На ходу застегивая ремни, он побежал к наблюдательному пункту. Обгоняя друг друга, красноармейцы бросились занимать свои места у орудий. Послышались торопливые доклады:
— Первое орудие готово!
— Третье — готово!
— Приборное отделение готово!
И почти сразу стали поступать тревожные сообщения с постов наблюдения:
— Большие группы немецких самолетов нарушили границу.
— Над Стрыем сильный воздушный бой.
— Над Черновцами воздушный бой.
Батарейцы тревожно вслушивались в донесения. Молчание нарушил наводчик ефрейтор В. Ковалев:
— Товарищ лейтенант, это война?
Муравьев замешкался с ответом. Никто еще не произносил это зловещее слово.
— Да, война! — наконец сказал он.
Услышав тревожное слово «война!», артиллеристы заговорили наперебой.
— У, гады! — выругался ефрейтор П. Малоног.
— Ничего, мы им еще покажем! — сдвинув выгоревшие брови, сказал старший сержант А. Кузьменков, награжденный значком «Отличник Красной Армии».
Разведчик-наблюдатель красноармеец Г. Кириленко доложил:
— Слышу шум моторов!
— Усилить наблюдение! — приказал Муравьев, рассматривая в бинокль безоблачное небо.
С юго-востока над горизонтом показались девять точек. Сразу трудно было определить, что это за самолеты, на какой высоте и с какой скоростью идут. Но разведчики и прибористы были хорошо натренированы и четко докладывали исходные данные. В направлении батареи сомкнутым строем шли девять самолетов «юнкерс-88». Залетавшие накануне фашистские воздушные разведчики так и не смогли обнаружить огневую позицию батареи. Теперь летчикам казалось, что со стороны солнца они безнаказанно проникнут к городу и аэродрому. Но не тут-то было. Батарея А. А. Муравьева изготовилась к ведению огня.
— Огонь! — скомандовал Муравьев, когда передние самолеты с черными крестами на бортах вошли в зону огня батареи. Раздались первые залпы. Вокруг самолетов закудрявились облачка разрывов. Снаряд, выпущенный орудием старшего сержанта комсомольца Кузьменкова, разорвался у самолета. «Юнкерс» резко накренился и пошел к земле, оставляя за собой длинный черный шлейф. В небе вспыхнули купола парашютов.
Артиллеристы оживились, смахнули пот с возбужденных лиц.
Но другие самолеты, не меняя курса, продолжали идти в сторону города. Два «юнкерса», отделившись от строя, развернулись и начали пикировать на батарею.
Вздыбилась земля, от пулеметных очередей поднимались фонтаны пыли, визжали осколки... Появились первые раненые. Но огонь батареи не ослабевал. Артиллеристы с ожесточением посылали снаряд за снарядом в пикировавшие самолеты. И вот еще один бомбардировщик врезался в землю.
Два сбитых самолета в первый час войны!
Вскоре батарея сменила огневую позицию и в течение последующих семи дней сбила еще пять самолетов врага. За эти бои лейтенант А. А. Муравьев был удостоен первой правительственной награды — ордена Красной Звезды. Орденами и медалями были награждены старший сержант Кузьменков, ефрейтор Малоног и другие батарейцы.
Вместе с частями действующей армии зенитная батарея лейтенанта А. А. Муравьева отходила на восток... В районе Чорткова ей пришлось вступить в бой с колонной немецких танков и подбить два из них. В боях за Киев, Полтаву, Харьков и Воронеж батарея уничтожила еще 11 вражеских самолетов. Грудь отважного офицера Муравьева украсил орден боевого Красного Знамени. День Победы зенитчики встретили в Германии.
А. А. Муравьев закончил войну майором, командиром отдельного зенитного артиллерийского дивизиона. Демобилизовавшись, Алексей Алексеевич поселился в Станиславе, в городе, который защищал от ненавистного врага в первый день войны.
Воздушный таран! Это прием борьбы безгранично смелых и мужественных. Впервые таранный удар применил в 1914 году русский летчик Петр Нестеров в воздушном бою близ Львова. Этот подвиг в первый день Великой Отечественной войны повторил младший лейтенант Леонид Бутелин в Прикарпатье, в небе над Галичем.
В одну из летних ночей, когда авиаторы крепко спали, над лагерем прозвучала команда:
— Боевая тревога!
На аэродроме все пришло в движение. Вмиг надев гимнастерку и застегивая ее на ходу, Бутелин побежал к самолету. Возле стоянки Леонида догнал запыхавшийся Владимир Ардашников, земляк и друг:
— Неужели, Леня, война?!
— Похоже, да...
