«Держи своих друзей близко. А врагов еще ближе»
Год 1917, январь 10,
Петроград, дом Маркова Второго,
Протопопов спешно вышел из квартиры Маркова Второго, понимая, что странный мужчина следует за ним едва ли не по пятам. Охрана министра стояла внизу у автомобиля, где он их оставил. Это означало, что для выяснения всех «вопросов» у незнакомца есть меньше минуты. Время, за которое Александр Дмитриевич спустится по лестнице и уедет, а пока эти шестьдесят секунд тикают — у них есть достаточно времени задать друг другу интересующие вопросы. Надо ли говорить, что связываться с министерскими быками, этот "персонаж" не станет наверняка. По его движениям, по таймингу, Протопопов видел, что незнакомец отнюдь не обучен. Потому если и готовит покушение, то спонтанное. Следовательно, он не станет откладывать вопрос в долгий ящик и перейдёт к активным действиям уже в подъезде.
Что ж, Протопопов был не прочь объясниться с глазу на глаз.
Министр вышел из квартиры, но вместо того чтобы спускаться по лестнице, поднялся на один пролёт выше и затаился у стены, благо освещение в подъезде было не из лучших. Незнакомец буквально выскочил на лестничную клетку из квартиры Маркова следом, все также держась за внутренний карман пиджака. Явно намеревался догнать министра со спины.
Протопопов одним прыжком настиг незнакомца.
Подсечка.
Взятие на бросок.
Боковой переворот.
Короночка от Александра Дмитриевича.
Таким точно броском он в своё время выигрывал чемпионат СССР по самбо, который состоится через несколько десятилетий. Потому тело Протопопова, пусть куда более слабое и не тренированное (хотя Александр Дмитриевич этот недостаток активно исправлял все эти дни после попадания) охотно воспроизвело былые навыки. Незнакомец беззвучно, как бревно воткнулся в пол. В 1917 году о самбо еще слышать не слышали, поэтому защититься у мужчины не было ни единого шанса. Министр следом навалился на его грудь всей тяжестью своего колена, выпуская из воздух последний воздух. Одной рукой придерживая мужчину за грудки, другой доставая Кольт.
— Ку-ку!
Черное ледяное дуло уставилось в лицо незнакомца.
— Господин министр… — задыхаясь, выдавил из себя мужчина.
— Ты кто такой? — зарычал Протопопов, перебивая.
— Петров я… — вымолвил совершенно обескураженный мужчина, кривясь от боли.
Досталось ему крепко. Бросок вышел довольно таки амплитудный. А что такое падать на твердую поверхность, вместо матов — тут объяснять никому не стоит.
Протопопов залез ему за пазуху, всерьёз полагая найти там пистолет, из которого этот Петров намеревался грохнуть министра выстрелом в спину. Но нашел там лишь газету с названием «Русское знамя», скрученную в трубочку для удобства.
Газету!
И больше ничего, ни пистолета, ни на худой конец спрятанного в газете ножа, чтобы им засадить под рёбра. Даже арматуры и той нет, чтобы голову проломить…
Пустыми оказались карманы брюк.
Чистый…
Протопопов осторожно поднялся, убрал кольт и рывком поднял на ноги человека, представившегося Петровым. Он ёжился и держался руками за ушибленный бок. Понятно, подготовки никакой, падать правильно не умеем и не группируемся.
Министр ещё раз окинул «киллера» пристальным взглядом, продолжая удерживать за грудки одной рукой.
— Я ведь тебя за малым не грохнул прямо тут, потом Маркову пришлось бы твои мозги со стеночек соскребать. Или не врубаешься, что происходит?
— Так я ведь всего на всего поговорить хотел, — ответил Петров, все ещё морщась от боли.
— Ты вроде интеллигентный человек, с виду не глупый. А тяму нет, что за министрами не надо ходить по пятам и со спину подкрадываться. К министрам на приём записываются…
Протопопов понимая, что произошло недоразумение и никакой это не киллер, отряхнул пыль с пиджака мужчины, которым он благополучно вытер полы начисто. Хлопнул его по плечу, подбадривающе.
