Летала где-то между раем и адом. То страшные тёмные морды, то прекрасные белые лебеди проносились перед глазами. Просыпаясь, испытывала странные ощущения безнадежности. Засыпая, не могла найти выход из комнаты с сотней дверей. Замкнутый круг.
— Уже несколько часов, как она в сознании. Но общаться пока так и не начала, — произнес незнакомый голос.
Я лежала не кровати. Г лаза закрыты, руки вытянуты по швам. Подумала, что если подниму веки, увижу то, что совсем не хочется. Придется объясняться, делать какие-то движения, выполнять команды. Пока лежу и притворяюсь спящей, никто меня трогать не
будет. К тому же я не уверена, где сон, а где явь. С каждой секундой, проведенной здесь, в больничной палате, я ощущала, что мои приключения — всего лишь сон. Не было никакого Джарама, ничего магического не существует, да бред это всё. Странный, безумный бред.
А теперь надо просыпаться, как — то давать понять, что я, кажется, готова вернуться в этот мир.
Глубоко и шумно вздохнула. Приоткрыла глаза. Облизала сухие губы. Прошептала что-то невнятное.
Ко мне подошла медсестра.
— Привет! Вот ты и снова с нами, — она улыбнулась, — помнишь, как тебя зовут?
Я кивнула. Трубки в горле уже не было, но под носом налеплены какие — то пластыри, а руки опоясаны проводками. Говорить почему-то не хотелось. Боялась, что если услышу звук своего голоса, окончательно вернусь в реальность.
— Не бойся, — прошептала медсестра. Взяла мою руку, погладила по голове. — Теперь все будет хорошо. Поправишься! Мы сделаем все, чтобы ты встала на ноги. Главное, отдыхай, не напрягайся. Сейчас придет врач, он тебе поможет.
Надо было как-то обозначить, что я не свихнулась и не надо говорить со мной, как с тяжело больной. Но не знала, что сказать. Все яснее ясного. Я тяжело пострадала при падении. Лежу в больнице и пытаюсь выжить. Спасибо, что не усыпили. Хотя, кто знает, может так было бы лучше.
Жуткая тоска сжимала сердце. Неужели это, и правда, был сон, и я никогда — никогда не увижу настоящего Джарама? Но ведь чувства были вполне реальными!
Почувствовала легкий сквозняк. Кто-то вошел в палату.
— Так, ну что тут у нас? — чужой громкий голос вырвал из раздумий. Я слегка повернула голову и увидела молодого мужчину в медицинском халате, шапочке и маске. — Значит пришла в себя? Отлично! Будем выздоравливать.
Он внимательно изучил показания мониторов, при этом волшебным образом не спуская с меня глаз. Потом взял стул и сел рядом с кроватью.
— Отлично. Т еперь скажи, как себя чувствуешь?
— Хорошо, — прошелестела я и ощутила себя маленькой Дюймовочкой, грубо вырванной из цветка.
— А имя свое помнишь?
— Алексия, — прошептала еще тише и чуть не заплакала. Ведь на самом деле я Альмира!
Так сказал Верондай. Слёзы покатились из глаз. Видимо, переволновалась, и показатели здоровья испортились. Потому что врач тихонечко сжал мою ладонь и начал уговаривать:
— Тихо, тихо. Успокойся. Всё хорошо. Здесь безопасно. Спи, набирайся сил.
Подошла медсестра и сделала какой — то укол. Глаза начали наливаться тяжестью, в ушах появился шум, и я почувствовала, что проваливаюсь в сон.
Когда снова очнулась, даже не открыв глаз, почуяла, что в палате есть люди. Сейчас опять начнут дергать, задавать вопросы. Бессилие и безнадега — вот и всё, что я испытывала. Повернула голову. Слегка приоткрыла глаза. В палате находились мама и папа. Они стояли возле окна и еле слышно о чем-то разговаривали.
— Привет, — сказала я тихо и растянула в улыбке сухие губы.
— Алексия, — вскрикнула мама и бросилась ко мне. По щекам её тут же побежали слезы, она отвернулась и одним движением вытерла их. Мне ведь нельзя волноваться.
— Мама, — я хотела протянуть ей руку, но сделать это было невероятно трудно. Как будто все тело налито свинцом. Двигать конечностями оказалось не под силу. Я просто улыбалась и думала, что бы сказать такого приободряющего.
— Доченька, теперь ты пойдешь на поправку. Мы с папой не отходили от тебя. Но всё позади, Слава Богу! — она перекрестилась.
— Алексия, — рядом появился папа. Посмотрел на меня добрыми глазами. — Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит?
Я отрицательно покачала головой.
— Совсем ничего не чувствую. Тело меня не слушается.
— Это бывает. Постепенно движения начнут возвращаться. Ты просто немножко забыла, как это делается.
— Странно, — тихо сказала я и силы закончились. Закрыла глаза. Тяжело.
— Доченька, ты только не пропадай больше, хорошо? — попросила мама. — Отдыхай, набирайся сил. Только обязательно возвращайся.
Я не ответила. Не хотелось ничего говорить. Просто лежать обездвиженной и пусть всё идёт своим чередом. Минута за минутой, час за часом, год за годом. В принципе, ничего страшного не произошло. Если не считать того, что мне придется некоторое время проваляться в больничке. Выкарабкаюсь, снова пойду в универ, начну работать. Я итак доставила всем слишком много переживаний.
А теперь надо будет учиться жить в этом сером, скучном мире на минималках.
Всё познается в сравнении. Как ярко, насыщенно, мощно было там, во сне. И как тускло, мелко и тесно здесь. Я со скорбью думала: невероятно страшно, что это навсегда.
Мама с папой снова стали о чем — то шептаться, видимо, боясь меня разбудить. Я напрягла слух. Может быть скажут что-то о моей ситуации: какие шансы на поправку и что вообще происходит?
— Ты думаешь, — спросила мама, — она теперь будет здесь?
— Не знаю, посмотрим. Главное, что она вернулась, — тихо сказал папа.
— Не знаю, всё слишком нестабильно. Да и непонятно, как было бы лучше.
— Будем наблюдать, что нам остаётся делать?
Видимо, дела мои совсем плохи. Я ещё больше расстроилась. Мама подошла ближе к кровати.
— Такая бледная… И похудевшая, почти прозрачная, — еле слышно прошептала она.
— Не буди ее. Пойдем. Пусть ей снятся хорошие сны. Может быть, она снова увидит Джарама.
Что?!
Глава 35. Риск
— Откуда вы его знаете? — пристала я к родителям.
— Кого? — папа делал вид, что ничего не произошло.
— Джарама! Ты только что сказал, что я увижусь с ним.