улицу. — Кто-то должен остановить это. Кто-то должен.
В свете тусклых фонарей по улице проехала коляска.
— Я боюсь за тебя, сынок. Помнишь, прошлой зимой его кучера нашли с лицом,
опаленным как будто адским пламенем… А ведь он только на секунду заглянул
за приоткрытую дверь.
— Да, я слышал про то, что он в тот день рассказывал в трактире… Свечи,
черепа…
Николай замолчал и не торопясь подошел к письменному столу.
— Ох, господи. Чувствую, не послушаешь ты меня, все равно пойдешь.
— Пойду…
— Ну что же, видно, не судьба тебя отговорить. Иди, коль решил. Храни
тебя Господь.
Мать перекрестила сына и поцеловала в лоб. Чувство того, что происходящее
сыграет большую роль в его судьбе, становилось все сильнее. Николай обнял
мать и через несколько минут вышел из дома.
Оказавшись на улице, он осмотрелся, плотнее натянул перчатки и быстрым
шагом пошел к дому Лукавского. Весна переползла в конец марта, и, хотя
оттепели только начались, под ногами на мостовой уже хлюпала вода, перемешанная
с оледеневшим снегом.
Особняк Лукавского стоял в некотором отдалении от мостовой. Его окружал
высокий чугунный забор с массивными воротами. Окна первого этажа были
забраны чугунными решетками. Перед подъездом раскинулась большая клумба.
Два года назад на ней росли лучшие цветы в городе, но после того как садовник
сбежал, они начали чахнуть, клумба стала зарастать сорняками.
На звонок дверь открыл лакей. Одет он был в темно-красную ливрею, на голове
красовался напудренный парик.
— Что вам угодно? — с достоинством осведомился лакей.
— У меня срочное дело к господину Лукавскому, — ответил Николай.
— Как о вас доложить?
— Мое имя ничего не скажет господину Лукавскому. Доложите лишь, что я
настаиваю. Наша встреча в его же интересах.
Лакей пустил Николая в дом и предложил ему обождать в холле. Посреди холла
с большими зеркалами в позолоченных рамах журчал маленький фонтанчик.
В дальнем углу стоял стол с двумя массивными кожаными креслами, рядом
— большой кожаный диван. Николай осмотрелся, снял перчатки и, заложив
руки за спину, застыл в ожидании. Лакей вернулся через пару минут, сказал,
что гостя ожидают, и проводил к хозяину.
Лукавский, одетый в пестрый восточный халат, встретил Николая в своем
кабинете, стоя возле камина с незажженной сигарой в руках. Он осмотрел
незваного гостя, как ему показалось, морского офицера, и знаком приказал
лакею удалиться, что тот и сделал с поклоном.
— Слушаю вас, молодой человек, — начал разговор Лукавский. — Мне доложили,
что у вас ко мне дело.
Николай, постояв несколько секунд в нерешительности, проглотил ком, подкативший
к горлу, и с небольшой дрожью, скорее от волнения, нежели от испуга, заговорил
о цели позднего визита.
— Милостивый государь. Я пришел к вам в столь поздний час, чтобы забрать
то, что по праву вам не принадлежит. Тем более что вы уже сами поняли,
что это так. Если вы не соблаговолите прислушаться к голосу разума…