- Пардон, я как то полагал, что "Мулин-Руж" в Париже на Пляс-Пигаль...
Но смутить Гая - это все равно как ветром сбить чайку с крыла...
- Ну так я и говорю, мы бывало с Федькой - это я его так по дружески, а так то он для всех - Ваше Величество, Фидель Пятый. Так вот, мы с Федькой едем к вечеру, как у меня служба заканчивается, на авиабазу, где для нас уже Миг-двадцать третий - спарка, керосином заправленный, на полосе стоит. Федька - за штурвал - даром что ли нашу академию вэвээс имени Гагарина в Москве кончал, я позади на штурманское место - и по газам - два часа лета до Парижа. А там всю ночь - кафе-шантаны, ночные клубы, кокаин, объятья Бритни Спирс... а утром - снова в самолет - и назад в Калимантан.
- А как же все эти воздушные коридоры, формальности, визы, протокол, наконец, он - король-то этот, ведь официальное лицо! - бурчал Забродин.
- Вы что, мне не верите? Вы полагаете, я вам вру? Да у меня на квартире сто фотографий! - незлобно возмущался Алексей.
- Верим, конечно, верим... Бог с вами, Грачевский. В конце концов вы же такой спец в этой международной юриспруденции. Вы же даже процесс у своего ЖЭКа о протечке как-то выиграли, я слышал.
Гай-Грачевский наливал себе виски, выпивал и продолжал лгать:
- Точно! Помню, однажды меня пригласили выступить в Мадриде с докладом на международной конференции по морскому праву. В президиуме были Его и Ее величества. Доклады, сами понимаете, надо было читать по-испански. Вы же знаете, я по-французски и по-английски - как на родном, и по-португальски вполне сносно, однако за свой испанский я немного волновался и, когда начал свой доклад, повернулся этак на трибуне к королю с королевой и говорю: "Главная задача моего доклада, ваши королевские величества, состоит не в том, чтобы явить высокоученому собранию какие-либо новые сведения по морскому праву, которых у меня может быть совсем и нет, - это я тебе, друг Забродин, так специально слукавил, потому как в ученой значимости доклада я был уверен на все сто - но, говорю, главная моя задача состоит в том, чтобы не уйти отсюда забросанным гнилыми фигами и бананами за мой весьма скромный испанский..." И что вы думаете? В конце доклада - зал разразился аплодисментами, а королева Елизавета сама выскочила из президиума, подбежала ко мне, обняла и говорит: "Алексис, вы по-испански шпарите лучше моего мужа! И вообще..." Забродин застонал.
- Постойте, а разве в Испании королеву не София зовут?
- А какой тебе хер разница, Забродин? Ну да, я перепутал, это я в Лондоне в другой раз в ихней палате лордов выступал по обмену опытом помогал им наладить парламентскую демократию - там как раз тогда Елизавета мне букет и дюжину бутылок "гиннеса" вручила, а в Мадриде, там вы правы, там Софи, это я уже, пардон, по старости все путать начал, но тем не менее вы, надеюсь, - ни-ни! Не сомневаетесь?
Леонид присоединился к компании в самый разгар застолья.
Машинально прикинув в уме, на сколько уже насидели, и во сколько ему Ленечке обойдется слава российского флота, дабы не уронить ее в глазах заморского гостя, Рафалович почти машинально протянул руку поднявшемуся ему навстречу из за стола невысокому джентльмену с таким неповторимо знакомым лицом.
- Колин, - скромно представился бесконечно знакомый джентльмен.
- Очень приятно, Леонид Рафалович...
И дабы скрыть неловкость, возникшую при пожимании знаменитой руки, Рафалович тут же предложил выпить за знакомство.
- Давайте выпьем за русских моряков, за флот, - просто, но выразительно сказал Колин.
- А за тех, кто в море, уже пили? - спросил Леня.
- Пили, пили уже, - почти крикнул Гай-Грачевский, раздраженный, что его перебили. - Я что рассказать-то хочу, - продолжил он прерванный было рассказ, трогая американского гостя за плечо, - служил я тогда молодым капитан-лейтенантом на фрегате "Паллада"... или "Бигль" - точно не помню, но это не суть важно. Плыли мы в кругосветку, и командиром у нас был, как сейчас помню, адмирал Беллинсгаузен...
- Мюнхгаузен! - раздраженно вставил Забродин.
