Удивительное место эта тисо-самшитовая роща: стоял жаркий, душный день с палящим солнцем, а у меня все время было такое ощущение, что идем мы по позднеосеннему лесу; не знаю, что больше способствовало самообману - хвоя ли тисов, желтоватые ли "бороды" лишайников, спускавшихся с деревьев, или заросли лавровишни, блестящая листва которой под лучами солнца казалась посеребренной инеем; вероятно, все вместе, но впечатление получилось неожиданным.
По-моему, Брагинцева тоже не разочаровала поездка. Он держался со свойственной ему непринужденностью, шутил, поглаживал стволы тисов, ясеней, бережно прикасался к колючей иглице или прохладному папоротнику-листовику, а у гигантской липы с дуплом в самом комле остановился и долго смотрел, запрокинув голову, на ее раскидистую вершину...
Пока мы любовались природой, Петя неустанно фантазировал о кладе.
Мы шли по тропе, ведущей к развалинам крепости, и Петя произносил одну из своих самых возвышенных тирад о сокровищах и шедеврах искусства, скрытых от .людей в тайниках, когда навстречу нам вышел очень старенький, с красноватыми склеротическими глазами старичок.
Он услышал Петины слова.
- Давненько тот клад....- Старичок сложил губы дудочкой, попытался свистнуть, но свиста не получилось. - Утек давненько. И след канул.
За секунду до того равнодушные глаза его вспыхнули острой, глубинной злобой.
- Вы-то... откуда... знаете?-цепенея, спросил Петя.
- Оттуда и знаю, что сам за ними охотился.
- За кладами?
- За бандитами за теми... Двое их было, грабителей. Да выскользнули. Меж пальцев утекли.
Ничего не добавив больше, он круто повернулся и, по-стариковски приволакивая ноги, заспешил вниз по каменистой тропе.
Слова старика вызвали короткое замешательство. Петя побледнел, на лице Брагинцева застыла мягкая задумчивая полуулыбка, а мне вся сцена вдруг представилась в комическом свете, и я засмеялся, глядя то на убегавшего старого кладоискателя, то на окаменевшего молодого.
- Не надо смеяться,-сказал Петя тихо, и я понял, что надо остановиться. Чтобы хоть как-то извиниться перед ним, я принялся доказывать, что нельзя всерьез принимать слова подвыпившего старика.
- Вы видели его глаза? - спросил Петя.- Он до сих пор ненавидит тех грабителей.
Мы не стали спорить и молча зашагали к крепости; вскоре мы увидели то немногое, что сохранилось от нее: стены, сложенные из крупных плит известняка, и полуразрушенную угловую башню, возвышающуюся над долиной реки Хосты...
На развалинах собралось довольно много народу, и суета невольно отвлекала меня от размышлений о крепости.
Глядя на сосредоточенного Петю, который, ни на кого не обращая внимания, деловито обходил свои "владения", что-то прикидывая в уме, на задумчивого Брагинцева, я задавал себе только один вопрос: кому понадобилось выстроить крепость в столь неудобном месте?
В самом деле, по долине Хосты едва ли когда-нибудь проходила торная караванная тропа: склоны долины почти отвесно обрывались к реке. Даже для пешеходов, в чем мы убедились на обратном пути, пришлось проложить искусственную тропу, кое-где навесив ее, как овринг на Памире, прямо над водой... Караванные пути обходили, конечно, этот
район, ничего не знали историки и о крупных горных селениях, жители которых нуждались бы в защите крепостных стен.
А крепость когда-то кто-то построил, и не зря, надо полагать...
- Чтобы клад спрятать, - сказал Петя, когда я поделился с ним своими сомнениями.-Именно клад. Сокровища вообще.
Я не улыбнулся, но про себя подумал, что разговаривать на эти темы с Петей бесполезно. Ну кому придет в голову строить крепость только для того, чтобы зарыть в ее стенах
клад?
У выхода из тисо-самшитовой рощи Петя опросил служащих заповедника о старике.
- Ходит, - сказали Пете. - Давно ходит. Лет десять, пожалуй. Как вернулся из заключения, так и наведывается чуть не каждый день. То ли свихнувшийся он немножко, то ли правда вор у вора дубинку украл. Если и было что-нибудь такое, то очень давно. До революции, наверное...
- Из-за чего он в тюрьму попал? - спросил Брагинцев.
- Всякое говорят. За темные дела, в общем. Петю заинтересовало другое.
- В документах официально зафиксировано исчезновение клада? - Вопрос Пети прозвучал строго, почти сурово, и мы все заулыбались.
