- Я уж рассчитываю на тебя, милок.
Что значит - "рассчитываю"? Минуту назад он вообще ничего о существовании моем не знал.
Впился он в локоть мой железными пальцами. Повел. Долго шли мы с ним, приблизительно вечность. Вошли наконец в какие-то сени. Странник взял стакан, с шуршанием запустил в какой-то мешок.
- Семецки, сусаные. На цедаке, под залезом.
- А-а. Спасибо! - говорю.
Выскочил, заскользил быстро вниз. И главное, когда наверх еще поднимался, видел, оглядываясь, зарево какое-то. Радовался, как дурак: "Северное сияние?"
Но когда, с болью дыша, примчался вниз, все было кончено.
Дача сгорела, невеста, вспылив, уехала, только Леха, балбес, болтался по пепелищу, лопоча:
- Все нормально, старих, все нормально! Потом он шел сбоку от меня, заглядывал в лицо.
- Ничего, старих? А? Ничего?
- Ладно уж, - ответил я, - ничего!
Вскоре после этого Леха от муравьев своих любимых решил избавиться. Пришел однажды к нему, застал в горьких слезах. В одной руке у него маленькая, в другой хлорофос. Из маленькой глоток отопьет, потом хлорофосом на себя брызнет.
- Надоели мне эти муравьи, - в слезах говорит. - Не выйти с ними никуда в приличное общество!
И снова из маленькой отхлебнул и хлорофосом себя обдал!
Вышли мы с ним потом на улицу, сразу же к нам огромная колонна муравьев побежала. Потом, едкий запах хлорофоса почуяв, передние тормозить начали, заворачивать. Колонна вопросительным знаком изогнулась.
Впервые я видел так наглядно, как от человека удача его уходит!
Потом защитили мы дипломы. Нас с Лехой в зональный институт проектирования направили, а Дзыня, ловкач, в архитектурно-планировочное управление проскользнул.
И надо отметить, что руководитель нашей с Лехой мастерской - все у нас Орфеичем его звали - не особенно нас взлюбил.
Ну, понять можно его: папа у него был Орфей, а он лишь Орфеич получился, поэтому злоба из него так и лилась. Пытался незадачливую свою жизнь под обстоятельства подвести: такие, мол, нынче обстоятельства, что лучше и пытаться не надо ничего сделать. Слышал я разговоры эти миллион раз! Будто раньше когда-то обстоятельства другие были. Ерунда! При любых обстоятельствах, самых крутых, пытаться надо делать что-нибудь, а от трудов твоих и обстоятельства, глядишь, к лучшему переменятся!
Лехе я это сказал - он сморщился.
- Оптимизм твой просто меня бесит! Сам посуди, ну как тут можно развернуться, если столько ограничений на все наши проекты: денег экономия - раз, площади экономия - два...
- Мыслей экономия - три! - говорю ему. - Все вы радуетесь этим ограничениям - без них бы собственное убожество наружу вылезло, а так на ограничения все свалить можно!
Часто мы с ним ругались.
Однажды вышли из института.
- Ну как ты живешь вообще-то? - Леха спрашивает, заранее вздыхая.
- Нормально! - говорю. - Жизнь удалась. Хата богата. Супруга упруга.
- А я нет! - Леха говорит.
- Что ж так?
- Да так, - Леха отвечает. - Жизнь сложна!
- Жизнь сложна, - говорю, - зато ночь нежна!
- Как же, - Леха обиделся, - ночь нежна! Знаешь, какие сны мне снятся! Тебе нет?
- Снятся вообще-то. Недавно, например, наяву все вспомнить не мог, где шапку забыл. Только заснул, вижу: вот же она где! Нет, снами я доволен. А что?
- А угрызения разве не снятся? Кошмары?
- Нет. Как-то еще нет.
- Ты что же, Фрейда еще не читал?
- Еще нет!
- Вот ты говоришь - "ночь нежна". - Пригнулся. - А знаешь, что мне жена моя изменяет? Налево и, что самое обидное, направо?..
Поехали ко мне, попили чаю с грудинкой. Леха допивает вторую чашку, встает.
- Ну, мне, к сожалению, пора.
- Давай, - говорю, - еще посидим. Скажешь, что на работе задержался. Пойду сейчас еще грудинки куплю...
- Да нет, - Леха говорит. - Женщины, в отличие от Вия, все видят, не поднимая глаз!
Проводил я его до остановки. Леха вдруг жаловаться стал:
- Недовольна все, говорит: "Когда хоть за границу поедешь, красивых вещей мне привезешь? Все уже ездят за границу, привозят своим женам красивые вещи!" А чего, спрашивается, ей не хватает? Одних кофт - две! Говорит, за все время трех слов с ней не сказал!
- А давай я скажу! Какие надо сказать слова?
- А что? - Леха говорит. - Поехали ко мне! Знаешь, что будет нас ждать? Мясо в фольге!
Пока ехали мы, я еще надеялся: может, действительно она холит его и лелеет? Приехали, вижу: какая там холка и лелейка! Она и себя-то не холит, не говоря уж о том, чтобы лелеять! Сразу же в комнате захлопнулась. Леха, естественно, сник. Взял я кувшин на кухне, спрашиваю:
- Что внутри у него? Содержимое?
- На твои идиотские вопросы трудно отвечать! - нервно говорит.
Направился к ней. Слышу: обвиняет она его, что с работы он опоздал.