— Я знаю твое враждебное отношение к демократии, — дернув плечом, сказала княжна. — Но ты просто отсталый человек, разве можно сравнивать абсолютную монархию, при которой ты жил…
— Послушай, Анюта, — вмешался Ильин. — Давай не будем путать божий дар с яичницей. Я тоже не в восторге от этой мясорубки, но все же не стал бы видеть во всем этом… как бы точнее сказать… проявление классовой борьбы. В мои школьные и студенческие годы, кстати сказать, учебники истории не столько о династических переворотах и войнах, сколько о таких вот народных волнениях поминали. Один мой приятель по университету диссертацию о классовой борьбе в Новгородской республике защитил. Притащить бы его сюда… Купцы — это класс, ничего не скажешь. А эти-то, как Василий их именует, забулдыги? Да они в любое время неистребимы.
Грудь Анны учащенно вздымалась, пока она слушала Ильина. Взгляд обжигал презрением.
— Да ты!.. Я слов не нахожу. Ты, может быть, и великих народных вождей Разина и Пугачева в забулдыги зачислишь? Откуда в тебе эта барская спесь? Да ты знаешь, что наш долг перед мужиком…
— Разина и Пугачева я не видел, — отрезал Ильин. — Поэтому судить о них не берусь. А тебе советую Пушкина почитать — "Историю Пугачевского бунта".
— И не подумаю! — Ноздри княжны раздувались, на щеках выступил румянец. — Что он мог дельного написать, этот вертопрах, который дамские ножки воспевал?!
— Не самый низменный предмет для поэта, — с подчеркнутым спокойствием сказал Ильин.
— Ты просто… просто… — Анна сузила глаза, сжала кулаки и топнула ногой. — Таких, как ты, нужно…
— Уже пробовали, — добродушно кивнул Ильин. — Многие перевоспитались, другие… не выдержали.
VI
Через несколько дней после побоища на Готском дворе произошло еще одно столкновение с варягами. На этот раз новгородские лучшие люди загодя подготовились к встрече незваных гостей. Когда продолжавшие пьянствовать и куражиться наемники в очередной раз двинулись по улицам, ломая амбары и преследуя женщин и девок, вооруженные купцы, ремесленники и только что вернувшиеся из похода на Печору ушкуйники подстерегли их на усадьбе богатого гостя Парамона.
Привыкшие биться с торговым людом, мало искушенным в ратном деле, викинги впервые столкнулись на этот раз с силой, равной себе. Молодцы в кольчугах, с бердышами и длинными тяжелыми мечами обрушились на них неудержимой лавиной. Пришлось наемникам посылать за подмогой.
На травянистом берегу Волхова полегла в этот день половина варяжской дружины. Перепуганный Ярослав укрылся с остатками своего воинства в подгородном селе Ракомо. Новгородцы, впрочем, не преследовали викингов. Целыми днями во всех пяти концах — Неревском, Загородском, Гончарском, Плотницком и Славенском — шумели вечевые сходы.
Иноземные гости тоже часами обсуждали городские новости — от дальнейшего развития событий зависела не только судьба их товаров, но, может быть, и сама жизнь.
Огромный неповоротливый Конрад Фишер, богатый купец с Готланда, пригласил Иоганна Шмальгаузена с его дочерью и приказчиком на обеденную трапезу. Героев битвы с варягами наперебой звали к себе все гости Готского двора — общее мнение было таково, что именно благодаря им удалось отстоять амбары до прихода подмоги.
— Горожане никак не могут решить, изгнать им князя или помириться с ним, — говорил Конрад, подводя гостей к широкой лавке, на которой прислужники расставляли серебряные тазы, наполненные водой с благовонными травами.
С удовольствием вымыв руки и лицо душистым настоем, Ильин утерся белой салфеткой и бросил ее на руки слуге.
Патер Карл, служивший в небольшой церкви Готского двора, прочел молитву Benedicite и благословил трапезу.
Когда приглашенные уселись за стол, заняла свои места и семья хозяина дома. Сам Фишер опустился в широкое кресло с резными подлокотниками и кивком головы приказал подавать блюда.
На белой скатерти, уставленной различными украшениями — статуэтками, вазами, резными замками и соборами, — появились серебряные миски с ушками, по одной на двух участников трапезы. Каждому было подано по толстому ломтю хлеба, накрытому пластиной мяса.
Конрад достал из шкафчика, стоявшего рядом с хозяйским креслом, окованный золотом рог единорога и сунул его в похлебку. Поднял высоко над столом, чтобы показать гостям. Все знали: если бы в пище содержалась хотя бы капля отравы, рог начал бы кровоточить. Но этого не произошло, и участники трапезы дружно заработали ложками, по временам отрезая ножами куски мяса и отправляя их в рот.
По знаку Конрада слуги наполнили кубки романеей. Фишер достал из своего подручного шкафчика золотое лангье — подставку для хранения змеиных зубов и капнул на нее вином. Опять продемонстрировал сотрапезникам полную безвредность питья — ни один из зубов не начал кровоточить.