Бутелин вскочил в кабину истребителя, запустил двигатель и стал ожидать команду. Гул в воздухе нарастал. Глухо ухали взрывы бомб. Усиливался рокот моторов. Было слышно: идут чужие самолеты. Сомнения нет — война!
Самолет Бутелина, оторвавшись от земли, стал набирать высоту. Взлетели и другие истребители. Часть боевых машин осталась на стоянках. Вражеские самолеты уже подходили к аэродрому. Вот-вот начнут сбрасывать бомбы.
Техники и механики, отправив машины, с волнением смотрели в небо. Владимир Ардашников старался держать в поле зрения самолет, пилотируемый его другом. Владимир видел, как истребитель Бутелина приблизился к вражескому бомбардировщику. В тот же миг на «юнкерсе» вспыхнуло пламя. Бомбардировщик резко наклонился и, словно комета, волоча за собой длинный дымный хвост, упал недалеко от аэродрома.
— Молодец, Леня! — ликовал Ардашников.
Тем временем Бутелин, сделав вираж, выровнял машину. Снова показался «юнкерс», державший курс на аэродром. Бутелин, не долго думая, развернул истребитель и ринулся на врага. К машине фашиста уже рукой подать. Бутелин нажал гашетку, но пулеметы молчали. Кончились боеприпасы! Фашист, успокоенный молчанием пулеметов истребителя, шел своим курсом.
Бутелин прибавил обороты мотора и догнал вражеский бомбардировщик. Миг — и винт истребителя рассек хвостовое оперение фашистского самолета. Бомбардировщик повалился на крыло, «клюнул носом» и, кувыркаясь, грохнулся на землю.
Вслед за бомбовозом упал и краснозвездный истребитель.
К месту падения нашей «чайки» спешили летчики, авиационные специалисты. Самолет лежал в мягком болотистом грунте. С трудом открыли кабину. Из окровавленной гимнастерки Бутелина комиссар достал комсомольский билет. Притихшие авиаторы обнажили головы перед мужественным человеком, отдавшим жизнь, защищая родную землю.
Свой подвиг Леонид Бутелин совершил в 5 часов 15 минут 22 июня — в первый день Великой Отечественной войны.
Прошли годы. Заросли окопы и траншеи, шумят сады на местах, где шли бои. Но не меркнет слава героев Великой Отечественной. Не забыт и подвиг комсомольца Леонида Бутелина.
Прах Леонида Бутелина из с. Нимшина, где он был вначале похоронен, перенесли в Галич. Здесь его именем названа одна из улиц. Имя отважного летчика носит и Нимшинская сельская школа. О своем мужественном земляке — летчике комсомольце Бутелине — помнят и в Белоруссии. Из уст в уста передается рассказ, ставший легендой, о воздушном таране советского летчика-богатыря Леонида Георгиевича Бутелина.
В первых числах июня 1941 года на р. Пруте 164-я стрелковая дивизия сменила пограничников. Наши части быстро заняли предназначенные рубежи, окопались, выставили дежурные огневые средства и приступили к повседневной боевой учебе. Сдавая нам государственный рубеж, пограничники предупредили, что противоположный берег реки забит войсками боярской Румынии: «Смотрите в оба!» А вчера зарубежное радио сообщило, что на румынскую границу прибыли четыре немецкие дивизии. Что это? Маневры или стратегическое развертывание вооруженных сил?
Любая граница требует бдительности. А западная сорок первого года особенно беспокоила нас. Поэтому, когда коновод Андрей Курдюков доложил, что заметил в районе Сырой балки двух подозрительных людей с мешками за спиной, я немедленно организовал поиск.
Через пятнадцать минут собака Лера уже взяла след. Сначала она привела красноармейцев в балку, где неизвестные спрятали взрывчатку, а потом настигла и самих диверсантов. Возможно, вооруженные нарушители границы решились бы оказать сопротивление, но опытная овчарка подкралась к ним незаметно и так гаркнула, что они побоялись даже руками шевельнуть.
Один из диверсантов плохо, но все же говорил по-русски. Он много лет жил в Бессарабии. Его каменный дом и обширный участок с виноградником достался молдавским колхозникам. Офицер войсковой разведки 3-й румынской армии, которая занимала правый берег Прута, сказал ему: «Если хочешь вернуть свой дом и виноградник, помоги нам в одном деле...»
Диверсанты подтвердили, что к ним в Румынию прибыли гитлеровские соединения и что их солдаты прямо говорят о «неизбежной драке с русскими». Диверсантам было поручено создать на советском берегу склад взрывчатки, а в момент вторжения парализовать железнодорожную ветку Черновцы — Липканы, не дать русским быстро подвезти резервы, сорвать маневры и эвакуацию материальных ценностей.