- Извините, что врываюсь к вам без предупреждения. Разрешите войти?
- Проше бардзо, - привычно улыбнулась в ответ Кристина, пытаясь сообразить, где она могла видеть этого молодого человека и кто он такой. А что видела - совершенно точно. Глянула на Эльжбету - судя по всему, девушку мучили те же сомнения.
Еще раз вежливо поздоровавшись с дамами, молодой человек обратился прямо к Карпинскому:
- Пан меня не узнает, как я вижу? Так ведь, пан Хенрик?
Если после автокатастрофы характер Хенрика Карпинского и изменился, то лишь в лучшую сторону. Он стал мягче и сдержаннее. Своей амнезии нисколько не стыдился и не пытался ее скрывать, вообще не слишком переживал по этому поводу. Напротив, с большим интересом и любопытством открывал для себя этот лучший из миров, к людям всем без исключения относился доброжелательно, а к жулику шурину уже проникся симпатией.
Вот и теперь с улыбкой ответил:
- Не узнаю. Я вообще никого не узнаю. А пан кто?
- О Езус-Мария! Не называйте меня паном, мне непривычно такое слышать. Я Тадеуш Сарницкий. Северин Хлюп, пусть ему земля будет пухом, мой отец. Даже если бы вы и узнавали всех, меня наверняка бы не узнали, потому как видели лет десять назад. А я с тех пор немного.., подрос.
- А! - одновременно вырвалось у Кристины и Эльжбеты.
Карпинский к этому времени уже усвоил, что некий Северин Хлюп, недавно скончавшийся, был его лучшим другом. А поскольку с сыном друга встречался лет десять назад, и в самом деле не обязан был того узнавать. Понятно. И радушно пригласил сына друга разделить с ними ужин.
- Вот это пиво, - стал потчевать он. - Очень хороший напиток. Советую выпить. А тебя я, похоже, и в самом деле знал когда-то давно.
- Мы недавно виделись с тобой, - " сказала Эльжбета, - на похоронах твоего отца. Хотя я тебя помню с детства. Ты, разумеется, уже позабыл, как вылил на меня ведро воды, когда мы к вам пришли в гости. А на мне были новые туфельки.
- Неужели я тогда был такой скотиной? - изумился Тадеуш.
- Да нет, ты случайно...
- Садись, садись! - приглашала и Кристина. - Ну чего жмешься? Давай без церемоний.
- Выпей пива, - гнул свое хозяин. - Очень рад снова с тобой познакомиться.
От такого натиска скромный парень совсем потерялся, сел за стол и отдал должное пиву, хотя и был за рулем. Следует отметить, что упорное расхваливание пива вовсе не означало развивающейся в Карпинском склонности к алкогольным напиткам, просто пиво было новым открытием. Заново познавая мир, Карпинский старался особо запомнить явления и вещи, которые производили на него наибольшее впечатление, а известно, повторенье - мать ученья, вот он и повторял до тех пор, пока новое понятие не закреплялось прочно в его свежей памяти.
В гости к Карпинским Тадик Сарницкий явился по вполне конкретному поводу, но пока что ему не дали возможности его изложить. Он и в самом деле был сыном Северина Хлюпа, правда внебрачным, но признанным отцом и числящимся в документации загса как сын Халины Сарницкой и Северина Хлюпа.
Халинка Сарницкая отколола номер, породив сына в очень молодом возрасте, Севочка тогда тоже был совсем зеленым юнцом, оба несовершеннолетние. Возможно, позднее Халинка и вышла бы замуж за Севочку, если бы не ее тетка. Дело в том, что Халинка обладала прекрасным голосом, могла и хотела петь, что же талант в землю зарывать? Родная ее тетка, проживающая в Штатах, обещала помочь племяннице сделать ошеломляющую карьеру, при условии, что та не похоронит себя заживо, выйдя замуж за голодранца без гроша за душой и надежд на будущее. Ребенок? Ради бога, пусть будет ребенок, отдадим его на воспитание матери Халинки, ее же тетка пригласит в Америку и там поможет стать примадонной Метрополитен-оперы.
Севочку отставили, чем он не особенно огорчился, а молодая мамаша, подкинув дитя родителям, полетела в Штаты. Там выяснилось, что на примадонну следует долго и упорно учиться, а если без учебы - пожалуйста, тоже можно петь, но тогда не в Метрополитен, а в жалких забегаловках. Правда, для этого требовалось еще кое-что, чего у молоденькой польки не было и в помине. Ну, скажем, изящество, грация, врожденное достоинство, их же в данном случае нашлось бы не больше, чем у стельной коровы. Не говоря уже об уме, силе воли и трудолюбии. И даже просто секс не мог ее спасти, ибо в таких делах, по мнению девушки, надо быть смертельно влюбленной в партнера, не иначе, и пытающихся попользоваться ею в эротических целях шефов Халинка без зазрения совести била по мордам, пронзительно визжа при этом. Словом, и в куртизанки не годилась.
