Рядом с плитой важно расхаживал странно знакомый птенец. Маруша бы его сразу узнала, да полголовы закрывали нелепые солнцезащитные очки. Приблизившись, птичка всмотрелась и не удержалась от возгласа:
— Сак! Как ты сюда угодил?
— Смею поправить, миледи, не Сак, а Сук, — важно заметил птенец, развернув темные стекла в сторону будущей королевы. — Вероятно, вы изволили перепутать меня с моим младшим братцем.
— Я думала, что вы — близнецы!
— Проницательность нашей новой владычицы не имеет границ, — усмехнулся птенец. — Ну, близнецы! Что с того? Все равно он младше! Хотя бы по уровню развития.
— Не стоит так отзываться о родственниках, — строго заметила Маруша. — Он тебя ищет, ищет. Всю жизнь собирается искать.
— Да знаю я, — отмахнулся птенец. — Толку-то в поисках, если он все время отстает ровно на одну ночь. Нет, чтоб собраться с силами и перескочить на сутки вперед. Обормот эдакий. Ну и как я могу нас считать близнецами?
— А может тебе стоит задержаться на одну ночь, чтобы он догнал тебя?
— Мне?! — фыркнул птенец. — Да известно ли нашей повелительнице, как старит всего одна ночь, проведенная в безвременье. Я ведь хочу быть старшим по уму, а не по внешнему виду.
— Но ты можешь оставить ему хотя бы весточку, — возмутилась Маруша, чтобы он не искал понапрасну.
— Да пусть ищет, — хмыкнул птенец в черных очках. — Это ж почетно, когда тебя кто-то ищет всю жизнь. Это радует, это согревает. А ненужные проблемы мне не нужны. Всяко разно, проблемы начинаются, когда тебя найдут. До того скорбного мига все мы — птицы свободного полета. Чужая же забота — типа как золоченая клетка. Вот ты бы променяла свою свободу на клетку?
— Я отказалась от свободы, когда решила лететь в Вирию, — твердо объяснила Маруша свой выбор.
— Ну и дура, — подвел итоги птенец. — А на мне никогда не будут возить воду!
— Да ты знаешь, с кем разговариваешь? — закипела Маруша, решив воспользоваться преимуществами своего нового положения.
— Как не знать, — хмыкнул Сук. — Хоть ты и королева, а мораль мне не читай. Во как!
И упорхнул в толпу.
«Петух недор-р-резанный!» — подумала разъяренная королева и обвела толпу тяжелым взглядом. В ее воображении рисовалась стеклянная витрина магазина, где пирамидкой выстроились банки, на которых белыми буквами на зеленом фоне значилось: «Цыпленок в собственном соку». И в каждой банке лежала частичка противного птенца. Птичий гомон стих. Чтобы вернуть утраченную торжественность момента Маруша обернулась к трону. Злости не хватало смотреть на глупых птиц, ни одна из которых и не подумала одернуть зарвавшегося птенца. Оставалось вперить взор в плиту, на которой покоился трон.
На плите были высечены разлетающиеся в разные стороны крылатый конь с полосатым телом и короткохвостая однокрылая птица, увенчанная хохолком короны. Маруша очень надеялась, что при восхождении на трон никто не потребует, чтобы она отказалась от второго крыла и подрезала хвостовое оперение.
— Ступай к трону, — раздался позади голос вновь объявившейся синицы. Только осторожнее. Сейчас начнется самое главное.
Взмах крыла, и Маруша уже на плите.