- Не думал я, Арся, что ты такой пацан еще, - сказал Антон с досадой. - Докладывать я не побегу. Сами доложите. Но имей в виду: заступаться за вас я не буду. Время не то. - И он, резко повернувшись, ушел.
- Слабину ты дал, питерский, - насмешливо сказал Арся. - Кто тебя за язык тянул? Борька молчит, все и обошлось бы.
- Антону-то уж можно было сказать раньше, - запальчиво сказал я. - Не по-товарищески это.
- Ну, вот сказал, и что вышло? Вишь, как он повернул: теперь, хочешь не хочешь, надо к Громову идти, а то трусами будем. Я-то выкручусь, уверен, а вот тебя начальник спишет из экспедиции. Понял? Он ведь за тебя поручился вроде.
Я понял, и недоумение мое и обида на Арсю сразу прошли: он из-за меня молчал, вон оно что...
- Идем, - решительно сказал я, - к Громову идем.
- Пошли, - отозвался Арся, - и заодно Баланде и Шкерту рот заткнем. Я тебе не говорил, пугать не хотел: когда мы Борьку под брезент запихивали, на спардеке Шкерт вертелся.
Выпросив у шкипера шлюпку, мы втроем отправились на берег. Какой-то житель показал нам, где находится наше начальство.
- Который час заседают, - засмеялся он, - прямо Комитет Обороны...
Он махнул рукой в сторону большой избы на угоре, и мы пошли туда.
- Здравствуйти, - окликнул нас сзади хрипловатый мужской голос.
Мы обернулись. За нами шел невысокий коренастый человек в синем морском кителе и в брюках, заправленных в кирзовые сапоги. Фуражку он нес в руках. Длинные черные волосы были зачесаны назад и кое-где просвечивали сединой. Лицо смуглое, скуластое, с пристальным внимательным взглядом узких глаз, черные усы. Ненец. Шел он быстрым, легким, каким-то пружинистым шагом. "Так ходят настоящие охотники", - подумал я. Когда он поравнялся с нами, то протянул каждому по очереди тоже смуглую, небольшую, с тонкими пальцами, но очень крепкую руку.
- Здравствуйти, - повторил он и улыбнулся приветливо.
Мы тоже заулыбались.
- Экспедиция? - спросил он. - Слыхал, слыхал. Вот приехал, однако, может, что помочь надо.
Говорил он по-русски правильно и почти без акцента.
- Я из Маточкина Шара пришел. Раньше, однако, хотел.
- А вы кто будете? - спросил Боря.
- Я? А председатель Новоземельского поселкового Совета я.
- Вы... товарищ Вылко? - спросил Арся.
Ненец быстро закивал головой:
- Ага, Вылко я и есть. По-нашему - Тыко Вылко, а по-русскому - Илья Константинович Вылко.
Он рассмеялся рассыпчатым хохотком.
Арся и Борька глазели на него вовсю.
- Чего это вы? - тихо спросил я.
- Вылку не слыхал? - поразился Арся.
А Вылко негромко говорил, озабоченно покачивая головой:
- Много в Матшаре дела, однако. Столько кораблей в проливе собралось, столько кораблей - англичане, и американсы, один даже норвежин, военные, торговые, всякие...
- Чего же они там сидят? - спросил я.
- И не говори, и не говори, товарись. Худо. Бо-ольшой конвой к нам шел. Фашист их побил... А эти, которые в Матшаре, убежали. Теперь будут к Архангельску пробиваться.
- Наверно, тот, который в губе Обседья на мели сидит, тоже из них, сказал Арся.
- Да, да, и этот тоже, - сказал Вылко и что-то сердито добавил по-ненецки - похоже, выругался. - Капитан там, однако, нехороший человек, совсем плохой человек, хуже волка. Нарочно на мель здоровое судно посадил. Совсем перепугался. Потом пушки спортил и людей увел. Сволочь мужик, а никакой не капитан. Пришли, - сказал он и, толкнув рукой дверь, вошел в дом.
Вошли за ним и мы. Махорочный дым плавал под потолком. За столом и на лавках вдоль стен сидели люди. Были здесь Громов, Замятин, наш комиссар, боцман. Остальные, наверно, местные, и среди них несколько ненцев.
Едва Вылко появился в дверях, его сразу же заметили, а он, увидев Громова, радостно воскликнул:
- Афанасий Григорьич! Вот рад-то я как, однако, сколько лет не виделись. Слыхал я, ты приболел немного?
- Было дело, - сказал Громов, - да болеть-то некогда.
- Это хоросо, это хоросо, - сказал Вылко, и они с Громовым обнялись, похлопывая друг друга по спинам. Потом, оглядев всех, он заметил Людмилу Сергеевну. Брови его удивленно поднялись, и он заулыбался еще шире.
- Ай-ай, - сказал он, - а ты как здесь, Людмила?
- Узнали, Илья Константинович? - засмеялась учительница.
- Тебя как не узнать. Ты у меня... как у вас, русских, говорят, - он похлопал себя по шее, - вот где сидишь! - А когда все отсмеялись, он добавил: - Уж такая боевая, такая смелая...
Мы трое стояли молча у дверей и только удивлялись.
- Ну, давайте-ко за дело, однако, - сказал Вылко уже серьезно, и тут Громов заметил нас.
- А вы почему не на судне? - грозно спросил он.
- Поговорить надо, Афанасий Григорьевич, - сказал Арся.
- Никак опять ЧП? - подозрительно спросил Громов.
- Давайте на крылечко выйдем.
- Что еще за секреты, - рассердился Громов, но, посмотрев на нас, быстро сказал: - Ладно, пошли. А комиссара прихватить?
Арся молча кивнул.
Разговор был длинным и неприятным до чертиков, но мы терпели: чего уж хорохориться!