— Что хотел то? Выкладывай.
Петров ответил не сразу, наверное, уже и позабыл после такой тёплой встречи.
— Поговорить с вами, Александр Дмитриевич… уж извините, что вышло так. Я как-то не догадался и думал, что вы меня узнаете, я ведь у вас на приеме бывал прошлой весной, мы по газете вашей ещё общались, припоминаете может быть? Вы совещание редакторов проводили, когда "Русскую волю" открывали.
Припоминать Петрова Протопопов не припоминал. Мало ли с кем виделся прежний министр. Правда, если бы цель встречи была важной — наверняка бы запомнил рожу этого мужчины, а тут совершенно пусто в голове.
— В чем была проблема подойти ко мне в квартире Николай Евгеньевича? — министр приподнял бровь. — Отчаевничали бы, пообщались.
— Бог видит, не хотел, чтобы свидетелем нашего разговора стали отдельные личности, которые пришли на квартиру, — признался Петров.
Видя, что Протопопов сменил гнев на милость, мужчина нагнулся, поднял газету, прижал ее к груди.
— Вижу, что вы меня не припоминаете, Александр Дмитриевич, поэтому представляюсь заново. Моя фамилия Петров, редактор «Русского знамени», наверняка вы читали нашу газету, — он протянул руку. Обменялись рукопожатиями. — Не обладая лишней скромность скажу, что мы в нашей газете поднимаем упавшее знамя правых и вообще мы патриоты до глубины своей души.
— Это у вас девиз такой? Знамя поднимать упавшее?
— Это чистая правда, которая, между прочим, многим приходится не по нраву. Блеклое обсуждение на собрании СРН не оставляет нам другого выхода.
— Не боитесь в «Русском знамени», что и вас закроют? Как те две патриотические газетёнки, о которых у Маркова вещали?
— Если только на то не последует прямого распоряжения свыше… — пожал плечами редактор. — От вас, например, Александр Дмитриевич.
— А есть за что закрывать стало быть? — улыбнулся Протопопов. — Если есть, так мы закроем.
Петров промолчал, поэтому министр добавил, видя, что журналист не понимает шуток.
— Я скорее про то, что ваши правые газеты ныне не пользуются популярностью и не находят у читателя отклик, от слова совсем.
На самом деле Протопопов уже начал терять интерес к своему собеседнику и даже хотел сообщить этому газетчику, что если тот надумал взять у министра интервью или еще чего, то сейчас на то неподходящее время. Есть приёмные часы, запись в конце концов и не совсем правильно общаться вот так вот в подъезде дома Маркова. Да, Протопопов, конечно, немного подзабил на свою часть «публичных» обязательств и вот уже несколько дней подряд отменял прием, но вон Марков и Римский-Корсаков таки нашли способ встретиться, изловчились. Поэтому пусть Петров или как его там — тоже дерзает, если это ему действительно нужно.
Однако следующие слова редактора «Русского знамени» заставили министра передумать и таки выслушать Петрова.
— Понимаете, Александр Дмитриевич. Тут дело в том, что газеты или как вы их называете газетенки у наших патриотов не совсем правые, — начал Петров. — А правые они лишь настолько, насколько позволяют им поправеть. Наша же газета исправно издается на личные средства глубоко уважаемой лично мной госпожи Елены Александровны Полубояриновой. И в этой связи, я позволю себе сравнение тех самых правых газеток с вашей «Русской волей». Она ведь тоже заявлена как промонархичнская, так сказать.
— Продолжайте.
— Я имею в виду исключительно то, что капитал, в лице банкиров ее финансирующих, и вздоха свободного не дает делать редакции.
Петров сделал паузу, видимо ожидая реакцию Протопопова, но реакции не последовало. Непонятно чего он ожидал, глаза министру хотел открыть? Так сам прежний Протопопов, собственно и искал инвесторов для участия в акционерном обществе «Печать», в состав которого входила газета "Русская воля" и по сути была главным активом этой организации.
