88870.fb2 Забытое грядущее - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4

Забытое грядущее - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4

«Вот тебе и маленькая Кэрри, которую я совсем недавно носил на руках… — смятенно подумал Натаниэль. — Семнадцатилетняя девчонка — и столько цинизма! Хотя нет, это уже не цинизм — это нормальные рассуждения взрослой женщины… Как же быстро ты выросла, моя девочка…». Но вслух он не сказал ничего — резко развернулся и вышел из комнаты, так хлопнув дверью, что жалобно звякнули оконные стёкла…

* * *

После этого случая отец и дочь начали потихоньку отдаляться друг от друга. Нет, теплота осталась, но что-то было утрачено — безвозвратно. Кэролайн пошла своенравностью в мать — она не терпела, когда хоть что-нибудь шло вразрез с её мнением и желаниями. Нат, смирившись, — что ж теперь поделаешь! — предложил дочери: пусть её возлюбленный живёт у них. Этим давно уже никого не удивишь — молодые парни и девчонки уже лет пятьдесят приводят домой своих избранниц или избранников и начинают жить с ними псевдосемейной жизнью на глазах у родителей. Он уже знал, что этот англоиндус — студент университета, хотя где и как они с Кэролайн познакомились, так и осталось для него тайной — дочь упорно отмалчивалась, когда отец пытался осторожно коснуться этой темы. Однако студент — это всё-таки не бездельник из предместья, и если Кэрри его выбрала, значит, он того заслужил. Кэролайн приняла отцовскую логику, но от предложения жить со своим boy-friend’ом под отцовской крышей отказалась. Они продолжали встречаться, и девушка даже приводила своего приятеля к себе, но только тогда, когда была полностью уверена в том, что отца нет дома, и что он не появится в самый неподходящий момент.

Окончив школу, Кэрри поступила в университет — естественно, в тот же, где учился её Редди. Вступительные экзамены она сдала без труда — её не зря считали в школе одной из лучших учениц. Но в отличие от матери, заканчивавшей обучение, когда Нат уже работал в «High Tech Corporation», Кэролайн так и не окончила университет. Через два года она вышла замуж за своего Редди, получившего к этому времени диплом, бросила учёбу и уехала вместе с мужем в Индию — как оказалось, Редъярд Шриванса был сыном крупного промышленного магната и собирался, получив образование в Соединённых Штатах, продолжить отцовское дело у себя на родине.

Свадьбу справляли дома, расставив столы прямо под открытым небом. Приготовлением блюд занималась сама невеста — к удивлению Ната, Кэрри уже очень неплохо разбиралась в индийской национальной кухне и загрузила в кухонный компьютер целый пакет новых и необычных программ. Гостей было несколько десятков человек: приятельницы Кэролайн по школе и университету и сокурсники Редьярда — индийцы. Белых парней было всего двое, и тем не менее праздник, на котором звучала не только протяжная индийская музыка, удался. Было много цветов и улыбок, и возникали стремительные романы — вряд ли кто-нибудь из гостей провёл последовавшую за этим вечером ночь в гордом одиночестве.

Натаниэль искренне пожелал молодым счастья (Кэрри даже всплакнула на плече отца), но после отъезда дочери за два океана он потерял самое дорогое из того, что у него осталось. Они общались, конечно, по видеофону и по электронной почте, но это было уже не то. Через год Кэрри родила сына, затем дочь и ещё одного сына, и регулярно присылала отцу по Сети фотографии и видеофильмы, чтобы стареющий Нат мог видеть, как растут его внуки. И Нат заботливо развешивал по стенам своего кабинета цветные объёмные картины, на которых на фоне пальм и дома из белого камня сидел на зелёной траве сначала один малыш, потом двое, потом трое. А больше всего нравился Натаниэлю снимок, где все трое ребятишек облепили большого чёрного кане корсо, удивительно похожего на Бобби, — как видно, Кэролайн не забыла преданного пса, верного друга её безмятежного детства.