- Не перебивайте, - рявкнул Гай, так вот, пришли мы в один южный порт на острове в Индийском океане поправить такелаж и принять пресной воды... И представьте себе, влюбилась в меня дочь местного короля! Просто без памяти... Какие мы ночи с ней проводили, ах! Какие ночи! Ночи безумств. Она была, как дикая пантера - так же страстна и стремительна в чувствах, - и одновременно в то же время кротка, как лесная лань, послушна и нежна... Я ее всем сердцем... Король потом предложил мне пол-острова Борнео и должность министра военно-морских сил... Но я отказался, потому что я патриот своей Родины! И вот настало время прощаться... Она стояла на вершине самой высокой скалы, нависшей над ревущим прибоем, а я стоял на палубе... И товарищи держали меня за плечи, потому что не были уверены - не брошусь ли я в море... И она крикнула мне...
- Я тебя ни-ко-гда не за-бу-ду! - не удержался от комментариев Леня. А корабли ваши назывались не "Паллада" и "Бигль", а "Юнона" и "Авось".
- Точно, по моим мемуарам потом сняли и кино и либретто к опере написали. На музыку Даргомыжского, - как ни в чем не бывало парировал Гай, и вдруг, громко икнув, сказал, что ему пора в туалет...
- Где это он так успел? - недоуменно спросил Леня Забродина.
- Нажраться-то? Он ко мне в клуб уже веселый пришел... Ты извини, но от него, знаешь ведь, как от банного листа, прилипнет, словно репей, хоть плачь!
И Забродин словно извиняясь, поглядел на американца.
- Нет, нет. Все хорошо. Все очень нормально, - зачастил Колин, Алексис такой забавный, я хотел бы включить его в сценарий моего фильма...
- Вашего фильма? - переспросил Леонид, поневоле принявший на себя бразды перевода.
- Да, я собираюсь снимать кино про русских моряков-подводников, сказал Фитцсиммонс и обворожительно улыбнулся одной из своих улыбок.
- И у вас есть сценарий? - спросил Леня, тут же прикидывая в уме, сколько запросить с Голливуда за посредничество, хотя бы стыковывая американских киношников с нашим неповоротливым Министерством обороны.
- Самое важное то, что у меня есть деньги и актер на главную роль, ответил Колин.
- Актер? - переспросил Рафалович.
- Да, у нас принято писать сценарий под актера, снимающегося в главной роли, а в нашем случае, таким актером буду я, - сказал Колин и снова улыбнулся.
Ревниво почуяв, что его незаслуженно позабыли, Забродин подлил в опустевшие было рюмки и заметил:
- Мы с Колином примеряли на него мой парадный китель с погонами и всеми орденами, ну я тебе скажу, прям хоть сейчас флотом командовать, истинный русский моряк и флотоводец!
Фитцсиммонс весело рассмеялся и неожиданно легко опрокинул себе в рот очередной полтинничек русской очищенной.
- Что-то Гай наш - Юлий Цезарь куда-то запропастился, - обеспокоено заметил Леонид.
- Да и ну его к хренам, один только трезвон от него в ушах, как при стрельбе из главного калибра, - ответил Забродин.
- А и не поехать ли нам ко мне домой, - неожиданно предложил Леня, - я теперь пока живу один, выпить-закусить не проблема, девчонок, если надо, по телефону вызовем, а?
Заснувшего в туалете Гай-Грачевского вытаскивали двое официантов. На честь российского флота Леонид не пожалел и ста долларов, и официанты не только бережно одели Гая в его потертое кожаное пальто, но и усадили в вызванное ими такси...
- Меня женка дома ждет! - кричал Грачевский, обращаясь непосредственно к Колину, - приезжай, я тебя с женкой познакомлю, женке моей, представляешь, восемнадцать лет!
- Езжай, езжай, жених молодой ты наш! - махнул Леня таксисту.
* * *
Когда подъехали к Ленечкиному дому на Большой Монетной и когда проходили консьержку, та, толкнув плечом случившуюся рядом товарку свою, ойкнула громко и взвизгнула на всю лестницу:
- Дывыся, Валюх, цэ ж Джонни Финтоза, который Колю ихрает в энтом, как ехо, в "Брульянтах ее любви"!
- А вы небось про себя думаете, что русские - дикий народ! - заметил на это Рафалович, пропуская в лифт Фитцсиммонса.
- Я в толк тебя взять не могу, Лень, ты себя в русском народе растворил, или он в тебе растворился? - пробурчал двигавшийся сзади Забродин.
Рафалович пропустил реплику Забродина мимо ушей. Позвякивая шведскими ключами, он уже отпирал стальные двери, пропуская гостей в большую прихожую.
Прошли сразу на кухню, и хозяин ловко принялся выгружать из холодильника все имевшееся в нем дежурное изобилие...
Кухня у Рафаловичей была большая.