Мне не пришлось рассказывать сотрудникам архива о хроноскопе - они знали о его существовании, и директор, ограничившись моей распиской, разрешил взять на два дня нужные нам документы.
К тому времени, когда я вернулся в институт, Березкин успел забраковать план крепости, составленный Петей. Я уже упоминал, что от Х.остинской крепости сохранились, в сущности, рожки да ножки, и Петя с планом перемудрил - выдал желаемое за действительное. Но Березкин вновь удивил меня: он рассуждал о плане с такой уверенностью, как будто подлинный чертеж его лежал тут же, в ящике письменного стола.
Я не стал при Пете выяснять, что дало Березкину право на категоричность суждений, и передал ему архивные документы.
Петя, который уже хорошо ориентировался в листах, заполненных непонятными нам значками (шрифт мхедру-ли!), тотчас раскрыл "дело" в том месте, откуда были похищены бумаги.
- Вырезаны бритвой, - сказал Березкин после короткого осмотра. - Но какая твердая и опытная рука - ни одного пореза на следующем листе!
Хроноскоп лишь подтвердил заключение Березкина, а мы уже догадывались, чья это рука, и получили тому новое доказательство. Березкин подверг общей хроноскопии листы, примыкавшие к вырезанному, и хроноскоп обнаружил на них следы рук - все тех же самых рук...
- Будет с нас, - сказал Березкин и отключил хроноскоп.
- Почему? - удивился Петя.
- А! Займемся чем-нибудь другим.
- В "деле" есть такой же план, как на вазах, и пчела тоже есть, - сказал Петя.
- Дойдем и до плана, и до пчелы. А вот этот почерк мне знаком. Посмотрим, что говорится о документе в описи...
- Личное письмо Давида Хачапуридзе, - быстро сказал Петя. - Того, которого убили.
- Охотно верю, - кивнул Березкин.
Он дал задание хроноскопу, и хроноскоп подтвердил тождество осредненной рукописной строки с почерком Давида Хачапуридзе.
- Так, еще два кончика сошлись, - удовлетворенно сказал Березкин. - А теперь показывайте план и пресловутую "пчелу".
Петя нашел нужный лист, а Березкин, небрежно бросив взгляд на него, тотчас отправился к хроноскопу.
- Ставишь на истолкование? - спросил я.
- Никакого истолкования уже не требуется, - ответил Березкин. - Достаточно общей хроноскопии.
Я по-прежнему не совсем понимал Березкина, но решил все расспросы отложить до вечера. Да и хроноскоп требовал внимания: на экране сразу же появился человек, аккуратно обводящий тонко очиненным карандашом сначала план, потом "пчелу"...
Петя тихо застонал, наблюдая молчаливую сцену, а Березкин вел себя так, словно ему заранее все было известно.
- Ничего не поделаешь, - сказал Березкин Пете. - Я тоже - за оптимизм. Но в данном случае...
- Что - в данном случае?
- Смотрите сами.
- А я не теряю надежды, - прошептал Петя.
Березкин выключил хроноскоп.
- Можно сегодня же вернуть документы в архив, - сказал он. - Больше мы ничего из них не выудим. Судя по описи, похищен документ, содержавший какие-то зашифрованные сведения о кладе. Но шифровка безвозвратно утеряна для нас.
Не согласившись с Березкиным, я еще раз просмотрел опись документов, и обратил внимание на несколько денежных расписок, оставленных Хачапуридзе, как сказано в описи, черкесами. Найдя расписки, я обнаружил в их нижней части, под строками, написанными обычным грузинским шрифтом, грубо выведенные закорючки и отпечатки пальцев.
- Хроноскопия не кончена, - сказал я Березкину. - По-моему, расписки даны людьми, отнюдь не поднаторевшими в скорописи.
- Это же и так видно!
- Не спорь и сформулируй задание.
Березкин выполнил мою просьбу, и на экране появилась огромная рука, в пальцах которой еле держалось-чуть подрагивало-гусиное перо (это уже мое уточнение, ибо на экране обозначился лишь тонкий заостренный предмет).
- Землепашец или воин,-сказал Березкин.-Удовлетворен?
- Нет. Мне нужна хроноскопия отпечатков пальцев.
- Не понимаю, куда ты клонишь.
- Все очень просто. К документам прикладывали обычно большой палец правой руки, а на большом пальце воина тетива на всю жизнь оставляла мозоль...
Хроноскоп подтвердил, что отпечатки пальцев под денежными документами из "дела" Хачапуридзе оставили люди с твердыми загрубевшими мозолями на больших пальцах.
- Согласен, это расписки воинов. Но какое они имеют отношение к кладу? спросил Березкин.
- Вероятней всего - никакого. Но не тебя же убеждать, что при хроноскопии нет мелочей. А если мы сегодня же вернем "дело" в архив, то просить его второй раз будет просто неудобно.
- И все? - жалобно спросил Петя.- И больше ничего не будем делать?
- Пока-ничего,-сказал Березкин.-Но это не значит, что нам не потребуется ваша помощь.
Петя ушел ободренный последними словами Березкина, и мы остались одни.
- Жду разъяснений,- сказал я.
- Видишь ли, неожиданно все свелось к пустяку. Я давно заметил, что при различных масштабах плана на всех трех вазах очень точно выдерживаются углы и пропорции. Последнее относится и к "пчеле", которая лишь строго определенным образом вписывается в план крепости.
Березкин достал из письменного стола несколько расчерченных белых листов и показал их мне. "Пчела" действительно целиком умещалась в пределах плана лишь в одном строго определенном положении, причем точка пересечения перечеркивающей линии с "талией" пчелы приходилась на небольшое свободное пространство между четырьмя плотно составленными кружочками.
- Если мы, точно соблюдая углы и пропорции, впишем воображаемую восьмерку в территорию Хостинской крепости, то вот тут,- Березкин ткнул карандашом в ту точку, в которой скрещивались витки восьмерки,-найдем клад. Точнее, найдем место, где раньше хранились сокровища.
- Ты абсолютно уверен, что они изъяты?
- Абсолютно. Смешно, но я потому и разгадал загадку клада, что очень обозлился. Неужели, думаю, я глупее тех, двоих?!
- Математика тебе помогла,- сказал я.
- И математика помогла,- согласился Березкин.- И еще раз поможет, когда мы снимем план крепости и впишем в него огромную нелетающую "пчелу".