, большинство застав которого располагалось на границе с Венгрией, в первые дни войны противник не предпринял активных действий. Правда, его войска были сосредоточены на дорогах Ужокского, Верецкого и Вышковского перевалов. Хортистские войска начали наступление только спустя пять суток, когда гитлеровцы уже рвались ко Львову и Минску.
Утром 24 июня на участке 5-й комендатуры противник обстрелял пост лейтенанта Николая Иудина. По приказу начальника заставы старшего лейтенанта Григория Шарыгина группа Иудина после перестрелки отошла. Объединенными усилиями заставы и поста попытка противника перейти границу была отбита.
Тем временем вражеская авиация бомбила приграничные города, делала налеты на некоторые заставы и подразделения отряда. Для стрельбы по воздушным целям были приспособлены станковые и ручные пулеметы. В этот день в с. Сможе бойцы резервной заставы нашей комендатуры, которыми командовал лейтенант Александр Титков, сбили самолет противника. Подбили «хейнкель» и пограничники 6-й заставы, начальником которой был лейтенант Владимир Тростянский. Всего пограничники отряда уничтожили четыре вражеских самолета.
К вечеру 26 июня по приказу командира 13-го стрелкового корпуса генерал-майора Н. К. Кириллова отряд стал отходить от границы и к исходу 27 июня сосредоточился на рубеже р. Стрыя у станции Синевидско-Верхнее. Не получили приказ об отходе лишь две заставы: наша и соседняя — лейтенанта П. М. Титова. Видимо, это была нераспорядительность, так как еще до поступления приказа об отходе прервалась связь с комендатурой.
Оказавшись словно на необитаемом острове, мы ничего не знали ни о ходе войны, ни о том, как складывалась обстановка на нашем участке границы. Не знали, почему не подходят к границе части Красной Армии, почему не дает знать о себе комендатура.
Прошел еще день, а штаб комендатуры молчал по-прежнему. Мы терялись в догадках, продолжая охранять границу, которую уже не было никакого смысла стеречь— государственный рубеж открыт на сотни километров.
Наконец, на третий день было решено послать в комендатуру конную группу. Она вернулась 28 июня, с трудом прорвавшись сквозь многочисленные засады банд, с приказом прибыть в Синевидско-Верхнее. Ночью тронулись в путь. Поздним вечером следующего дня добрались до станции Синевидско-Верхнее. Близ железнодорожного туннеля дымил бронепоезд. Подразделения отряда располагались на высоте, поросшей сосняком. Мы разыскали свою комендатуру. Никто не знал, надолго ли мы остановились, будем отходить или наступать, какова обстановка на фронте, где гитлеровцы.
В час ночи от командира 13-го стрелкового корпуса был получен приказ: силами 2, 3 и 4-й пограничных комендатур занять прежний участок границы. Не зная ничего об обстановке на фронте, о том, как складывалась она на участке 13-го корпуса, мы восприняли полученный приказ как начало решительного наступления Красной Армии. У всех поднялось настроение. Особенно гордились тем, что командование доверило идти в авангарде личному составу нашей 10-й заставы. Вскоре, установив на выделенные нам машины пулеметы, застава начала движение по указанному маршруту.
К пяти часам утра мы оказались в Сколе, а затем, отъехав от города километров шесть в сторону границы, достигли окраины с. Корыстышева. И тут где-то впереди глухо ударили горные пушки. Недалеко от головной машины разорвались снаряды. Это немного обескуражило нас: до конечного пункта, с. Сможе, оставалось еще около 25 км, а противник уже вынуждал нас принять бой. Оказалось, что на этом рубеже бой против вражеских войск вела рота одного из полков 13-го стрелкового корпуса, отходившая с зимних квартир с. Славского.
