- Леха! - кричу. - Ты что?!
С огромным трудом, с помощью шуток, прибауток и скороговорок отмазал его.
Вспомнил я, когда домой его вез: ведь давно уже клялся не иметь с ним никаких дел!
... Однажды уговорил он меня поехать с ним в туристский поход. Взяли две одноместные палатки, надувную лодку, забрались на дикий остров на Ладоге. Днем там ничего еще было, но ночью житья не было от холода и комаров. Леха каждую ночь вылезал, просил, чтоб я палатку его песком обкопал, чтобы щелей не оставалось для комаров. Днем намаешься как Бог, да еще ночью просыпаешься вдруг от голоса:
- Эй!.. Закопай меня!
Слегка устал я от такой жизни. Сел однажды вечером в лодку, на берег уплыл - там какая-то турбаза была. Никого не нашел там - все в походе были, - только увидел на скамеечке возле кухни молодую повариху.
- Привет! - обрадованно говорю. - Ты что делаешь-то? Работаешь?
- Не! - отвечает. - Я отдежурила уже!
- А чего не идешь никуда?
- А куда идти?
- А поплыли на остров ко мне?
- Не!
- Думаешь, приставать к тебе буду?
- Ага.
- Да нет. Невозможно это. Знаешь, как холодно там? В двух ватниках приходится спать!
Нормальный человек, послушав нашу беседу, подумал бы: странно он ее уговаривает!
Но именно такие доводы, я знал, только и действуют.
- А люди там, - канючила она. - Что скажут?
- Да нет там никого. Я один.
- Честно?
- Ей-Богу, один!
Долго плыли мы с ней по темной, разбушевавшейся вдруг воде, в полной уже темноте приплыли на остров. С диким трудом, напялив на нее два ватника, уговорил я ее залезть в палатку - и тут появился Леха, с обычным своим ночным репертуаром:
- Эй! Закопай меня!
В ужасе выскочила она из палатки, увидела Леху и с криком "О-о-о!" умчалась куда-то в глубь острова. Всю ночь я ее проискал, утром только нашел на кочке посреди болота.
И поклялся я, когда обратно мы плыли: с Лехой больше никаких дел не иметь!
И вот надо же - снова появился, притулился ко мне. Жена моя почему-то с горячей симпатией к нему отнеслась.
Только приходил (а он теперь часто стал приходить) - усаживались друг против друга на кухне и начинали горячо обсуждать заведомую чушь!
Но это еще не все, что произошло.
Однажды - прихожу поздно вечером домой, вижу: сидит на кухне какой-то старичок.
- Кто это? - тихо жену спрашиваю.
- Не знаю! - плечами пожала.
- А кто же впустил его?
- Я.
- А зачем?
- А он приехал к родственникам, а их нет. Что уж я, не могу старичка пустить?!
Всегда так, с повышенной надменностью держится, когда чувствует, что совершила очередную глупость.
- Здесь сараюшка-а стаяла, - старичок повторяет.
Какая такая сараюшка, так и не добился я от него.
Ну ладно уж, положили его на нашу тахту, сами в кухне на раскладушке легли. Жена лежит в темноте, вздыхает. Потом говорит:
- ... Сегодня над церковью у нас журавли весь день кружились, кричали. Наверно, вожака потеряли!
- Ну и что ты предлагаешь... К нам, что ли?!
Потом заснула она, а я долго лежал в темноте, руки кусал, чтобы не закричать!
Когда же это кончится, ее дурость?!
Потом заснул все-таки.
Просыпаюсь, иду посмотреть на старичка - и падаю. Старичка нет, и так же нет многого другого! Причем взято самое ценное - диссертацию мою так и не взял, хотя она на самом видном месте лежала!
- Вот это да! - почему-то чуть ли не обрадованно жена говорит.
- Ну, довольна? - говорю. - Кого в следующий раз пригласишь? Думаю, прямо уже убийцу надо - чего тянуть?
Обиделась, гордо отвернулась. Слезы потекли. Бедная!
И тут впервые у меня мысль появилась: а ведь погубит меня эта хвороба!