Вообще, начало операции оказалось даже более успешным, чем ожидал Крюк. Отряд сектантов появился спустя девять с половиной минут после того, как все было готово — двенадцать человек, трое вооружены «гауссами», что полностью оправдывало попытку скрыться, а не вступать в открытый конфликт с хорошо вооруженным врагом. Крюк прикинул расстояние, на которое успели отойти Макс и его группа, и понял, что задел пока что есть, но он совсем небольшой. Если «монолитовцы» продолжат гнаться за нарушителями границы в том же темпе, а без противодействия со стороны Крюка сомневаться в этом не приходилось, то они точно возьмут их раньше, чем ведомая Максом компания доберется до места. А в этом случае контракт не будет считаться исполненным и Крюку придется либо жить с неоплаченным долгом, либо отбивать товарищей, если понадобиться, до самой смерти.
Последний вариант Крюка не устраивал, впрочем, как и предпоследний, а значит, надо во чтобы то ни стало довести команду до деревни. Крюк устроился в небольшом углублении под корнями березы, вид отсюда открывался плохенький, но зато никому в голову не придет искать стрелка в таком неудобном для стрельбы месте. Расстояние в двести пятьдесят метров было предельно малым, чтобы не быть замеченным детектором живых форм, зато для прицельной стрельбы — идеальное. Крюк сменил патроны в магазине на специальные снайперские, абсолютно бесшумные, бездымные и сверхточные, их пробивная мощь несколько уступала бронебойным патронам, но зато ложились они один к одному. На базе долга такие «маслята» стоили в пять-шесть раз дороже обычных, но, выходя в глубокий рейд, Крюк обязательно закупал сотню другую, и это не раз спасало ему жизнь.
В поле зрения сталкера попадали только пятеро из бойцов «монолита», но большего Крюку и не требовалось, главное, что ему без труда удалось вычислить среди них следопыта и командира. Как и предполагал Крюк, установленная абы как растяжка привлекла внимание следопыта, а тот, обратив внимание на ее странность, позвал командира. Приманка сработала.
Изначально Крюк рассчитывал выбить снайперским патроном пятак, чтобы активировать основной заряд, находившийся в пяти метрах левее и замаскированный по всем правилам. Убить, конечно, никого не убьет, но защиту попортит, а главное — следопыт и командир, оглушенные взрывом на несколько секунд окажутся обездвиженными. За это время нужно было успеть сменить патроны на бронебойные и расстрелять хотя бы следопыта, чтобы максимально осложнить сектантам поиск следов. А потом уже бежать, утягивая разъяренных «монолитовцев» за собой, на сколько это будет возможным.
Однако, сектанты сами до предела облегчили Крюку задачу. Видимо, отряд был на столько уверен в своих силах и превосходстве над противником, что никому и в голову не пришла возможность нарваться на засаду, а следопыт даже поднял бронированное стекло шлема. Спустя секунду, ту же самую ошибку совершил командир — грех было не воспользоваться предоставленным шансом. Крюк переместился чуть в сторону и пристроил свой ЗИГ-500 так, чтобы можно было быстро сменить цель. На все про все у Крюка было три выстрела, даже менять одни патроны на другие не придется.
Первый выстрел лег точно в цель, никто из сектантов даже не понял, в чем дело. Крюк быстро перевел ствол и выдавил курок второй раз — пуля попала точно в переносицу сектанту, который в последний момент успел увидеть своего убийцу, но уже не успел ничего сделать. Третий выстрел засекли многие, но Крюк для того и установил вторую, основную, растяжку, чтобы в нужный момент отвлечь врагов от своей персоны. Растяжка сработала от попадания пули, граната взорвалась, оглушая «монолитовцев» и заставляя их вжаться в землю. Дымовая завеса еще более осложнила видимость сектантам, и Крюк незаметно сменил позицию, уходя в сторону от пути следования врага. Теперь пусть попробуют, поищут, — усмехнулся сталкер — я не зря в прошлый раз исследовал территорию вдоль и поперек, теперь меня здесь даже «монолитовцы» не отыщут.
Но дальше все пошло не по плану. Вместо того, чтобы перерыть весь лес вокруг, отыскать ублюдка и отомстить за убитых товарищей, «монолит» планомерно расстрелял из «гаусс»-винтовок все возможные укрытия, бегло прочесал местность, даже не с целью поиска Крюка, а во избежание других засад, и двинулся на север, туда, куда получасом ранее ушли Макс и компания. Но, спустя еще десять минут, Крюк наконец-то, получил долгожданное сообщение от Макса: «Мы на месте». Больше Крюк никому и ничего не был должен.
Станция Янов мало чем отличалась от остальных районов за Рыжим лесом, все тот же унылый пейзаж, все та же разруха. Все то же желание поскорее убраться из этих мест. Вот только куда? Виадук давно рухнул, остались лишь две опоры, давно поросшие копнами ржавых волос и странным образом сохранившим жизнеспособность диким виноградом. Необычное соседство виднелось и на линии высоковольтных проводов, когда-то снабжавших электроэнергией поезда, из опорных дуг сохранились только каждая третья, остальные упали, не выдержав разрушительной энергии выброса, но и эти приходилось обходить, чтобы не обжечься о сосульки длинных черных блестящих нитей. Два состава, заснувшие на рельсовом полотне вечным сном проржавели настолько, что в плохую погоду не могли служить даже укрытием от дождя — крыши проело радиоактивными и кислотными осадками. А вот рельсы почти не пострадали от непогоды и времени — толи сталь иного сплава, толи тесный контакт с землей сказался, теперь уже и не разберешь, да и не до того было пробравшимся во вражеский тыл сталкерам.
Железнодорожное полотно заросло не так сильно, как территория вокруг, разве что крайний левый по ходу движения путь был несколько зеленее своих собратьев. Его и выбрал Макс за основу — на траве аномалии лучше видно, а за небольшой насыпью можно быстро укрыться от внезапного нападения, если оно случиться. Здание станции пострадало процентов на девяносто, по меркам Зоны обычное дело — разруха стояла такая, что было непонятно, на чем оно еще до сих пор держится. Будто карточный домик толкнули рукой, он начал заваливаться, да так и замер в нерешительности. Фасад здания был будто обглодан неизвестным мутантом — не осталось ничего, что напоминало о внешнем виде станции в до аварийные времена, но знающие люди догадывались, что этот самый злостный мутант всего лишь человек. Между первой и второй катастрофами мародеры потрудились и здесь, утащив все, что хоть как-то могло сгодиться в хозяйстве.
За густой растительностью угадывались другие строения, тоже, в большинстве своем, разрушенные чуть не до основания. Выброс раз за разом проходился по верхушкам зданий, срезая крыши острой косой аномальной энергии, превращая их в развалины, а затем уже ветер, дожди и аномалии вносили свою лепту в разрушительный пейзаж. Там, где образовались «жарки» и было чему гореть, здания сгорели дотла, оставив после себя лишь небольшие заросшие холмики, похожие на могилки исполинских животных. В целом, зрелище представшее взгляду, было ужасно, но лично Макс ничего другого не ожидал, а, учитывая, что им удалось достичь конечной цели похода, в пору было бросать шапки вверх и кричать: «Ура! «. Дан и Птица, наверное, так и сделали бы, если бы не суровое лицо ветерана.
Ощущение опасности, необходимое в Зоне, как воздух — иначе не выживешь — теперь просто вгоняло в депрессию, казалось, что из-за каждого кустика на тебя смотрит враг, тем более, что так оно и было — в Зоне каждый кустик и есть враг, только неизвестно, когда он на тебя нападет. Похожие чувства терзали и бойцов — Санитара и Серого, ни на секунду не опуская стволов, они вглядывались в листву.
Макс активировал карту и определил направление, в котором следует двигаться, чтобы добраться до разрушенной башни, имевшей вместительный, а главное прочный подвал. В этом подвале, по совету Крюка, следовало провести следующую ночь, а за одно и переждать выброс, чтобы на следующее утро, отправиться к консервам, расположенным на пол километра севернее. Вполне оправданное предложение.
Не заходя на станцию, следовало пройти вдоль одного из составов, непременно оставляя его по правую руку, а потом протиснуться между двумя разъехавшимися вагонами в сторону Припяти.
— Туда. — указал направление Макс, пока что не доверять Крюку причин не было. Примерно через двести метров, он обошел очередной вагон, который сошел с рельсов и был несколько развернут относительно состава, и служил ориентиром на дороге. За ним действительно был проход, вот только от того, какой это был проход, у Макса мурашки побежали по телу. Всего в метре от ржавой стенки вагона красовался выросший грибообразный холмик из непонятной серой массы. Увидеть такое, это все равно, что встретиться однажды на улице с президентом своей страны. Идешь ты по дорожке, а вдруг рядом на тебе: «Как у вас делишки, господин хороший, хорошо ли живется, поддерживаете ли нашу политическую линию?» — «Да, да, — отвечаешь, — все нормально, живется хорошо, это благодаря вам. А с вашей политической линией я за всегда согласен был и ни на шаг от этого не отступлю, на том и землю целовать буду». Стоишь, несешь, бог знает что, а сам только в поклоне гибком замер, шею ниже плеч втянул. Было так у Макса в юности, когда ему, пацану глупому, сам Горбачев руку жал за активное участие в деле Перестройки. А потом стоишь и думаешь: вот ведь обычный человек — две руки, две ноги, ничего особенного, а один раз прикоснешься — потом и внукам и правнукам рассказывать да привирать будешь.
— Чего там? — Вполголоса поинтересовался сзади Серый, отвлекая Макса от побочных мыслей.
— Подожди. — выдохнул Макс, понимая, что перед ним «чумная» аномалия и соображая, что делать дальше.
Ну, кто же не слышал о таинственной «чумной» аномалии? О ней легенды ходят не меньшие, чем о самом Монолите, хотя, то, что она существует — факт и раньше был доказанный. Особенно после того, как Рудняк артефакт, ею рожденный, в «100 рентген» притащил. Здоровый такой булыжник в пять килограмм веса, но, как потом выяснилось, с весьма специфичными свойствами. Кто в его поле действия попадает, раз в сто быстрее соображать начинает, короче, активирует он там что-то, и эффект действительно есть — под ним за три часа можно иностранный язык выучить или толстенную книгу наизусть зазубрить. Правда, есть один нюанс — привыкание к нему зверское, то есть, в первый раз знания в голову так и прут, во второй в несколько раз медленнее, а к четвертому разу артефакт на тебя и вовсе действовать перестает. Но, помниться, Рудняк за него тогда свои деньги в полном объеме получил, как ни верти, вещица уникальная, и про «чумную» аномалию все, что знал, рассказал на радостях, так красочно описал, что картинка у Макса до сих пор в голове, как живая сидит. И вот она, что называется, нарисовалась — хрен сотрешь, да в самый неподходящий момент.
Только тогда Рудняк эту аномалию «ржавой» окрестил, за цвет земли внутри, а «чумной» она после стала, когда чума стала проявляться. К вечеру на коже Рудняка ржавые пятна высыпали, вроде аллергических, только горели они, будто огнем жжет. Ни аптечки не помогали, ни мази, ни артефакты. А еще через час он стал на куски разваливаться, живая плоть вместе с кожей и костями слазила по всему телу. Кровищи было, как на лобном месте.
А утром пятна проступили еще у шестерых сталкеров, которые с Рудняком пообщаться успели. Воронин, командир Долга, на базе которого и случилось происшествие, оказался молодцом, в считанные минуты закрыл лагерь на карантин и объявил военное положение. Внутри территории оказалось больше семидесяти человек, плюс быстро навели справки и выявили всех, кто после прихода Рудняка посещал «Сто рентген», но успел уйти. Им тоже было приказано вернуться на базу, по возможности ни с кем не контактируя. В случае неповиновения Воронин обещал отыскать каждого и лично разобраться с теми, кто, опасаясь за собственную шкуру, ставит под угрозу существование всего человечества.
Запертые внутри базы сталкеры едва не устроили бунт — у многих признаков болезни не проявлялось, и им не очень-то хотелось находиться в одном периметре с больными. Люди надеялись на то, что они еще не заражены. Кто-то пытался сбежать, но долговцы показательно казнили пойманных беглецов, взяли под стражу подстрекателей, волнение народных масс немного успокоилось, но вторая волна недовольства должна была вот-вот начаться. Спас положение Болотный Доктор.
