- А пионерам здесь делать нечего. Детям до шестнадцати лет...
Лицо Татьяны склонилось над лицом Павла, распущенные черные волосы закрыли их обоих от мира.
- Мы в шалаше, - прошептала она. - Над нами только далекое звездное небо. А рядом лес, поле ромашек и васильков. Стрекочут кузнечики... Ты слышишь?
- Да... А еще...
- Тсс... Молчи. А внизу у реки пасутся кони. Они пьют звездное небо прямо из речки, а гривы у них такие длинные, что касаются дна...
- ...и ослик.
- Какой ослик?
- Маленький ослик с грустными глазами. Можно, он тоже будет пастись у речки?
- Ты мой маленький ослик. Ослик Паша. My little donkey Paul.
- Пол-ослика? Обижаешь!
- Иди ко мне, Большой Брат...
В это утро пятилетний бутуз Алеша, пришедший в спальню родителей, очень удивился, когда вместо двух мягких горных хребтов, между которыми ехал обычно его игрушечный автопоезд, обнаружил тихо посапывавший остров, окруженный океаном одеяла. Ему пришлось вернуться в детскую, где еще спал младший братец Митя, и искать в игрушках эскадренный миноносец "Сент-Луис". Военный корабль сначала патрулировал мирный остров, но началась буря, поднялась волна, и "Сент Луис" врезался носом в береговые скалы...
Что-то ткнулось в спину, Павел вздрогнул и открыл глаза. Объятья супругов Розен распались. Начинался обычный будний день.
Сесиль еще удивлялась, как Татьяна Розен управлялась с тремя мужиками без домработницы и при этом умудрялась так выглядеть. Сесиль никогда не жила в русской деревне без газа, водопровода и с удобствами во дворе. Она никогда не вкалывала на ленинградской стройке, успевая халтурить и еще бегать на танцы. Бедняжка! Что она видела? С чем могла сравнить? Привычка к комфорту даже в мелочах, не говоря уже о самом необходимом. А главное, чего Сесиль никак не смогла бы понять, было то, что она запросто отказалась бы и от этого односемейного американского дома в Денвере, и от собственной машины и от всех этих примочек цивилизации, и вернулась назад в неустроенность и неприхотливость, но только вместе с ее мальчиками и Нюточкой.
Можно, конечно, было Мите и Леше завтракать в детском саду, но мелкие хлопоты по приготовлению нехитрой трапезы стоят того, чтобы начинать день всем вместе за большим семейным столом в светлой гостиной. Слушать милых малышей и наблюдать Павла в роли отца семейства.
- Мама, почему мы с Митей едим эту кашу, а папа сэндвичи с кофе?
Старший Алексей вступил в период "почемучки" и заодно отстаивания собственных прав.
- Мама, да! Посему ... кофе? - Трехлетний Митя, похожий на деда Дмитрия Дормидонтовича, отца Павла, не только внешне, но и какой-то уверенностью, основательностью, забавлял родителей манерой вставлять в свою детскую речь вводные предложения. - Посему кофе? Хоселось бы снать!
- Потому что папа уже большой, ему не надо расти, как вам.
- И еще потому, - подключился Павел к воспитательной работе, - что папа научился прокладывать траншеи при помощи супергрейдера, а вы еще нет!
Алеша открыл рот с непроглоченной кашей.
- Суп и клейтел, - повторил Митя.
- Внимание! Вот супергрейдер фирмы "Спун энд компани"! - все, включая Татьяну, заворожено смотрели на обычную ложку в руке Павла. - Прокладываем первый туннель с Севера на Юг, не забывая выгружать в рот отработанный грунт...
Каша была съедена в пять минут. Мальчики побежали за игрушечными экскаваторами в свою комнату, чтобы взять их с собой в детский сад.
- Как бы они сегодня не стали ездить по каше своими машинами?
- Придется им сказать, что у "Спун энд компани" выигран тендер на производство проходческих работ... - в улыбке Павла ей показалась скрытая озабоченность. - Ты говорила, что уже присмотрела water bed?