- Помилуйте! - изумился служащий заповедника.- Если старик прав и клад действительно похитили какие-то бандиты, то откуда же взяться официальным документам?
- А обследование места захоронения клада на месте? - не слишком складно, но столь же сурово сформулировал
свой вопрос Петя.
- Н-не знаю. - Петина суровость озадачила служащего заповедника. - Ничего подобного не слышал.
- В таком случае я никому не поверю, что клад похищен, - сказал Петя. По-моему, есть надежда, что он еще сохранился.
Глава третья,
в которой мы получаем посылку от Мамаду Диопа, знакомимся с ее содержанием и переживаем по некоторым причинам разочарование
Как я и предполагал, посылка от тамаду Диопа пришла уже после нашего возвращения в Москву. Ненастным, с мокрым снегом ноябрьским днем мы с Березкиным получили в Ассоциации дружбы с народами Африки изящно упакованный ящик сравнительно небольших размеров...
...Есть что-то по-человечески трогательное в той простоте и обыденности, с которой свершается все долгожданное. Недавно я пережил подобное ощущение, подлетая к берегам Африки. Долгие годы, с детства, мечтал я о поездке туда, и наступил момент, когда я вдруг понял, что лишь облачная пелена отделяет сейчас меня от Черного континента... Пелена рассеялась, и мне открылась зеленая равнина и крутой берег, в который били волны Атлантического океана... Вот и все.
И еще одно "вот и все": золотая статуэтка из Дженне, о которой мы столько говорили и думали, стояла перед нами на письменном столе. На нее смотрели мы с Березкиным, и смотрели африканские идолы и маски, украшавшие мой кабинет. Африканские идолы, очевидно, усматривали в статуэтке чужака, но Мы с Березкиным, зная, что статуэтка сделана европейцами, испытывали к ней прямо-таки "родственные" чувства.
Радость первого свидания, увы, оказалась недолгой. - По-моему, ничего интересного, - заключил Березкин. - Заурядный религиозный мотив.
Представьте себе человека, левая, с отломленной кистью рука которого опущена, а правая, чуть согнутая в локте, поднята к небу; тело человека-тонкое, стройное, мускулистое, отчасти, правда, деформированное напряженно вытянуто, а голова запрокинута назад, и глаза устремлены -в зенит... Что-то еще связывает человека с землей, но уже ничто не дорого ему, все оставлено я забыто; он рвется к небу, он уже принадлежит небу - богу то есть, если вспомнить, что сделана статуэтка в конце шестнадцатого века...
Ни Березкин, ни я не смогли найти иного истолкования и оно огорчило нас.
Кроме статуэтки, в посылке находился еще небольшой -пакетик с металлическими обломками. Мы разобрали их и обнаружили, что некоторые кусочки-золотые, а некоторые - сплав золота с серебром, причем процент золота в них неодинаков.
Металлическим обломкам мы поначалу не придали особого значения.
- Миссионер какой-нибудь завез статуэтку в Африку, а мы теперь разбирайся, - сказал Березкин.
Не отвечая, я вскрыл письмо Мамаду Диопа, вложенное ,в ящик. Оно содержало нечто неожиданное.
Возвращаясь из Италии, где Мамаду Диоп консультировался со специалистами, он проездом остановился в Касабланке, в отеле "Трансатлантик", что расположен в европейских кварталах, но неподалеку от арабской части города- медины. Года за два до приезда в Марокко Мамаду Диоп заочно, по переписке, познакомился с марокканским историком и поэтом Мохаммедом аль Фаси и в один из свободных вечеров нанес ему визит. Историки провели несколько часов за интересным разговором, потом на стол были поданы остро приправленные мясные блюда, мятный чай, которым полагается их запивать, и Мамаду Диоп отведал даже местного вина, хотя Коран запрещает пить вино...
В отель он возвращался в отличнейшем настроении, которое улетучилось тотчас, как только он переступил порог гостиницы: привратник сказал ему, что в его отсутствие чуть было не произошло несчастье, и попросил пройти к управляющему.
По словам управляющего, вскоре после того как Мамаду Диоп ушел в гости, в номер его проник злоумышленник, разрезал чемодан и похитил золотую статуэтку. Ему удалось вынести ее из отеля, и он направился с ней в сторону медины, надеясь затеряться на ее тесных улочках, но тут его настигла погоня: случайно коридорный вошел вслед за преступником в номер Мамаду Диопа, увидел взрезанный чемодан и поднял тревогу... Злоумышленника задержали и доставили в полицию.