«Интересно, — думал Нат, в который раз разглядывая эту свою любимую фотографию, — а души собак тоже возвращаются? Что там говорит об этом индийская религия? Они тоже реинкарнируют, как люди? Тогда очень может быть, что этот пёс — наш старый Бобби, снова нашедший свою маленькую хозяйку…». Собака на фото молчала, но в глазах её было такое выражение, как будто она слышит мысли Натаниэля и более того, соглашается с ними. А дети — дети на снимке были смуглыми и темноволосыми…

Кэролайн неоднократно звала отца к себе в гости, но он так и не поехал, сославшись на деловую занятость. На самом деле причина была в другом — в памяти Ната гвоздём засела фраза Ричарда Мэрфи «женщины охотно ложатся в постели биологических победителей», и Натаниэль не смог себя пересилить, хотя ему очень хотелось увидеть своими глазами и дочь, и внуков. И главное — он не мог забыть смерти Джейн. Почему Кэролайн была так уверена в том, что соотечественники её избранника непричастны к трагедии? Ведь виновных так и не нашли! Да и не была Кэрри уверена в своей правоте — ей просто хотелось найти себе оправдание. Джейн всегда поступала именно так: если очень хочется сделать что-то, что окружающие не слишком одобряют, значит, надо найти вескую причину, оправдывающую этот поступок.

Да, его дочь выросла очень похожей на свою мать — и внешне, и по характеру. На ту самую Джейн, которая за четверть века совместной жизни уступила своему мужу всего лишь три раза. Ах, Кэролайн, Кэролайн…

* * *

Флаер не вернулся — вместо него на озере появился экраноплан. Натаниэль узнал о его приближении задолго до того, как серебристая машина выскочила из редеющего тумана, — «глаза» работали исправно, — но всё равно экраноплан возник неожиданно: его хищный силуэт словно соткался из белой дымки. «Понятно, — мысленно усмехнулся Нат, — «ищейка» нашла на месте моего дома только дымящуюся чёрную яму да клочья металла, вот они и хотят разобраться, что же там произошло. С воздуха несподручно — надо посмотреть с воды. А потом, когда они не заметят ничего подозрительного, — а они не заметят! — экраноплан выберет местечко, где можно пристать к берегу — не будет же он высаживать стражей в воду, они ведь ножки промочат!».

Нат не ошибся — через десять минут острый нос экраноплана нацелился туда, где на стыке мыса с общей береговой линией был крохотный заливчик, окаймлённый полоской песка. Отрезали отступление — но разве ему, Натти Бампо, есть куда отступать? Натаниэль сжал ствол винтовки, не отрывая глаз от дисплея. «Сколько вас там? — думал он, следя за сигналами «шпиона». — Двое? Нет, трое. Четверо! Ну что ж, давайте, парни, идите… Вы, конечно, в бронекомбинезонах, но это ничего. «Шариата» у меня нет, зато бронебойными пулями с сердечниками из обеднённого урана я всё-таки сумел разжиться. Патронов с такими пулями у меня немного, но вам — вам хватит. И вашу броню они прошивают превосходно — это уже проверено…».

* * *

«Мама Роза» ошиблась — стрелять на улицах не начали, хотя белые американцы, напуганные беспорядками двадцать четвёртого года, активно запасались огнестрельным оружием. Покупали пистолеты, помповые ружья и даже куда более серьёзные игрушки — вплоть до гранатомётов и тяжёлых многоствольных пулемётов. Владельцы оружейных лавок потирали руки, подсчитывая бешеные барыши, а домохозяйки занимались в стрелковых клубах, старательно решетя молчаливые мишени. Но до настоящей стрельбы дело так и не дошло — события развивались совсем по-другому.

«Новые варвары» не штурмовали твердыни белой цивилизации, не взламывали таранами неприступные стены, не забрасывали на зубцы башен крючья верёвочных лестниц. Их пригласили внутрь этих крепостей сами их обитатели — пригласили для того, чтобы варвары подметали двор, чистили котлы на кухне, ухаживали за скотом и прислуживали господам. А потом — потом случилось неизбежное: многочисленные пришельцы заявили о своих претензиях на место под солнцем.

Коренное белое население Америки и всех развитых стран Европы старело. Стариков становилось всё больше и больше, молодых — всё меньше и меньше. По закону всего живого и дышащего старики уходили, уходили рано или поздно, несмотря на все достижения медицины и на увеличение продолжительности срока жизни, и некому было их сменить — у господ было мало детей и ещё меньше внуков, не говоря уже о правнуках.

А рядом бушевал и кипел жизненной энергией совсем другой мир, отличный от сытого и упорядоченного мира белых. Этот мир молодел, ему было уже тесно в своих естественных границах, и молодые, полные сил выходцы из этого мира искали применение своим силам. И находили — в стареющем и дряхлеющем мире белых.

