В римской мифологии Ангерона — богиня, изображенная с прижатым к губам
пальцем. В наше время ее рассматривают как богиню смены времен года.
В греческой мифологии Эон — «век», «вечность», персонификация времени.
Означает очень продолжительное, но принципиально конечное состояние времени
и всего мира во времени. Вся история человечества составляет один Эон.
В грузинской мифологии есть Бедис Мцерлеби — «пишущий судьбу». В мире
усопших он следит за временем жизни человека на земле в соответствии с
«Книгой судеб». Если по ошибке ему попадается душа, срок жизни которой
на земле еще не истек, то он сообщает об этом повелителю загробного мира,
и душу возвращают телу. Доживать отпущенный срок.
У иранцев — бог Зерван. Персонификация времени и судьбы. Он существует
как бы изначально. В «Гимне вечного времени» сказано, что Зерван могущественнее
добра и зла. Ход борьбы добра и зла и все, что происходит в этом мире,
в том числе и человеческая жизнь, предопределены. Его последователи рассматривают
мир как владения князя тьмы.
В Египте Хонсу — «проходящий». Бог луны. Также имел функции бога времени
и его счета. Тот — «владыка времени». Бог мудрости, письма и счета. В
эллинистический период ему приписывалось создание священных книг. В том
числе и «Книги дыхания», которую вместе с «Книгой мертвых» клали в гробницу.
Кстати, в «Книге мертвых» его изображали около весов записывающим результат
взвешивания сердца. Татенен — бог земли, сотворивший из первобытного хаоса
мир, богов и людей. Он же — бог времени, обеспечивающий царю долгую жизнь.
У алхимиков в почете был Ороборос — символ в виде кольца…
— Слушай, — перебил его Юра, — откуда ты все это знаешь?
— Хм-хм. Я археолог, историк, — ответил Стас. — Вся история, по большому
счету, это миф. Или, по крайней мере, станет им через какое-то время.
— Честно говоря, — сказал Юра, глядя перед собой, — я и сам не знаю, какие
выводы можно сделать из того, что я нашел. — Он повернулся и посмотрел
на Стаса. — Просто столько всего открылось, чего раньше не знал, и везде
присутствует понятие времени. Как будто есть какая-то закономерность,
а я ее не вижу. Вообще, я надеялся, что ты мне поможешь разобраться.
— Нужно подумать. Может, что-то и придумается. Хотя, конечно, я считаю,
что культ, в котором участвовал Лукавский, малоизвестный, если на сегодняшний
день вообще не умерший. Но есть вполне реальные ребята со шрамами… И
все же я думаю, что если мы где и сможем нащупать ниточку, так это в Италии.
Манускрипт или информацию о поезде… или что-то еще.
— Помнишь, я рассказывал, что когда мы с Бондарем ходили по рельсам, то
видели, как ремонтировали заброшенный путь?
— Помню. Ты еще хотел что-то проверить.
— Я проверил.
Юра передал Стасу вчетверо сложенный лист бумаги. Стас развернул его и,
монотонно бубня, прочел вслух: «На ваш запрос сообщаем, что в августе
сего года на участке платформа «Красный Балтиец» (депо «Подмосковная»)
— платформа «Ленинградская» Рижской железной дороги никаких работ по ремонту
железнодорожного полотна не проводилось…»
Знакомства Бондаря сделали чудо при оформлении документов, необходимых
для поездки. Единственное, с чем он не смог справиться, так это чтобы
места в самолете были рядом. Но по сравнению с той глыбой трудностей,
что ему пришлось сдвинуть, это казалось сущим пустяком.