- Уходишь! - возразила девушка. - Не уходи! Не бросай меня!
- Но я здесь! - Ретт, кажется, сердился, но скорее по привычке - на него тоже действовало это зазеркальное утро.
- Нет! - Теперь уже Эйела высвободила руку. - Ты - т_а_м! Ты до сих пор там!
В эту минуту, глядя в его глаза, Эйела поняла, что была права в своих догадках. Этот человек действительно жил только прошлой болью. Как он назвал себя тогда - "профессиональный мерзавец"? Сколько лет он существовал так - два? три? пять? культивируя в себе холодную черствость, отвергая окружающих, с упорством самоистязания вновь и вновь переживая ту, мертворожденную любовь к милой бездушной красотке из хорошей семьи, и копя в душе черный яд, неторопливо точивший его изнутри?
- Иди ко мне! - воскликнула она. - Вернись! Я люблю тебя! - Она сама не знала, как сорвалась с губ последняя фраза: в ее планы вовсе не входило объясняться с ним в любви. Но слова скользнули в жемчужный свет, и обрели реальность.
Он медленно повернулся к ней, и словно утопающий в спасательный круг, вцепился в ее руку, и уже не отпускал.
Они пережили эпидемию. Они пережили и Смутное время, когда сот шел против сота, и Аргита дралась сама с собой. Вместе они пережили все - Ретт и Эйела Миаррах. И жизнь их была долгой и ясной, как вечер поздней весной, и род их не прервался. Пусть же свет солнц осенит тех, кто прочел этот бесхитростный рассказ, ибо сказал Пророк: "Пусть полон будет ваш дом и златом, и скотом, и детьми; да будет над вами благословение, ибо светла любовь перед Господом".