Вскоре пограничники сменили в окопах красноармейцев. С нашей стороны огонь прекратился. Мы стали наблюдать за противником, его огневыми точками. Он продолжал стрельбу довольно интенсивную, хотя и не очень прицельную. С рассветом над бурлящим потоком повис туман. Пора было начинать: мешкать не к чему, все-таки в тумане легче незаметно сблизиться с противником. Я подал команду. Пограничники дружно двинулись вперед.
О результатах боя говорится в одном из сохранившихся документов: «Выполняя приказ, 10-я и 11-я заставы в районе с. Корыстышева вступили в бой с пехотным батальоном противника. Бой длился с 4. 00 до 18. 00. Враг отступил, оставив свыше 40 убитых. Заставы захватили 3 орудия, 5 станковых и 6 ручных пулеметов, военное имущество. В плен взято одиннадцать солдат противника. Потери 10-й и 11-й пограничных застав в этом бою: убит — 1, ранен — 1».
30 июня командование нашего отряда получило приказ отвести подразделения отряда от с. Корыстышева и занять оборону по берегу р. Стрыя (в районе Синевидско-Верхнее). Вскоре приказ был изменен. Отряд отошел к г. Стрыю. Здесь получили новую задачу: совместно с подразделениями 75-го полка НКВД и его бронепоездом занять оборону по берегу реки и обеспечить охрану моста, по которому наши части и соединения отходили из Львова. Обеспечив отход, подразделения отряда начали выдвигаться на новый рубеж. К вечеру 1 июля штабы корпуса и отряда, а также часть подразделений вышли к Днестру и сосредоточились в лесу вблизи г. Галича. К полудню следующего дня туда прибыли все заставы.
После боев и почти десятидневного марша под бомбежками пограничники наконец обрели непродолжительный отдых. Но вскоре он был прерван автоматной стрельбой. Среди белого дня гитлеровцы выбросили парашютный десант. Группа десантников, не предполагая, что в лесу сосредоточились значительные наши силы, обстреляла штабные палатки, а другая устремилась к Днестру, намереваясь захватить мост у Галича. Ликвидировать первую группу командование отряда поручило нашей комендатуре. Капитан Щербаков развернул заставы в цепь, и мы устремились в поле. Остальные заставы были брошены на ликвидацию автоматчиков.
Пока мы уничтожали десант, штаб корпуса снялся с места. Капитан Щербаков доложил о ликвидации парашютистов. Вернувшись из штаба отряда, он собрал начальников застав.
— Фашисты захватили Львов. С часу на час они могут быть в Галиче — объявил он.— Комендатуре приказано двигаться по маршруту Монастыриска — Гусятин — Ярмолинцы — Проскуров (теперь Хмельницкий.— Ред.). Отход отряда обеспечивает десятая застава. Она прикроет дорогу от Галича у моста. Снимаемся с наступлением темноты.
От Галича части корпуса шли параллельными дорогами через Тернополь и Монастыриску. С теми, кто отходил на Тернополь, успели проскочить на машинах и некоторые подразделения отряда вместе с майором Босым. Остальные двинулись на Монастыриску. В Галиче оставались лишь саперный взвод и несколько пограничников маневренной группы под командованием начальника отделения штаба отряда старшего лейтенанта Михаила Наумова.
Наша 10-я застава заняла оборону по обе стороны дороги у моста и, ничем не выдавая себя, вела наблюдение за утопавшим в зелени городом. Часам к девяти вечера на том берегу послышался гул моторов, завязалась ожесточенная перестрелка. В самый разгар ее раздался сильный взрыв, рухнул мост. Затем стрельба постепенно стихла. Подразделения врага входили в Галич.
Много лет спустя я узнал, что в Галиче в неравную схватку с немецко-фашистскими захватчиками вступили двенадцать пограничников отряда во главе со старшим лейтенантом М. И. Наумовым. Дорого обошелся фашистам этот недолгий бой у моста через Днестр. Враги так и не смогли воспользоваться мостом, взорванным старшим лейтенантом Наумовым, им пришлось искать обходные пути.