К середине тридцатых политическая карта планеты начала изменяться. Рождался Новый Халифат — арабские страны объединялись. Процессу объединения способствовала экономическая интеграция — единая арабская валюта оказалась ниткой, сшившей отдельные лоскуты веры, обычаев и традиций в общий ковёр сверхдержавы.

Новый Халифат стремительно расширял свои границы. Африканские страны одна за другой входили в его состав — волна катилась с востока на запад и с севера на юг, от Египта до Мавритании и Марокко и от Ливии до Мадагаскара и Южно-Африканской республики. Движение шло и на север — бывшие среднеазиатские республики исчезнувшего Советского Союза становились владениями Нового Халифата. Россия съёживалась до границ XVI века, оскаливаясь клыками ядерных боеголовок в ответ на попытки «новых бедуинов» проверить прочность её рубежей. Однако страсти кипели и внутри России — мусульманские республики — Татарстан, Башкирия, Калмыкия — требовали выхода из состава федерации с тем, чтобы воссоединиться с единоверцами и стать частью Халифата.

Турция легко рассталась с европейскими ценностями, быстро возвращаясь во времена Сулеймана Великолепного и Оттоманской империи, и на Балканах — в который уже раз за долгую историю этим мест — всё туже затягивался узел противоречий. «Возьмут ли новые варвары Рим?» — вопрошали итальянские газеты, а в Испании всерьёз поговаривали о новой Реконкисте, если мавры вновь захватят Кастилию и Арагон. Франция, формально оставаясь президентской республикой, всё больше напоминала восточный эмират, а потомки викингов, силясь оградить свой дом от наплыва пришельцев с востока, ужесточали иммиграционные законы. Праправнуки сипаев появились в британском парламенте, и Шотландия с Ирландией заявили о своём выходе из Соединённого королевства.

А на Дальнем Востоке и в Тихоокеанском регионе во весь голос заявила о себе другая сила. Япония, Китай и Корея образовали Азиатский Союз «жёлтых драконов» — технические достижения Страны Восходящего солнца соединились с неисчерпаемыми человеческими ресурсами Поднебесной империи. Новорождённый Союз, запустив щупальца в Сибирь и вобрав в себя Малайзию с Индокитаем и множество мелких островных государств Тихого океана, энергично проникал в страны Центральной и Южной Америки, используя застарелую неприязнь латиноамериканцев к бледнолицым гринго и прибирая к рукам нефтяные поля Венесуэлы. Индия, Индонезия и Филиппины оказались на границе сфер влияния арабского мира и «жёлтых драконов», и мусульманские сепаратисты играли в этих странах роль мины замедленного действия. И чесали головы меланхоличные австралийцы, размышляя, удастся ли остановить новый самурайский натиск, куда более масштабный, нежели тот, который был отбит в прошлом веке. И что лучше — женщины в парандже на улицах Мельбурна или девушки в кимоно на пляжах Сиднея?

Глобальный процесс набирал силу и в Соединённых Штатах Америки — смуглокожие американцы карабкались вверх по ступеням общественной пирамиды. Им было труднее, нежели их белым собратьям, они встречали сопротивление — когда скрытое, а когда и явное, — однако браун-скины брали упорством и главное — числом. Белой молодёжи было слишком мало, чтобы полностью заменить тех, чьё время истекало; белые старики вынужденно уступали свои места людям с другим цветом кожи, и они становились мэрами городов, конгрессменами и губернаторами штатов. Работал естественный отбор и закон чисел: если из тысячи человек найдётся сотня энергичных личностей, рвущихся к власти, то среди десяти тысяч таковых наберётся минимум пятьсот, а при прочих равных условиях, обеспечиваемых демократией, — и вся тысяча. А если ещё к тому же на выборах их поддерживают многочисленные единоплеменники… И набирали силу восточные религиозные конфессии, опирающиеся на миллионы и миллионы верующих.

Проникновению выходцев с востока в большой бизнес способствовали арабские нефтяные капиталы — золотой динар уверенно теснил доллар. К тому же кое-кто из старой финансовой элиты, почуявшей, откуда дует ветер, без колебаний переходил на сторону победителей. Динар или доллар — какая, в конце концов, разница? Деньги — они ведь не имеют цвета кожи. А менеджеры среднего звена давно уже «посмуглели» — бизнесмены тоже люди, и они тоже стареют, и они тоже смертны.