Так промучилась Халинка несколько лет, меняя места работы и нигде надолго не задерживаясь. Тут, к счастью, тетка померла, оставив племяннице небольшое по американским меркам, но вполне приличное по польским наследство. К тому же Хлюп честно платил алименты на сына. Поэтому, когда блудная певица вернулась в родительский дом, денег вполне хватало на безбедную жизнь трех человек: самой Халинки, ее овдовевшей к тому времени матери и уже пятнадцатилетнего Тадеуша.
Все эти пятнадцать лет мальчик жил у деда с бабкой, воспитывался нормальным ребенком, не в роскоши, но и не в бедности. Время от времени встречался с отцом, и между ними установились хорошие отношения, несмотря на яростное противодействие Богуси. А потом из-за океана вернулась поющая мать и началась свистопляска. Халинка и без того не отличалась особым умом, а теперь и последних его остатков лишилась, растеряв их за долгие годы тщетных усилий сделать карьеру великой певицы, абсолютно ей противопоказанную по всем статьям. Зато приобрела замашки оперной дивы и на полученное от тетки наследство перестроила родительский домик в одном из пригородов Варшавы, соорудив на редкость паскудное строение с башенками, полукруглой аркой и пузатенькими колоннами. Внутри, правда, цивилизация была представлена в полном объеме. Еще Халинка купила себе иномарку и почила на лаврах. Она занималась делом: воспитывала сына.
Не прошло и года, как овдовевший сосед-сантехник узрел в ней чудо природы и сумел затащить это чудо к алтарю. И откровенно говоря, только тогда Халинка, созданная для семейной жизни, первый раз оказалась на своем месте. Халинка родила сантехнику двух детей и стала нормальной женой, матерью, хозяйкой дома. И все получалось, хотя нагрузка была немалой, все-таки четверо детей: собственный сын Тадеуш, дочь сантехника от первого брака, немного моложе Тадика, и двое общих. Из Халинки вышла отличная домашняя хозяйка, а если иногда за работой - например, моя посуду или гладя белье - она напевала, все слушали с удовольствием, а случайные прохожие даже останавливались под окнами.
Жизнь Тадика складывалась непросто, мальчик рос практически сиротой при живых отце-матери, хотя дед с бабкой по-своему о нем заботились. Парень не озлобился, не ударился в беспризорщину, короче, не сбился с пути. Не ссорился с бабкой, не заважничал после возвращения богатенькой и взбалмошной мамаши, не возненавидел сантехника, не обижал младших детей и даже не сбежал из дома. Неплохо закончив школу, он пошел учиться дальше. С сантехником он даже подружился и не без его влияния специализировался в вузе по водопроводной части. Проживал он с мамулей, бабу лей, сантехником и прочими детьми в той самой архитектурной страшилке с башенками, где им было уже тесновато. Не желая пребывать в одной комнате с бабулей, парень оборудовал с помощью отчима комнатку на чердаке. К сожалению, мечтать об увеличении жилплощади не приходилось, ибо Халинка давно растранжирила теткино наследство, а ее муж продал свой скромный домик, переезжая к новой жене.
После возвращения матери из Америки Тадик стал реже видеться с отцом, ибо ребенка мужа пани Богуслава еще могла перенести, но дополнительную женщину ни в коем случае! Кто ее знает, эту заразу, такая способна прибрать к рукам дружка молодости, так что на всякий случай следовало пресечь ее попытки в самом зародыше. Встречи отца с сыном были сведены к минимуму.
И в результате о смерти отца сын узнал из некролога в газете, а к его гробу парню пришлось чуть ли не силой прорываться. После похорон Тадеуш осмелился завести с пани Богуславой речь о том, чтобы взять что-нибудь на память об отце. Парню и в голову не пришло претендовать на свою долю отцовского наследства, как одному из трех законных детей покойного, ведь обычно половина имущества достается вдове, половина - детям. Он не покушался не только на часть жилплощади, но даже и на мизерные крохи имущества, зная патологическую жадность пани Богуславы. Нет, речь шла лишь о каких-то вещицах отца, не представляющих материальной ценности, но дорогих сыну как память. Разъяренная Богуслава и слушать не стала, просто вышвырнула Тадеуша из дому.
Это, в свою очередь, так разозлило парня, что тот, не долго думая, тут же забрал отцовскую машину. Она по-прежнему стояла в примитивном гараже-сарае, примыкавшем к дому и никогда не запиравшемся. Тадик беспрепятственно зашел в сарай - дверь и на сей раз оказалась незапертой. Дверцы машины тоже. Ключи от зажигания и документы на машину отец всегда держал в кармашке на дверце, парню это было известно. А поступал так Северин Хлюп не по недомыслию, просто знал супругу. Та из вредности могла отобрать у него и ключи от машины и где-нибудь спрятать, к машине же никогда не прикасалась по причине присущего ей страха перед всякой техникой.
