Бобер посмотрел на Вельяминовых, оглянулся на Березуйского, потрогал ус:
- Судя по прошлой войне, в чистом поле мы его встретить не сможем. Не будем ошибки повторять.
- Это что ж, опять жечь посад и в стены?! - недовольно и неприлично громко уточнил Иван.
- Да.
Повисла унылая тишина. Тогда Бобер, словно пожалев всех, неопределенно добавил:
- Если, конечно мы с князь-Владимиром не успеем с настоящим войском подойти.
- Каким это настоящим? Что значит - настоящим? - недовольно заворочался Василь Василич, - что ж это войско, которое к Смоленску и Дебрянску ходило, которое Микулин, Зубцов взяло, оно что - не настоящее, что ли?!
- Василий Иваныч, - Бобер пообщался с Березуйским очень мало, почти мельком, но сразу увидел, насколько трезво, здраво тот судит и как хорошо понимает войну, потому и рискнул переложить на него оценку войска, - ты бы со своим войском на Олгерда пошел?
- Ххе-кхе! - весело, даже насмешливо кашлянул воевода. - А то ты сам не видишь. Я с этим войском Тверь штурмовать не пошел. А уж на Олгерда куда!..
Резкость суждения и твердость, с которой оно было высказано, показывало, что он нисколько не робеет в присутствии столь важных особ, имеет свое мнение и может отстаивать его перед кем угодно.
"Вот еще один, кто поможет мне войско строить! Надо с ним сегодня же поговорить".
Бобер развел руками:
- Видите? Не я один так думаю.
- Тогда что же - настоящее?
- Настоящее? - Бобер сделал паузу: - Это полки с Окского рубежа. Те, что имели стычки с татарами. Те, что к Плескову ходили. Полки князь-Владимира и коломенские, воеводы Николая Василича.
Бобер увидел, как покраснел и надулся Иван. Василий же Василич, приготовивший уже едкую фразу насчет того, что на всей Москве воевать может только князь Владимир, был настолько сражен и выбит из колеи похвалой его сыну, что просветлел лицом, чуть ли не заулыбался и смог только по инерции возразить в том смысле, что, мол, много ли у вас таких "настоящих" наберется.
- Немного. Хотя уже и не так мало. Но вот если мы рязанцев сможем привлечь, тогда...
- Рязанцев?! - неожиданно подал голос сам Алексий: - Хотелось бы мне на такое посмотреть. Кто же это из вас надеется? И на что?
- Ну как же, отче. Мы с ними вместе татар по границе все прошлое лето постукивали. Так что пронцы почти наверняка помогут. Вот Великий князь свидетель, они теперь с Владимиром Пронским друзья. А Олег... Ну, Олег - не знаю, он на Лопасне что-то сильно заклинил... Но Николай Василич мне говорил, что у него неплохие отношения с Олегом, так что, может, и Олег. Только я прошу Данилу Феофаныча научить нас с Микулой, как вести разговоры о Лопасне. Чтобы у Олега оставалась иллюзия, что мы можем ее ему вернуть.
Василь Василич опять просиял, а князь Дмитрий, от возбуждения чуть ни спрыгивавший со своего роскошного княжеского трона, навалился грудью на стол:
- Когда это станет известно?!
- Так ведь не спрашивали еще. Да и как спрашивать? Олгерда-то пока нет.
- Когда появится, поздно будет.
- Это точно. Так что я, пожалуй, двину сейчас в Серпухов и начну готовить полки. Дам немедля весть Микуле,чтобы переведался с Олегом, Данило Феофаныч, помоги, - с пронцами буду говорить сам.
- А может быть, мне?! - Дмитрий смотрел на Бобра с надеждой, - для Владимира Пронского больше чести, легче согласится.
Бобер пожал плечами, покосился на митрополита. Тот смотрел недовольно, а заговорил сердито:
- Только что сказали, что Олгерда в поле встречать нельзя, что надо садиться в стены. А сами один за другим в поле рветесь. Кто стены-то защищать будет?
- Да мало ли у меня!.. - взвился Дмитрий и осекся. Теперь все смотрели на него. Митрополит, пропустив его возглас мимо ушей, с нажимом закончил:
- Тебе, прежде всего тебе надо здесь остаться. Ведь говорили же об этом в прошлый раз. Коли князь из города ушел, значит, город не удержать, значит, и все кинутся, и настрой у народа такой будет. Имейте в виду, что на сей раз я не могу Олгерда в Москве дожидаться. У меня в Нижнем беда, смута церковная, туда надо немедленно. И когда вернусь - Бог весть.
Дмитрий помрачнел и сник. Бобер постарался подбодрить:
- Ничего не поделаешь, Дмитрий Иваныч, Москва - главное. И потом тебе ведь придется не просто сидеть в стенах, как прошлый раз, а быть готовым ударить вдогон, когда Олгерд назад пойдет.
- Как еще он пойдет...
- Пойдет. Когда мы с князь-Владимиром повиснем у него где-нибудь на фланге, а то и в тылу, ему придется раскорячиться. На две стороны смотреть. Этого он не любит больше всего. Потому, думаю, кинется на нас. Вот тогда ты не отстань и подойди вовремя к нам на помощь. У него на хвосте!
- Хорошо говоришь, Дмитрий Михалыч, - опять смело и неожиданно вмешался Березуйский, - а что же мне с моим войском делать? Я, вроде, как и не у дел. Но ведь не просто же так вы меня сюда позвали, - и весело оглядев всех, остановил взгляд на Бобре.
- Твое войско придется по стенам рассадить.
- Не поместится в Москве такая-то орава. Не прокормишь.
- Не только в Москве. Надо бы попробовать те города защитить, что встанут у него на дороге. Можайск, Звенигород... Тот же Волоцк твой. Ты не прикидывал, как он пойдет?
- А тут и прикидывать нечего. Они же знают, кто их летом бил. Потому в первую очередь по Волоцку и шарахнут, поквитаться захотят. Ну, если и не в первую, то во всяком случае мимо не пройдут.
- Верно. А удержишься?
- А почему нет? Если Бог не накажет - да, кажись, особо не грешил, удержусь. Стены у меня высокие, народ шустрый, да и в стенах себя уверенно чувствует, сиживали, опыт есть.
- Ну видишь как хорошо. А ты говоришь - не у дел. Еще как у дел! Ведь если он у Волоцка затолчется, то до Москвы и вовсе, может, не успеет дойти.
- Что значит - не успеет? - усмехнулся в бороду Тимофей Василич. - По дороге перехватишь?
Бобер, тоже как будто усмехаясь, но стараясь это скрыть, молчал, и Тимофей Василич с оттенком вопроса строгим голосом закончил:
- А кто-то тут не так давно говорил, что в чистом поле не сможем, что ошибок повторять не будем.
- Я ведь говорил: смотря с каким войском, - спокойным, даже довольным тоном откликнулся Бобер, - а перехватывать я его не буду. Раскорячиться заставлю. Встану где-нибудь в сторонке, пусть оглядывается.
* * *
- Василий Иваныч, ты не сильно торопишься? - Бобер догнал в сенях волоцкого воеводу, тронул за плечо. Тот резко обернулся, узнал, весело и открыто улыбнулся:
- Нет.
- Зайдем ко мне, словечком перекинемся.