Дольше всех удерживали свои позиции военные. Генералы и адмиралы оказывали всемерную поддержку любому мало-мальски перспективному белому, пробивающемуся к заветным большим звёздам на погонах и притормаживали его конкурентов. Но беда в том, что любой генерал когда-то был лейтенантом, а среди выпускников военных училищ всё больше появлялось смуглокожих лейтенантов. И браун-скины становились командирами атомных подводных лодок и авианосцев, ракетных баз и крупных войсковых соединений. А белые ветераны, помнившие «Бурю в пустыне», уходили в отставку, с тоской вспоминая «старые добрые времена».

Мир менялся — изнутри.

* * *

Да, до уличных боёв дело не дошло, но кровь — кровь всё-таки пролилась. По-другому, наверно, и быть не могло.

Их называли эйпиррами [13]. Движение это родилось стихийно, хотя почти наверняка за ним стояли кое-кто из сильных мира сего — из числа тех, для кого перемены означали утрату богатства, власти и влияния. А ряды боевиков пополняли простые обыватели, ошалевшие, напуганные и не понимающие, что происходит — привычная и размеренная жизнь рушилась на глазах, словно подмытый бурным течением обрывистый берег. Страх трансформировался в злобу, в неистовое желание найти того, кто во всём этом виноват, и спросить с него по полной. Люди меньше всего склонны винить в своих бедах и несчастьях самих себя — возложить вину на других всегда легче и удобнее.

Никакой политической — или иной — программы у эйпирров не было. Они следовали примитивному девизу: «Бей цветных, пока они не съели белых!», следовали тупо и яростно. Движение было подавлено в течение нескольких лет, хотя отдельные вспышки расовой ненависти продолжались гораздо дольше. Преступления такого рода против граждан страны в новой Америке рассматривались как преступления против государства, и реакция властей была жёсткой. Главари эйпирров попали на электрический стул (а кое-кому из них, следуя новым веяниям, отрубили головы), уцелевшие рядовые исполнители рассеялись и затаились. Движение эйпирров было обречено изначально, но оно запомнилось целым рядом кровавых побоищ — жестоких и бессмысленных.

— Сограждане! — голос миловидной дикторши-мулатки дрожал от волнения, а в глазах явственно просматривалась тень испуга. — Сегодня, в семь часов утра, мы стали свидетелями нового преступления эйпирров. В одном из пригородов Чикаго…

«Идиоты, — подумал Натаниэль. — Неужели они не понимают, что таким способом ничего не исправишь? Браун-скинов слишком много, и они не замедлят принять ответные меры…»

Он сел перед экраном, отставив в сторону чашку с недопитым кофе. Приходя домой, Нат сразу же включал медиа-центр, чтобы быть в курсе новостей — на работе ему было не до этого. Он обычно ужинал, слушая новости, но эта новость заставила его забыть о еде.

На экране стлался чёрный дым, прошитый острыми языками пламени, а голос за кадром комментировал события.

— Группа эйпирров — по предварительным данным, их было около двадцати человек, — ворвалась в этот район на автомашинах. Люди мирно спали в своих жилищах, а нападавшие открыли огонь из гранатомётов. Точное число погибших…

«Этот коттедж сложился от попадания, как карточный домик, — вряд ли хоть кому-то удалось выбраться из-под развалин. И этот тоже, и тот — да, эти парни не жалели зарядов…».

— Но самое страшное произошло потом…

Нат увидел искорёженный остов жёлтого школьного автобуса, завалившийся набок.

— Эйпирры подожгли этот автобус — подожгли вместе с детьми. Никто из детей не спасся — уцелевших добивали автоматными очередями…

Дети лежали неподалёку от автобуса, и никто из них не подавал признаков жизни. А затем стали видны согнутые фигуры людей в тёмных комбинезонах, с оружием в руках. Они торопливо залезали в машины, которые, надсадно взревев моторами, исчезали в клубах дыма и пыли.

— Смотрите, вот их лица! Обязанность каждого законопослушного гражданина страны известить власти, если кто-то из этих людей появится…

«Положим, лиц не разобрать, — подумал Нат, когда на экране появилось укрупнённое изображение, — они в масках. Но всё равно — не завидую я этим парням. Теперь их будут травить, как бешеных волков, травить, пока не затравят. Эти снимки сделаны через систему континентального слежения — вряд ли в это время и в этом месте мог оказаться дотошный корреспондент с видеокамерой. После соответствующей компьютерной обработки на основе этих фотографий можно получить портреты нападавших — пусть даже примерные. И тогда… Помнится мне, у нас в «High Tech» работали на этой задачей ещё лет пятнадцать назад. А эту запись, наверно, гоняют целый день — ведь сейчас уже…».