- Да. Сегодня ночью мы были с тобой в шалаше, а завтра будем качаться на волнах.
Она заглянула игриво ему в глаза, но Павел отвел свой взгляд.
- А сколько стоит это удовольствие?
- Полторы тысячи. А что, Паша, что-нибудь не так?
- Да, нет, все так. Ладно, после... После...
Таня отвозила мальчиков в детский сад сама. Вздохнув, она повернула зеркало в салоне машины таким образом, чтобы не видеть заднего сиденья. Иначе она просто не смотрела бы на дорогу, а все время наблюдала за мальчуганами. Теперь ей оставалось только слушать.
Алеша жужжал за спиной, дублировал ее движения, поворачивал воображаемый руль, и время от времени верещал на высокой ноте, очень похоже, но не к месту, изображая скрип тормозов.
- Леша, не пугай меня, - попросила Таня.
Мальчик переключил скорость, и ей стало слышно бормотание младшего.
- Кто-кто в теемочке живет? - тихо сам себя спрашивал Митя и отвечал, изменяя голосок: - Митя - мыска-норуска... Алеса - лягуска-квакуска... Нюточка - ежик-ни-головы-ни-ножек... Папочка - зайчик-побегайчик...
Мамочка-Татьяна прислушалась. Кто же она такая?
- ...и мамочка - кабан-клыкан...
Кабан-клыкан! Но Митя сказал это таким нежным голоском, что кабан-клыкан получился у него еще меньше мышки-норушки.
Давясь от смеха, Татьяна думала, что сегодня вечером до слез рассмешит этим рассказом Павла, а потом будет играть обиженную и притворно хныкать, как маленькая девочка, станет напрашиваться на комплименты, и игру эту можно будет закончить, глядя Павлу в глаза и сбросив на пол халат. Неужели я - кабан-клыкан?.. Как он будет называть ее, когда все это произойдет, что он будет шептать ей? Какие слова ты подаришь мне, Зайчик-побегайчик?..
Тихое семейное счастье она пила маленькими глотками. И время от времени устраивала мальчикам и Нюточке celebrations, приуроченные не к датам, а к собственному ощущению праздника. Сейчас она хотела устроить праздник Павлу. И себе, конечно.
Water bed... Она присела на это чудо альковной мысли, ощущая колыхание прирученных домашних волн под собой. И поймав, боковым зрением заинтересованный взгляд молодого продавца мебельного маркета, прилегла, опираясь на локоть. В огромном зеркале отразилась рембрандтовская "Даная", которой современный художник дорисовал одежду и американского парня в углу картины с плотоядным выражением лица...
Расплачиваясь по кредитной карте, она вспомнила разговор с Павлом, который до этого никогда не интересовался, сколько денег она тратит и на что, полностью доверяясь в этом жене. Может, она что-то не поняла? Не почувствовала? Павел был за завтраком таким же веселым, как всегда, скучные нравоучения превратил в забавную детскую игру. "После..." Что могло случиться? Нет, ей просто показалось. Почему бы ему ни поинтересоваться ценой? Все-таки не такая уж маленькая покупка? Water bed... Вота бед... Вот и беда... Само сказалось... Вот и беда. Какая беда? Откуда?..
К дому Татьяна Розен подъезжала с неясным ощущением приближающегося несчастья. Но, увидев припаркованную машину местного шерифа, не насторожилась, а наоборот успокоилась. Джек Басби, двухметровый приветливый добряк, такой американский дядя Степа, жил неподалеку и был с супругами Розен в приятельских отношениях.
- О, Джек, привет! Как поживаешь?
- Привет, Таня! Замечательно выглядишь! Как Пол, детишки?..
Эти традиционные американские приветствия напоминали Татьяне длинные письма из русской деревни с обязательным перечислением приветов от всех дядек, теток, родственников, соседей. Поэтому она с удовольствием включалась в этот ритуал.
- Джек, может, зайдешь, выпьешь кофе? Американский "анкл Стив" занял своими мощными руками полстола.
- Таня, чему ты улыбаешься?