За спиной истошно заорал электровоз. По соседней ветке загрохотал состав
с цистернами и платформами.
— Я думаю, — медленно проговорил Бондарь, когда состав скрылся за поворотом,
— что легенда об «алгоритме зла» всего лишь легенда. Хотя, конечно, она
не лишена оригинальности. Тем более это заманчиво, что череп Никольского
на данный момент является краеугольным камнем всей истории. Изъяв череп
из поезда, его можно сделать недоступным для адептов культа. Вряд ли в
ближайшее время они смогут заполучить череп человека, у которого при жизни
был бы подобный разум. Но сделать это не так просто. Считается, что с
черепом из поезда сможет выйти только ребенок. Создание чистое и непорочное.
— Ну… это не такая уж и проблема.
Юра сразу вспомнил Вовкины глаза в тот момент, когда Стас рассказывал
про его отца. Сомнений быть не могло. Вовка обязательно все сделает как
надо и не испугается. Дайте только ему этот поезд.
— Возможно, — согласился Бондарь. — Но манускрипт с «алгоритмом», если
он, конечно, существует, найти гораздо сложнее, чем ребенка, который согласится
войти в поезд.
Они разговаривали еще около часа. Бондарь вдруг достал из кармана золотые
часы на цепочке, изящным движением открыл их, из-под крышки раздались
звуки «Боже, царя храни». Юра непроизвольно задержал взгляд на часах,
а Бондарь грустно вздохнул.
— Вот мое время и вышло. Странное это понятие — время. То ползет еле-еле,
то бежит, словно жеребец. Да я, наверное, утомил вас своими неопределенными
предположениями.
— Ну что вы. Мне казалось, что, когда я писал статью, я узнал так много…
а теперь вижу, что не знал даже и половины.
— Ну-у. Пустяки, — улыбнулся Бондарь. — Никто не может знать все.
Прощаясь, Бондарь обещал позвонить Юре. Продолжение статьи должно быть
интереснее начала, и в этом он согласился помочь.
Когда Бондарь ушел, из телефона-автомата в переходе метро Топорков позвонил
в редакцию и попросил Марину срочно найти для него информацию о ремонтных
работах на железнодорожных путях между платформами «Ленинградская» и «Красный
Балтиец» Рижской железной дороги. После этого он позвонил Стасу и договорился
о встрече. Егоров сказал, что через три часа сможет приехать вместе с
Тамарой. Вовку он оставил у одного очень хорошего знакомого — пока ему
лучше не показываться в их компании. Люди со шрамами нанесут еще не один
визит.
Электровоз подал гудок и показался из-за поворота, таща за собой три десятка
товарных вагонов. На стыках рельс колеса монотонно отстукивали ритм. Смеркалось.
Юра стоял на трамвайном мосту над железной дорогой и бесцельно разглядывал
лежавшие параллельно стальные полосы железнодорожного полотна, пересекающие
друг друга лишь на стрелках и тут же расползавшиеся в разные стороны.
Под мостом проносились электрички, неспешно проползали товарняки. Казалось,
что стальные полосы сами принимают решение, выбирая для каждого состава
свое направление.
Как только Бондарь ушел, Юра не переставал обдумывать странную встречу.
Он старался вспомнить каждую интонацию, каждое слово. Сначала ему казалось,
что Бондарь говорил искренне. Потом вдруг почувствовал, что все сказанное
было заранее обдумано и отрепетировано. Вплоть до интонаций. Потом снова