И вот теперь Тадик приехал к Карпинскому, зная, что тот был лучшим другом покойного отца. Ему просто необходимо было кому-то пожаловаться. Или даже поплакаться. Или просто поговорить, узнать, не высказывал ли отец каких-либо пожеланий, адресованных сыну. Или, может, просил ему что-нибудь передать на словах. А также посоветоваться, как теперь быть, ведь, наверное, присвоение отцовской машины - дело нешуточное.
Ничего из этих планов осуществить не удалось. Тадеуш не знал об амнезии Карпинского?
Ясное дело, о чем теперь можно советоваться? Единственное утешение - хоть Эльжбетка его признала. За десять лет она неузнаваемо изменилась. Смутно вспоминалось что-то тощее и голенастое, ничего общего не имеющее с этой потрясающе красивой девушкой.
Заметив, какое впечатление на молодого человека произвело состояние Хенрика, Кристина от души пожалела растерявшегося парня и пришла ему на помощь.
- Мы тебе от всего сердца сочувствуем, - ласково сказала она. - Нас тоже потрясла скоропостижная смерть Северина. Ты давно видел отца?
- Да, наверное, год назад, - с трудом выговорил Тадеуш. - Извините меня, я ведь понятия не имел, что пан Хенрик.., что у него плохо с памятью. Отчего это произошло? Несчастный случай?
- Господи, ты и в самом деле не знаешь? - ужаснулась Эльжбета. - Богуся тебе не сказала? Ты хоть вообще с ней говорил?
- Вряд ли это можно назвать разговором... - замялся Тадеуш. - Да, вспомнил, она жаловалась, что последние дни отец пропадал в больнице у пана Хенрика, но не сказала, почему тот очутился в больнице. Я думал, аппендицит какой...
- Хорошенький аппендицит! - возмутилась Кристина. - У этой бабы и в самом деле ни ума ни сердца! Ну да ладно, не стоит о ней.
- Почему же, очень даже стоит! - оживился Тадеуш. - Я ведь тоже о ней, скажем так, не наилучшего мнения. Она.., как бы это поточнее выразиться? Недобрая она. Впрочем, я старался избегать с ней контактов, из-за отца, ему всегда доставалось от жены, если со мной общался. Ну да, полагаю, вам это известно?
- Известно.
- А что с паном Хенриком? Если, конечно, не бестактно с моей стороны...
- Скажите ему! - потребовал Карпинский. - Я тоже охотно послушаю, мне самому не мешает хорошенько во всем разобраться. И никакая это не бестактность, я уже понял, что многого не помню. А вон та штука - компьютер, кажется, - ведь это самое трудное, правда?
Его горячо поддержали - он прав, конечно, компьютер - самое сложное. И раз он к нему вернулся чисто автоматически, именно компьютер может оказаться важнейшим элементом терапии. Ну и очень пригодится хорошее, ровное настроение больного и полнейшее отсутствие депрессии. Пусть даже о прошлом Хенрик напрочь позабыл, на будущее его болезнь явно не распространялась.
Вот почему и молодой человек, и хозяин дома с равным интересом выслушали подробнейший рассказ о несчастном случае с Карпинским и обо всем, связанном с этим. Тадик был потрясен. Навалилось новое горе. Такое ощущение, что он словно вдвойне потерял отца, - не только физически скончался человек, исчезла теперь и вся память об отце, которой располагал его лучший друг. Оставалось только рассчитывать на собственные воспоминания.
- И подумать только, эта ведьма ничего мне не сказала! - воскликнул Тадеуш. - Не могла же не знать! Несчастье с паном Хенриком - и сразу умирает отец. Хуже случиться и не могло.
- Именно! - подхватила Кристина. Она одна знала, сколько горькой правды в этих словах. - У них было столько общего. Знаешь, такие свои, мужские тайны, о которых лишь они оба знали. Только твой отец мог в чем-то помочь Хенрику, подтолкнуть его память.
- А что теперь происходит в доме покойного? - вдруг поинтересовался дотоле молчавший Клепа.
- Откуда мне знать? - удивился Тадеуш. - Я пробыл там какие-то две минуты. Кажется, мегера собирается проводить генеральную уборку, и это меня тревожит, наверняка выбросит ценные для меня вещицы отца, сочтет ненужным хламом. А я бы охотно взял что-нибудь на память. Но ведь с ней просто невозможно говорить...
- Так попробуй договориться с братишкой, - сочувственно посоветовала Эльжбета. - Со Стасем. Знаешь, у меня создалось впечатление, что он был на стороне отца. А с Агат-кой не стоит, от нее держись подальше, маменькина дочка.
- Ты так думаешь? Это идея! Мне тоже казалось, что Стась - неплохой мальчишка.
И тут опять сказал свое слово шурин: