Олли расставил руки, пытаясь поймать хохочущую девчонку, но Тина, подпрыгнув, намеренно шлепнулась рядом, обдав невысоклика с ног до головы. Затем она забралась ему на закорки и так поехала обратно к парому.
- Не девчонка, а просто клад, - глядя на веселую возню, улыбнулся Брю. - Без нее мы бы точно не справились. Колдует как по маслу, трап ей под ноги!
Подошли Пит Репейник и Болто Хрюкл.
- Смотри, Олли, у нас даже капитанский мостик есть и каюты! И стойло для Солиста!
Ослик живо навострил уши, недоверчиво покосился. Последний час он только и делал, что следовал по пятам за суетящимся Четырбоком и принюхивался. Доктор его необычайно заинтересовал: он недавно вернулся из лесу, натащив целую кучу всяких целебных растений, кроме того, от него загадочно пахло какими-то настоями и карболкой. Четырбок был занят изучением своей добычи и ничего не замечал. Обнаруженный среди книг "Колдовской травник" так его захватил, что он напрочь забыл, где находится.
- Эй, рыцарь большой клизмы, - окликнул эскулапа Брю, - бросай свой гербарий! Тут Олли Виндибур фокус с ежами хочет показать.
Все сидели затаив дыхание и смотрели, как Олли Виндибур колдует. Невысоклик взял в руки открытую на нужной странице книгу, набрал в легкие побольше воздуху, "пыхнул" красным усмарилом и почти крикнул:
"Барум альде гьор
Рееж грохул эльмах пур!"
С минуту ничего не происходило. Но потом... Потом в одном месте песок поднялся и... Из-под кучки, чихая и отряхиваясь, вылез еж.
Сказать, что он был огромен - ничего не сказать. Ежина доставал невысоклику до пояса. Зверь подслеповато заморгал, защурился, словно после долгого и крепкого сна, встал во весь рост и спесиво подбоченился.
Лапы у него были мускулистые, здоровенные, по размеру, как барсучьи.
- Чтоб я утоп! - за всех выразился Брю. - Вот это рожа!
Привыкнув к свету, атаман ежей выпятил брюхо и на ломаном невысокликовском языке прошепелявил:
- Мыкш-ш-ш-иный пак-ш-ш-тет!
- Олли, он, кажется, есть хочет, - дернул за рукав Пит.
- Кто-нибудь, сгоняйте за мышиным паштетом! - громко приказал Виндибур. А сам воровски подмигнул: дескать, "несите нужную колбу".
Побежала Тина. Ей уже ничего не нужно было объяснять - она соображала на ходу. Через минуту девочка поставила перед ежом поднос с сомнительным (с точки зрения любого невысоклика) лакомством. Наверное, у нее не все гладко получилось: из блюда торчало множество серых хвостиков. Но, несмотря на очевидный кулинарный промах, еж с чавканьем набросился на еду, как будто сто лет не ел.
В момент от кучки размером со средний арбуз не осталось и следа.
- Гхед! - то ли хрюкнул, то ли кашлянул ежина, и облизнулся как собака. - Караш-ш-шо! Пес-с-с-ню!
- Ой, - вырвалось у Хрюкла, - я ему петь не буду. Он какой-то кровожадный...
Тут вперед выступил гном.
- Эй ты, морда колючая! - низким голосом произнес он. - Я к тебе обращаюсь!
Еж поднял голову, насупился, сдвинув на нос колючки, и впился глазками-бусинами в Нури.
- Нам работа нужна, - продолжал Нури.
- Укс-с-словия вак-ш-ш-и? - Разминая лапы, еж щелкнул суставами.
- Говори мне: господин гном.
Но, видно, еж и так уже понял, что перед ним не невысоклик.
- Еда кхаж-ш-дый день, как мы скхаж-ш-ем.
- Что еще?
- Чирс-с-с.
Нури не зная, что это значит, не моргнув глазом сказал:
- Хорошо.
Еж, предупредив, что завтра вернется "со вкс-с-еми", ушел в лесные дебри, шлепая большими ногами.
Потрясенные друзья долго не могли прийти в себя. Пина как села на песок, открыв рот, так и сидела. Наконец у нее вырвалось:
- Страшный, говорящий, да еще "со вкс-с-семи"! Ой, мамочки!
Рецепт специального ежиного напитка почему-то оказался в "Любимых рецептах фей". Не зная для чего он и сколько его надо, Тина и Пина приготовили целую кадушку тягучего болотно-зеленого пойла, от которого, как сказала Пина, "воняло жабами".
С первыми лучами солнца Олли, Пит и другие начали перетаскивать содержимое пещеры на корабль. Решили так: часть всех колдовских материалов оставляют на острове в тайнике, а другую берут с собой - мало ли что понадобится. Конечно же, взяли книги - те, которые показались наиболее важными (некоторых было по два, а то и по три экземпляра). Еще оружие, сундучок с золотыми монетами, подзорную трубу и так далее. Старый Брю изготовил снасти для рыбной ловли, а Болто и Пит принесли в бурдюках пресную воду.
Брю все утро ворчал: "На кой нам сдался этот ежина, морских блох ему рундук? Мы и с парусом прекрасно дойдем".
Но отступать было поздно. Нури, например, высказался в таком духе: "Во-первых, уговор даже с ежом есть уговор, а во-вторых, правила игры на то и правила, чтобы в случае чего попытаться их изменить с выгодой для себя". Надо сказать - подход традиционно гномий. И хоть не всем невысокликам он по душе, на этот раз любопытство перевесило.
Цокот, пыхтенье и шлепанье лап множества живых существ раздалось в лесу около полудня. Вскоре на опушку начали выходить ежи. Крупные, такие же мускулистые, как и их вожак, и ... заспанные. Такого количества этих созданий никто никогда не видел. Ежи недоверчиво щурились, надвигая на лоб иголки. Некоторые сворачивались в клубки и так замирали, чего-то ожидая перед кадушкой с чирсом.
Наконец, бесцеремонно растолкав собратьев, вперед вышел атаман. Из его пасти торчали лапы какого-то крупного жука, которым он смачно похрустывал. Увидев бадью с пойлом, он сплюнул, потянул носом. Все ежи тоже привстали и вытянули носы, словно ожидая вердикта вожака. Наконец тот удовлетворенно прошипел: "Чи-р-с-с-с!". Ежи, одобрительно похрюкивая, закивали. Вся поляна зашипела и задвигалась.
- Ох, начинается! - ужаснулись двойняшки.
Вожак погрузил морду в бадью и начал пить. Глоток, другой, третий... Глаза его постепенно краснели, а иголки на загривке становились дыбом. Видимо наполнив брюхо, главный бойцовый еж срыгнул и просипел:
- Пхе-с-с-ню!
Чувствуя, что момент настал, Олли открыл книгу и прочитал:
"Кхеж рееж мыши ужа
Чирс ажаба пшиержа".
Смысл двустишия был понятен только колючим созданиям. Ежи втянули головы и, строясь за атаманом в колонну по одному, стали ритмично двигаться мимо бадьи. Передвигались они исключительно на двух ногах. Шаг влево - обратно, шаг вправо - обратно, а потом - вперед. Перед погружением морды очередного собрата колонна выдыхала "мыш-ш-и уж-ж-а!". Взгляд глотнувшего чирса моментально красно стекленел, а движения становились резкими и угловатыми.