Но добавлять к сказанному, редактор Петров ничего не стал. Зато протянул министру свою газету, буквально всучил ее Протопопову, потому как тот не сразу захотел брать.
— Вы хотите сказать, что правые это не правые? Договаривайте, пожалуйста, я не имею привычки разговаривать на половину.
Куда больше, чем слова о собственной газете, Протопопова заинтересовали слова Петрова о том, что собравшиеся у Маркова патриоты настолько правые, насколько им позволяют поправеть. Вот это уже любопытно и хотелось услышать более развернутых объяснений.
Кто позволяет, собственно?
— Вы разве не знаете, что Маклаков, чей визит к Государю так активно обсуждают в этих стенах, это масон, активный член ложи и от патриота в нем кот наплакал!
— Вы серьезно? — Протопопов несколько напрягся от слов редактора и одновременно разочаровался самую малость.
Однако Петров продолжал, не обращая внимания на явный скепсис в словах министра.
— Послушное израилево стадо янычар, скажу вам. Я признаться думал одно время, что вы тоже из их числа, пока госпожа Полубояринова мне все не объяснила и не расставила по полочкам, можно сказать на пальцах.
Протопопов уже дважды за последние пять минут слышал имя этой госпожи и смутно припоминал, что через «Русское знамя» Полубояринова натурально связана с Дубровиным, ярым защитником всего исконно русского и противника ограничений царской власти.
— Бог миловал, — ответил Протопопов, про себя отмечая, что этот Петров далеко не так посредственен, как могло показаться с первого взгляда. Сказать министру внутренних дел, что он масон — это надо обладать определенным внутренним стержнем. Ну или быть безумцем без инстинкта самосохранения. Одно из двух.
Нет, о масонах и их ложах Протопопов слышал ещё в прошлой жизни, но никогда не придавал этому особого значения — так, происки пытливого ума и попытки объяснить революцию какими-то полумистическими организациями.
Однако теперь ничего нельзя упускать из вида.
— И откуда такие мысли попали в светлую голову? — уточнил Александр Дмитриевич.
— Ну очевидно оттуда, что вы господин министр с некоторых пор открыто выступаете за Думу и сторонитесь истинных патриотов, а ваша газета открыта на масонские деньги и за них же существует. Нужны ещё доводы?
Протопопов кивнул, он не ошибся, духу в этом журналюге хоть отбавляй. Хотя до чего доводит такая духовитость — известна.
— Вы опредленно ошибаетесь, хотя рассуждаете вполне логично, — сказал Александр Дмитриевич, невольно переходя с журналистом на «Вы», проникаясь к нему уважением.
— Как я уже отмечал, свою ошибку я признал, — охотно согласился Петров. — Хотя мне до сих пор определенно непонятно, отчего Великий Восток народов России существует в наше непростое время. И не говорите, что вы не знаете о том, что масонская ложа Роза паразитировала Думу! Фамилия депутата Ефремова вам ни о чем не говорит часом? Мне трудно поверить, что масоны накидывают на шею моей Родину удавку, а министр внутренних дел об этом ни сном, ни духом, уж извините за прямоту!
Протопопов снова задумался. Переваривал услышанное. Необычно было уже одно то, что Петров уверенно назвал фамилию депутата прогрессиста из Прогрессивного блока. А откровенно смущало, что Протопопов помнил — этот самый Ефремов входил в состав Временного правительства и уже сейчас терся с господами Керенским и Некрасовым. То, что эти два индивида масоны — Протопопов помнил очень хорошо и было время году этак в 1999, даже финансировал занимательное исследование на эту тему.
— Любопытные вы вещи говорите.
— Я говорю правду и на том стою.
— Полагаю, если вы уверены, что масонов надо арестовать, то знаете, стало быть, за что и какие им можно выдвинуть обвинения?
— Мне будет легче сказать за что их нельзя арестовать, понимаете? Назвать конкретно статьи, которые они не нарушили и для этого хватит пальцев одной руки. По всему остальному — они виновны.