— Мы пьем это вино благодаря доблести господина Шмальгаузена и его верного помощника Вольфганга, — провозгласил Конрад и одним махом осушил кубок.
"Это было великолепно, господин Шмальгаузен! Задали перцу нехристям!" восторженные возгласы наполнили пиршественную залу.
Виктор польщенно раскланялся направо и налево, приложив левую руку к сердцу. Посмотрел на Овцына и улыбнулся — лицо Василия выражало крайнюю степень самодовольства.
Вино развязало языки, и чинность трапезы была нарушена. В разных концах стола начались дебаты о последних городских событиях. Ильин напомнил хозяину о сказанной им фразе:
— Так вы, господин Фишер, считаете, что споры идут в основном из-за будущей судьбы князя? По-моему, и так все ясно — ненависть к нему стала всеобщей.
— В том-то и дело, что чувства людей говорят одно, а трезвый расчет другое… О, этот Ярослав далеко пойдет. Он не зря решил в прошлом году не платить ежегодную десятину своему отцу. Тем самым он привязал к себе новгородцев.
— Поясните вашу мысль, — попросил Ильин.
— Раз с них перестали собирать эту дань в пользу Киева, они волей-неволей должны поддержать Ярослава. Ему нужна военная сила, он хочет завладеть троном.
— Отчего вы так думаете? Разве он может быть уверен, что ему удастся свалить отца?
— Я полагаю, этот Ярослав выдающийся интриган. Он ничего не начнет делать без предварительного обдумывания. Ход его рассуждений я представляю себе так: новгородцы поддержат меня, так как в случае победы могут требовать от меня привилегированного положения для своего города. Если же отступятся от меня, будут снова платить дань Киеву.
— А, вы хотите сказать, он просто развращает их этой подачкой?
— Именно это я имею в виду.
Ильин проникся уважением к аналитическим способностям купца. Не ведая и сотой доли того, что знал Виктор, он верно определял мотивы поступков Ярослава. Однако некоторые моменты в цепи рассуждений Фишера казались ему малоубедительными.
— Если принять вашу точку зрения полностью, то придется предположить: отказываясь платить десятину, Ярослав знал, что великий князь заболеет и не сможет пойти на него войной.
— А я допускаю, что сама эта болезнь была предусмотрена нашим князем, и Конрад хитро сощурился.
— То есть?.. То есть он каким-то образом ее вызвал? И зная наперед, что случится, решил одним ударом обеспечить себе военную поддержку со стороны новгородцев?
Конрад закивал и расхохотался, потирая руки, словно сам все это так логично устроил.
Ильин задумался. В словах немца определенно содержалось рациональное зерно. Но если Ярослав — отравитель собственного отца… Размышления его прервал вопрос Овцына.
— А какой смысл ему убирать отца, он и так, говорят в здешнем народе, прямой преемник его. Святополк-то, старший, в темнице сидит вместе с женой. Сживет, говорят, его Владимир со света. И за что он на него так прогневался?..
— Здесь Святополка «двуотцовщина» именуют, — с трудом выговорив русское слово, Конрад даже запыхтел от натуги. — Он ведь…
— Да-да, мы это тоже слышали, — перебил Ильин. — Я боюсь, вы собьетесь с мысли. Продолжите, ради бога, о тех соображениях, по которым Ярослав может желать смерти отца.
— Давайте поставим вопрос так почему в княжеской семье умирает сначала старший сын Вышеслав, затем второй сын Изяслав, после этого третьего по старшинству — Святополка — вместо того, чтобы назначить на княжение в Новгород, как положено преемнику великого князя, сажают в подземелье, а его законное место достается Ярославу. А вскоре сам великий князь заболевает… До сих пор нет никаких сведений об улучшении его состояния, а в этом возрасте…
— Вы полагаете, все эти смерти не случайны? Я готов согласиться с вами, что поссорить отца со Святополком Ярослав мог каким-нибудь образом подбросить порочащее князя письмо, например, но устроить несколько смертей?.. К тому же, я знаю, великий князь больше всех любит Бориса, который сидит на княжении в Ростове. Ходят упорные слухи, что именно его он хотел бы видеть на Киевском столе после своей смерти. Да и еще семь сыновей остается у Владимира, их ведь тоже со счетов не сбросишь.
— Не будем гадать. Мне кажется, скоро наступят решающие события…
Когда они остались втроем, Ильин сказал:
— Можно подумать, не мы с вами явились из будущего, а этот Фишер. Что ни слово, то в точку… Знаете, пятнадцатого июля великий князь умрет. А в тот же день, еще не зная о его смерти, Ярослав устроит кровавую баню лучшим мужам города и убьет больше тысячи человек.
Анна, еще продолжавшая злиться на Виктора за его ретроградные высказывания — именно в порядке наказания его она демонстративно молчала целых два дня, — теперь не выдержала.