Во-первых, он привез какую-то сыворотку, которая хоть и не спасла уже заболевших, зато помогла не заболеть тем, кто еще был здоров, и пока не имел на теле ржавых пятен. Во-вторых, он же объявил, что заболеть могут только те, кто общался непосредственно с первым заболевшим — то есть Рудняком, вторичные заболевшие угрозы в себе не несут. Наконец, последнюю хорошую новость он сообщил Бармену — принесенный зараженным Рудняком артефакт абсолютно безвреден и действительно обладает уникальными свойствами.
В общей сложности тогда погибло девятнадцать человек — шестнадцать от болезни, трое от пуль Долга. Еще одно тело нашли недалеко от бара, но уже за периметром, однако точной информации о причине смерти получить не смогли — растерзать тело могли и мутанты, хотя внешне погибший весьма походил на погубленного смертельным вирусом.
Сомневаться к принадлежности данной аномалии к виду «чумных» не приходилось, в правильном опознании Макс был уверен, как и в том, что Крюк о предстоящей «засаде» знал. Даже на карте он обозначил это место не просто меткой аномалии, а с восклицательным знаком. Почувствовав сзади недовольный ропот, вызванный задержкой, Макс цыкнул на молодняк и развернулся.
— Птица, ты что-нибудь о «чумной» аномалии знаешь?
Умник, как всегда, раскраснелся от восторга, но высказаться не успел, его опередил Санитар:
— Она не опасная, главное — к ней не прикасаться.
Слова Санитара пролились бальзамом на душу, значит, все не так страшно, как показалось на первый взгляд. Но Макс все же уточнил:
— Ты точно знаешь? Как от нее заражаются?
— Сто процентов. Мне доктор рассказывал — чтобы заразиться, надо ее проткнуть, тогда она лопается и заражает всех, кто находится не вдалеке. Но лопается она легко, так что надо аккуратнее.
За время разговора строй колонны окончательно поломался, вся толпа вывалила из-за края вагона и глазела на чудо природы — «чумную» аномалию. Ясное дело — Птице хотелось взять из нее какую-нибудь пробу, но, если он к ней хоть на лишний сантиметр приблизится, решил Макс, собственными кулачищами из его башки дурь выбью. Дан, отошел от нее подальше, тоже, небось в баре успел узнать историю с «чумой», зато целее будет. Лишь Санитар и Серый, хоть и не отказали себе в удовольствии посмотреть, что там за фигня, бдительности не теряли и регулярно оглядывались по сторонам.
Где-то там, где полчаса назад отдыхала группа продолжалась стрельба — звука самой стрельбы слышно не было, потому что били из «гауссов», но пораженные мишени разлетались с гулким треском. Времени на принятие решения у Макса было не так уж много.
— Гляньте аккуратно, только близко не подходить. Чумная аномалия, крайне редко встречается, не берется детекторами и никаких признаков опасности не выдает. Короче, надо просто запомнить ее внешний вид, и дай бог никогда с ней больше не встречаться.
Макс отвернулся, сканируя местность на предмет других проходов. Аномалий было много, но все они были не слишком большими, и при желании, перемахнуть через состав можно было и в другом месте. Да хотя бы в следующем вагоне обе двери отсутствуют, в одну зашел, в другую вышел, но почему же тогда Крюк дал именно такие инструкции, да еще и выделил на карте точку красным цветом?
Пролезть под вагоном не получится — между землей и днищами вагонов черная паутина, не то аномалия, не то растительность, но жгется не хуже ржавых волос и жгучего пуха, такой в проклятом лесу очень много, терпеть не может прямых солнечных лучей, поэтому прячется в исключительно теневых местах. Но, почему же не через вагон?
На всякий случай, Макс бросил на проржавевшее дно болт, он неожиданно громко звякнул о пожелтевший металл и, не долетев до ступенек с другой стороны, провалился сквозь пол. Паутина зашипела, принимая подарок, до земли долетела лишь щепоть металлической стружки. Макс поднял обломок березовой ветки, валявшийся под ногами и повторил попытку с ней. Дерево мигом почернело, задымилось и, развалившись на несколько частей, провалилось под дно.
