- Не думай ни о чем, вряд ли утром биться придется. Постреляет Корноух, и они сбегут. Так что спи.
- Да я уж и так, - неожиданно сонным голосом откликнулся Дмитрий, странно, может, бой завтра. Первый бой. Обдумать бы... А сил нет - спать хочу. Устал, тезка, признаюсь, как собака устал.
- Ну и хорошо. Спи! - Бобер, однако, был обескуражен. Подождав немного и услышав ровное дыхание сначала Дмитрия, а потом и Владимира, с досадой подумал: "Толстокожи парни, как медведи, мать ихнюю... Спокойствие, оно, конечно, хорошо, признак силы. Только и тупости, черт возьми, тоже!"
* * *
Старый месяц блестел так ярко, что рассвета можно было и не ждать. Выход на исходный рубеж проделали быстро и без шума. Задача облегчалась удачным расположением села, у которого западные концы всех четырех улиц, пересекавших главную, упирались и даже въезжали в лес. Впрочем, все русские села и деревни той поры были устроены и расположены так, чтобы как можно быстрей, ловчей скрыться от внезапного татарского налета. А укрытием, главным и единственным, был лес. Если б можно, строились бы в самой чаще, чем глуше, тем безопасней, да крестьянину так нельзя. И скотине какой-никакой, а простор (луг, пастбище) требуется, да и поле далеко не оставишь, за ним глаз нужен.
Потому и располагались по опушкам, оборудовали в лесу тайные ямы и завалы, главные свои запасы хранили там. А когда налетал лихой татарин, исчезали в лесу вместе со скотиной, в чащу степняк ой как не любил соваться.
Вот и тут лес облегал Палицыно с запада полукругом, подступал к самым огородам, а крайние дома стояли уже среди деревьев.
Корноуховы стрелки растянулись цепью по всей опушке, конные же во главе с князьями сосредоточились на северном ее конце, ближе к московской дороге. На нее выходила главная улица, и неплохо было б, если бы и там был лес, но...
Когда устроились и приготовились, Бобер уточнил:
- Когда начнется шум, выбираемся из леса сначала на дорогу. По ней неспешно (на галоп не срываться!) въезжаем в село. Смотрите больше налево, там невредимых больше останется. Корноух справа будет бить, оттуда в панике побегут, без ума, прямо под наши мечи. А слева очухаются быстро, стрельба пойдет. Щитами прикрываться не забывайте.
Бойцы сосредоточенно слушали, молчали. На лицах начало нарисовываться нетерпение.
Бобер тронул князя за руку:
- Помни, что я тебе говорил. Не мечись, не зарывайся. От меня не оторвись. И постарайся за братом последить, он в драке дурной совсем. Понял?
- Понял, посмотрю. Скорей бы уж! Холодно что-то. Продирает!
- Это хорошо, что продирает! - Бобер похлопал его по колену: - Ничего, сейчас погреемся.
Тем временем монах шептал на ухо Владимиру:
- Смотри, Володь! Парень ты умный, на одной кочке два раза не споткнешься. Не зарывайся, а главное - за братом последи: у него первый бой, как бы не вляпался. Прикрой его вчистую, чтобы ни одна тварь ни сбоку ни сзади к нему не подступилась. Уразумел?
- Уразумел. Но что ж мне, так весь бой его и пасти?! А самому?
- Чудак! Жизнь брата разве не важней жизни двух-трех татар? Но так ты их гораздо больше наваляешь. Меня слушай, я ведь кое-что в этом смыслю. По обстановке посмотрим, но его из виду упустить не смей.
Меж тем Бобер, наверное, чтобы взбодрить людей, обратился к Корноуху:
- Ну как, Андрюш, не темно стрелять, не промахнетесь?
Однако Корноух не взвился на явную подначку, а озабоченно покачал головой:
- Мы-то не промахнемся, да вот ребята мне доносят: что-то коней в селе мало совсем.
- Черт! А что ж ты молчал?!
- Дыть только сказали.
- Только!... Сказали!.. Алексей!
- Я, князь!
- Как думаешь, куда они их могли?
- Чудно что-то. Если только за околицей слева, там луг. Но что-то сомневаюсь я... Надо поглядеть.
- Ну так гляди!
- Сей миг, князь! - Алешка слетел с седла и исчез слева в темноте. Прошло полчаса. Бобер по привычке закусил кончик большого пальца на левой руке и застыл. Великого князя явно начало колотить. Подбирался рассвет. Напряжение сгорбило ожидавших, придавило к седлам. Алешка вынырнул слева как призрак:
- Нет там коней!
Бобер встрепенулся:
- Тогда где же?!
- Значит, на площади, вокруг церкви. Они так тоже делают: кони и под охраной, и под рукой.
- Тьфу! Андрюха! Давай к своим, и начинайте. Но поаккуратней! Постарайтесь по-тихому охрану положить, чтоб не сразу развопились. И побыстрей до коней доберитесь!
- Там как получится, - Корноух с напарником метнулся вправо и исчез в кустах.
- Ну, теперь слушайте, - прокряхтел монах.
* * *
Вслушивались недолго. Уже через четверть часа все явно почувствовали, что что-то происходит. Шорох какой-то, шелест. Но то ли от внутреннего напряжения это выходило, то ли от ожидания, то ли от знания, что Корноух сейчас там кого-то... всем казалось, что им чудится, все боялись ошибиться, потому что внешне все было совершенно спокойно, тихо и неподвижно.
И вдруг все до одного ясно услышали единственный на всю-всю спящую округу высокий, тонкий, непередаваемо жалобный и совсем не татарский:
- О-ойй!!!
Бобер метнул взгляд на князей, увидел, как бешено-испуганно округлились глаза Дмитрия, шепнул:
- Спокойно, ребята, спокойно. Скоро наш черед.
За вскриком быстро вскипел шум, заржали, застонали, заплакали раненные лошади. Громко заверещали татары.
- Ну что ж, пора, пожалуй. Пока выберемся... - Бобер оглянулся на Гаврюху, кивнул ему на князя, присмотри мол, но тот как-то странно отмахнул головой, в сторону, и Бобер увидел Бренка... такого... что с этого момента он перестал заботиться о безопасности Великого князя.
- Давай за мной, парни! Только чур - не спешить!
Дружина выбралась на дорогу и рысью пошла в улицу. При лунном свете это смотрелось внушительно, страшно. Попавшиеся по дороге к площади десятка два пеших татар, тоже бежавших к церкви, в ужасе метнулись в проулки. Сотники тут же вскрикнули строго: Не отвлекаться!
И вся дружина плотным строем ворвалась на центральную площадь.