Протопопову действительно хотелось узнать, в чем же по разумению этого Петрова виновны масоны. Но в этот момент у двери квартиры Маркова раздались чьи-то громкие голоса.
Петров замолчал, сунул Протопопову газету и когда министр взял, похлопал по ней ладонью, припечатывая ему к груди.
— Полагаю, что здесь вы найдёте ответ на свой вопрос.
Он развернулся и зашагал прочь спешным шагом, к выходу из подъезда. Протопопов не стал его останавливать. Предпочёл тоже уйти, потому как дверь квартиры Маркова открылась и на лестничную клетку вышло несколько пьяненьких господ с сигаретами и бокалами с шампанским. Кривотолков на тему — отчего министр внутренних дел делает в подъезде, да еще один на один с редактором «Русского знамени», хотелось избежать. Спускаясь, Протопопов решил полистать газету пытаясь понять какую такую информацию может содержать общедоступное «Русское знамя», пусть и весьма радикальное издание по своей сути. И к своему удивлению, Александр Дмитриевич обнаружил между страниц конверт, подписанный «П.Е.»
Уже сев в машину, и распорядившись ехать в здание МВД, Протопопов открыл конверт и обнаружил там письмо, которое прочитал тотчас.
«Уважаемый Александр Дмитриевич.
На многочисленных собраниях в моей квартире, мы, как истинные патриоты России обсуждали и не раз те испытания, которые выпали на долю нашей многострадальной Родины. Видя, каким непростым образом складывается ситуация, и имея очевидное понимание, что все мы находимся рядом с дремлющим Везувием, мы организовали наружное наблюдения за деятельностью Городского и Земского Союзов. По результатам этих наблюдений мы не единожды составляли доклады об их деятельности на ваше имя. Признаюсь, что до некоторых пор я была разочарована, сомневалась в успехе и от того в перспективах этих мероприятий.
Однако теперь мы единогласно выступили за то, чтобы продолжать нашу деятельность с двойным усилием и рвением. На это нас натолкнула ваша, Александр Дмитриевич твёрдая позиция и ваша находчивость по вопросам государственной важности!
Спешу вам сообщить, что масоны, паразитировавшие Думу, оказались совершенно беззащитны после решения перенести сессию на более ранее число!
Однако другая часть многоголового змия активна как никогда, о чем достоверно и непосредственно свидетельствует приезд мерзавца Терещенко в Петроград и недавняя деятельность еще одного мерзавца Хатисова, о коих случаях вам наверняка известно.
Не устану твердить, что вы храбрец господин министр! Хотя я бы на вашем месте ходила и оглядывалась — если эти люди записали вас во враги, то тут никакая охрана не поможет…
Масоны это паразиты. Они повсюду — армия, Дума, торгово-промышленные круги и даже среда либеральной оппозиции. Ложи в России поддерживают связь со Францией откуда и идёт вся эта зараза через небезызвестного вам князя Урусова. Они, как нависшее над головой лезвие топора, дожидаются часа, когда смогут привести в действие свой смертный приговор нашему государству. Он плетут заговоры, интриги и подлости во множественном числе… Нам нужны активные действия, Александр Дмитриевич, только так мы сможем выкорчевать заразу с русской земли и погнать ее из России поганой метлой.
Боже царя храни
Елена Полубояринова»
Протопопов перечитывал письмо дважды. А потом всю дорогу размышлял о его содержимом. По приезду в министерство и зайдя в кабинет, он решил избавиться от письма, пропустив его через шредер. Ощущение было такое, будто он держал в руках не письмо, а какую-то санную тряпку. Жуткий дискомфорт. Наблюдая за тем, как мелкие лезвия измельчают бумагу, Протопопов понимал, что это письмо ничто иное, как натуральная взрывчатка и фитиль этого динамита уже подожжен.
Послание госпожи Полубояриновой подтолкнула его к тому, что надо действовать дальше, маховик продолжает раскручиваться, революция на носу. Одновременно, это письмо подсказало министру — что делать.