Вот в чем дело! Такого Макс раньше не видел и не слышал: паутина таким образом кормиться — вроде студня, ржавит над собой железо, оставляя его на вид прочным, а потом питается неосторожной органикой. Сталкеры-то всегда проверят путь болтом, а вот живность на такую подводку, наверняка, попадается.
Оставался один путь — мимо чумной ловушки. Метр, это много, когда тебе ничего не угрожает и ты худой, как удилище. А когда на тебе по два рюкзака, защитный комбинезон и каждое неловкое движение может привести к гибели, становишься очень медлительным и аккуратным. Нельзя было касаться ни стены вагона, ни пузыря аномалии, которого, к тому же, не видно, приходилось рисковать амуницией, смещаясь в сторону вагона, уж лучше подпалить часть одежды, чем развалиться на части от неизвестной чумы. Рюкзаки через проход просто бросили, чтобы уменьшить собственные габариты, потом по очереди протиснулись сами. Исключение составил только Птица, который отказался отдать в чужие руки свой рюкзак и пролезал сквозь коридор, держа его в руках.
— Что там у тебя? — Разозлился Макс, отчаявшись убедить Птицу в излишнем риске такой попытки.
— Научное оборудование! — Ответил Птица.
— Тьфу! — Только и сплюнул сталкер. — Вечно вы со своими прибамбасами, ты когда собрался эксперименты ставить?
— Не важно. Я же вам пока еще этим ни разу не помешал?
— Вот ненормальные! Ну и хрен с тобой! — Сдался Макс.
Когда все преодолели препятствие и снова натянули свой скарб, он повел команду сквозь заросшую деревьями дорогу.
Уже около самой башни, едва не погиб Птица. При чем, едва не погиб так глупо, как только можно погибнуть, пройдя длинный путь и пропасть в самом его конце. На всем пути от электроподстанции до платформы Янов ходокам встретилась лишь одна невесть как тут оказавшаяся псевдособака — плешивая одноглазая самка. Она не планировала нападать на пятерых вооруженных сталкеров, лишь негромким рыком предупредила людей — на ее территорию им вход заказан. Макса такое положение дел устраивало — валить мутанта, все равно, что оставлять за собой след, поэтому тварь и люди тихо разошлись в разные стороны.
Крупные мутанты вообще стараются уйти отсюда в наполненную биомассой Припять, только там можно найти достаточное для пропитания мясо, а здесь об их существовании напоминали лишь изредка встречающиеся обглоданные тушки, вокруг которых копошились крысиные стаи в десять-двадцать голов. Около одной из таких тушь, судя по форме оставшегося скелета — кровососа, Птица позволил себе комментарий, мол, чего-то мало здесь мутантов для центра Зоны, за что тут же получил в скулу от Макса.
— Ты еще накликай давай кого-нибудь! — Пояснил умнику проводник. — В Зоне о таких вещах помалкивать надо, сглазишь!
— Ну, и сказал бы просто, здесь все люди, слова все понимаем, чего сразу бить-то? — Обиженно заворчал Птица, но в целом с наказанием согласился. Сталкеры, они в суеверия верят, похлеще, чем в законы Ньютона, чего ж от них еще ожидать?
Но, не смотря на все опасения Макса, вплоть до самой башни с подвалом никого кроме крыс, Птица не напророчил. Последняя стая в двадцать с лишним голов встретилась за тридцать метров до цели. Крупные, размером со среднюю кошку грызуны, занятые обгладыванием костей Припять-кабана, лишь недобро посмотрели вслед прошедшим мимо людям. Так бы и разошлись, при своих, если бы из чащобы позади башни не выскочил крысиный волк. В его звериную сущность не входили планы отпускать живое мясо восвояси, пусть даже это будет стоить жизни десяткам, а то и сотням его сородичей.
Не успели люди оглянуться, как сзади выстроилась целая армия серых тел, голов в пятьдесят, и теперь их намерения не подвергались сомнению. Сам генерал крыс, оценив опасность, снова скрылся в гуще, предпочитая руководить боем с безопасного расстояния.