— Главное, что успели, — сказал Юра.
Все окна в вагонах были задернуты шторами, двери закрыты. Только в последнем
вагоне дверь над последней подножкой была чуть приоткрыта. Компания оглядела
невысокий, метров десять, обрыв, на котором стояла, и в поисках более
пологого спуска пошла вправо. Вовка скользнул глазами вправо и влево и,
не найдя рядом ничего подходящего для спуска, отошел на несколько шагов
назад.
— Вовка, не смей! — крикнул Стас, стоя у засохшего дерева, от которого
наискосок по обрыву спускалась тропинка.
Вовка сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул и рванулся вперед. Юра проводил
его прыжок взглядом и отдал должное сообразительности. Вовка с грохотом
приземлился на крышу первого вагона, повалившись вперед на выставленные
руки, а затем набок. Он тут же встал и, прихрамывая, пошел в конец поезда.
Стас первым спустился на гравий в пятнадцати метрах от третьего вагона,
следом за ним Юра. Вовка лег животом на край крыши и спустил ноги вниз.
Пользуясь рельефом стенки вагона, он спустился, насколько это было можно, и спрыгнул на гравий, подняв клубы пыли. Из-за приоткрытой дверцы виднелась
кисть руки, сжимавшая поручень…
Едва оказавшись на камнях, еще не поймав равновесие, Вовка рванул к открытой
дверце. Юра и Стас подбежали почти одновременно с ним. Бондарь отставал.
Стас вскочил на подножку и распахнул дверь. На полу, вцепившись в поручень,
лежал Виктор Корнеев, пропавший начальник экспедиции — Вовкин отец. Стас
с трудом отцепил от поручня руку Виктора и сдвинул его тело с места. Юра
уверенно отстранил Вовку в сторону, встал одной ногой на подножку, держась
правой рукой за поручень, левую протянул Стасу на помощь. Подошедший Бондарь
стоял на подхвате. Втроем они снесли неподвижное тело Виктора и положили
на гравий в четырех метрах от колес вагона. Стас нащупал флягу, дрожащими
руками открутил крышку и смочил сухие губы друга. Когда первые капли воды
попали на язык, веки Виктора дрогнули, он приоткрыл глаза и, щурясь, посмотрел
на лица, склонившиеся над ним. Так и не осознав происходящего, он протянул
руку к фляге и, опрокинув ее вверх дном, принялся жадно глотать воду.
Напившись, он глубоко вздохнул, криво улыбнулся и отдал флягу Стасу, тот
передал ее Юре. Топорков сделал несколько глотков и завинтил крышку. Виктор
еще раз всмотрелся в лица окружавших его людей и вспомнил все, что только
что с ним случилось. Для него — только что.
— Вот это, я вам скажу, была страшилка… — пробормотал Корнеев. — Змей
Горыныч отдыхает.
Виктор снова с трудом улыбнулся. Стас только сейчас заметил его чуть поседевшие
виски. Он смотрел на друга и все еще не верил в его возвращение.
Поезд ускорил дыхание, провернул колеса под паровозом, лязгнул сцепами
и медленно двинулся с места. От неожиданности все вздрогнули и, подняв
головы, проводили взглядом уплывавший прочь третий вагон. В глазах у всех
читалось что-то вроде облегчения. Такое бывает, когда страшная история
в книге заканчивается удачным финалом.
— Черт возьми… — с досадой сказал Бондарь. — Такой артефакт — и уходит
прямо из рук.
Юра посмотрел на Бондаря, и ему очень не понравилось выражение его глаз
в этот момент.
Вовка вдруг сорвался с места и побежал за последим вагоном. Все оцепенели
от неожиданности, Виктор не понимал, что происходит.