У подъезда Дворца стояло под дождем несколько обычных наземных машин и пара «амфибий» типа нашей (черепахи по сравнению с ней, если не забывать про мою приставку); когда я плавно и аккуратно садился, подъехали еще три машины с гостями, слева, чуть в стороне от остальных, стояли две амфибии более высокого класса, одна — Зинченко, другая — не знаю чья. Из второй без плаща, в одном платьице, прямо под дождь выскочила с огромным букетом цветов какая-то длинноногая девчушка и пулей припустила к подъезду. Не знаю почему (ведь думал я о ней все время), но именно в этот момент, когда эта девчушка — плюх! плюх! плюх! — прямо по лужам, в легких туфельках, летела к Дворцу, я остро подумал о Натке: как же это я так позволил себе после болезни замотаться на Аяксе и «Пластике», что так и не сгонял с ней на моей «амфибии», а ведь обещал? Да и не обещал вовсе — я и сам хотел. Мельком я видел ее вчера, буквально на секундочку: мчался на «Пластик»…
— Ты куда?!
— На «Пластик».
— Программа, что ли, запущена — так мчишься.
— Да нет. Совещание. Считают они, мое дело — фантазировать…
— Воображать?
— Представлять!
— А сам предмет-то изучаешь?
— Еще бы! Читаю выше головы!
— Умница!
— За конфеты спасибо!
— Вкусные?
— О!
— Одной не было — заметил?
— Заметил.
— Это я взяла. Не сердись.
— Ерунда, что ты!
— Ну, беги. Махнем на Млечный Путь?
— Млечный Путь?!
— Ну, беги. Скорее бы он все придумал.
— Кто «он»?
— Папа твой.
— Да-а…
— Ну, беги.