Он посмотрел на большие настенные часы — их когда-то купила Джейн, — и тут запищал сигнал: кто-то стоял у ограды его дома, и этот кто-то явно хотел войти.

Бампо бросил взгляд на миниатюрный монитор камеры внешнего обзора. Да, так и есть — у ворот переминался с ноги на ногу человек, одетый в короткую коричневую кожаную куртку поверх тёмного комбинезона.

Сигнал повторился. Нат выдвинул ящик стола, достал оттуда автоматический пистолет, сунул его за пояс и вышел на улицу. Он шёл по дорожке, ведущей от двери дома к воротам, не спеша — он уже знал, кто там стоит, и ему хотелось подумать, как поступить.

— Брат! — выдохнул человек у ограды, когда Натаниэль подошёл к воротам и включил «привратника» — дисплей, позволяющий гостю и хозяину видеть друг друга и говорить. — Белый брат! Мне нужно пересидеть до утра, пока эти собаки не успокоятся. А утром…

Нат молчал, глядя в глаза эйпирра — в безумные глаза, где были перемешаны злоба и страх, — и видел перед собой сначала восковое лицо Джейн в морге, потом смеющуюся Кэролайн в белом платье, с фатой на голове; и снова Джейн, и снова Кэролайн, но уже с детьми, которых он так и не видел никогда в реале. А потом он увидел горящие дома, остов сожжённого школьного автобуса и разбросанные в беспорядке детские тела, разорванные пулями со смещённым центром тяжести, нелепые в уродливых позах смерти, словно сломанные игрушки… Нат молчал бесконечно долго — наверно, целую минуту, — а потом сурово произнёс каким-то чужим голосом, как будто говорил не он, Натаниэль Бампо, руководитель департамента новых разработок «High Tech Corporation», а человек из другого времени или даже из другого мира.

— Я тебе не брат. Уходи. Я не буду прятать в своём доме убийцу детей. Если ты ступил на тропу войны, воюй с мужчинами, а не расстреливай из автомата ребятишек. Я всё сказал.

Парень судорожно сглотнул — кадык на его горле дёрнулся вверх-вниз, — повернулся и побежал вдоль ограды, затравленно озираясь по сторонам. Нат долго смотрел ему вслед, пока фигура в мешковатом комбинезоне не растаяла в сгустившейся темноте.

Но в полицию он звонить не стал.

* * *

«High Tech Corporation» процветала по-прежнему, несмотря на то, что в её штате всё больше было смуглокожих сотрудников, причём отнюдь не только на должностях курьеров или секретарш. Ведь мозги у всех людей устроены одинаково, всё зависит лишь от уровня общего и специального образования, а университеты год за годом выпускали тысячи и тысячи «небелых» выпускников. И они оказывались ничуть не худшими специалистами, чем их белые предшественники, и приносили компании солидную прибыль, зачастую поражая даже ветеранов «High Tech» своими нестандартными техническими решениями. «Ладошки» и «супераккумуляторы» давно появились на рынке, и уже пошли в серийное производство первые пригодные для массового потребителя образцы пищевых синтезаторов.

В тридцать девятом Натаниэль получил новый, сокрушительный удар — совершенно неожиданный и оттого особенно болезненный. В коридорах многоэтажного головного офиса «High Tech Corporation» давно уже циркулировали неясные слухи о каких-то грядущих уже в скором будущем серьёзных переменах, но всё случилось как-то слишком быстро. Сначала почти полностью сменился совет директоров, а однажды утром в кабинете Ната замурлыкал коммуникатор, и вкрадчивый голосок секретарши проворковал:

— Мистер Бампо, вас хочет видеть директор по персоналу господин Аль-Мансур!

«Аль-Мансур? Это что ещё за хрень? А куда девался старина Бойл? — недоумевал Нат, поднимаясь на скоростном лифте на административный этаж. — И что ему от меня надо?».

Аль-Мансур оказался стройным, безукоризненно одетым моложавым арабом. Вежливо предложив Бампо сесть, он без промедления перешёл к делу, явно демонстрируя неплохое знакомство со старой истиной «время — деньги».