Наумов был тяжело ранен. Укрывшись от фашистов и оправившись от ран, он пришел к партизанам. Вскоре Михаил Иванович стал начальником штаба, а затем командиром одного из партизанских отрядов, потом возглавил кавалерийское соединение. Это соединение провело несколько глубоких рейдов по тылам противника на Правобережной и в Западной Украине. За героизм, мужество и умелое руководство действиями партизанских отрядов М. И. Наумову было присвоено звание Героя Советского Союза и воинское звание генерал-майора.
Но в тот вечер 2 июля мы не знали, кто сражался у моста с гитлеровцами и приостановил движение их моторизованной колонны. Ночной мрак все плотнее окутывал землю. Застава покинула занимаемый рубеж.
Еще засветло я отправил повозки и пограничников первого года службы с политруком М. Скляром. Со мной оставалось человек тридцать пять наиболее выносливых и подготовленных бойцов. С ними мы и двинулись за теми подразделениями отряда, что отходили через Монастыриску на Проскуров.
Отступая, мы твердо верили, что наш народ победит врага, вышвырнет его с советской земли. Так оно в конце концов и случилось: гитлеровская Германия оказалась поверженной, фашистские войска разгромлены.
Боевая летопись личного состава 94-го пограничного отряда началась с первых тяжелых боев у границы в Прикарпатье, а закончилась в Берлине, в логове фашистского зверя. Многие бойцы и командиры, перенесшие суровые испытания лета 1941 года, громили немецко-фашистских захватчиков на их собственной территории, освобождали страны Европы от гитлеровского ига, увидели победный финал Великой Отечественной войны.
«В зенитной артиллерийской части, которой командует полковник Турбин, особенно отличилась батарея лейтенанта Муравьева. Эта батарея один за другим сбила два вражеских самолета «юнкерс-88» и взяла в плен пять немецких летчиков, в том числе двух лейтенантов»,— говорилось в сообщении Совинформбюро за 27 июня 1941 года.
Где и как это было?
В предгорьях древних Карпат раскинулся живописный, утопающий в буйной зелени Станислав. Недалеко от него, на окраине с. Волчинца, занимала боевой порядок 2-я батарея 227-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона под командованием лейтенанта А. А. Муравьева. Остальные батареи в канун войны вместе со штабом дивизиона выехали на полигон, на боевые стрельбы.
— Прикрытие города,— приказал Муравьеву командир дивизиона перед отъездом,— возлагается на вас. Других зенитных средств не остается.— Немного помолчав, майор добавил: — Будьте готовы ко всему. Международная обстановка сложная.
— Есть! — ответил лейтенант.
Молодой офицер, только месяц назад назначенный командиром батареи, остро чувствовал ответственность, возложенную на него. К этому прибавилось какое-то тревожное беспокойство. Чтобы заглушить его, Муравьев полностью отдался работе, боевой подготовке батареи.
В напряженных занятиях проходили дни. Занимались с рассвета дотемна. За день все сильно уставали, но результаты радовали: расчеты действовали быстро, слаженно, уверенно.
Орудия и приборы располагались в хорошо оборудованных и замаскированных окопах. Рядом, в сельских хатах, жили бойцы и командиры. Половина из них постоянно дежурила у пушек и приборов.
Меры по обеспечению постоянной боевой готовности оказались не напрасными. Участились случаи нарушения нашей границы немецкими самолетами. 21 июня над городом появилось несколько самолетов ФВ-89. Муравьев объявил боевую тревогу. Но на КП приказали огня не открывать.
Незаметно наступила короткая июньская ночь. Душный воздух был насыщен пряным ароматом трав. Утомленные за день батарейцы уснули крепким сном. Время приближалось к рассвету. По лощинам потянулся туман, обильная роса покрывала одежду, оружие, приборы. Стало зябко, и дежурные красноармейцы плотнее запахнули шинели.