Баланда молчал, и тогда к нему подскочил Славка. Он схватил Ваську за плечи, рывком поднял его и стал наотмашь бить по толстым щекам.
- Шкура! Как ты мог?! - кричал он. - Да тебя под трибунал за мародерство надо! Это ж, это ж... Тюремная морда!
Баланда даже не защищался.
- Перестань, Славка, - крикнул Антон, - разобраться надо!
- Чего тут разбираться, на морде у него все написано! - зло сказал Колька.
- И молчит, - сказал Толик, - другой бы оправдывался...
Антон отшвырнул Славку от Баланды и тихо спросил:
- Ты?
Баланда молчал.
- Он! - завопил Колька и сильно ударил Ваську подвздох.
Васька скрючился, и тут все словно озверели. Я тоже, будто какая-то яростная волна сбросила меня с койки. Антона и Шкерта вытолкнули из палатки, и Баланду били. Били, будто вымещали на нем все свои беды. Будто не Васька Баландин, соломбальский парнишка, был перед нами, а лютый враг, из-за которого погиб мой отец, изранены отцы у Арси и Антона, утонула в море Колькина мать, умер Саня... Не знаю, до чего бы мы дошли, если бы в палатку не вбежали Людмила Сергеевна, Громов и Антон. Они расшвыряли всех в разные стороны.
- Кто начал избиение? - сухо спросила Людмила Сергеевна.
- Я! - с вызовом сказал Арся.
- Я, - сказал Славка.
- Пошто ты? - сказал Карбас. - Я.
- Все! - сказал я.
- Все, - подтвердили ребята.
Молчал только Витька, а Шкерта в палатке не было. Он почему-то не вернулся.
- И ты, Соколов? - жестко спросила Людмила Сергеевна.
- И я! А что? А что!..
Я задыхался. Мне жалко было всех... даже Баланду, который, стоя у печки, размазывал грязной рукой кровь по лицу.
- Кончай базар! - яростно крикнул Громов. - Самосуд мне еще тут устраивать будете.
Я сразу замолчал.
- Разбираться будем в Архангельске, - сказал Громов.
- А пока, - сказала Людмила Сергеевна, - пока я снимаю тебя с бригадирства, Корабельников.
- Его-то за что? - устало спросил Славка.
- За то! - ответила Людмила Сергеевна. - Всем завтракать и на работу. Баландин вместо Бори Малыгина пойдет на кухню. Бригадиром будет Толя. Ты бил?
- Один раз ударил, - смущенно сказал Находка, - все били и я тоже... сорвалось.
- "Сорвалось"! Не думала я, что вы можете стать похожими на фашистов. Кто не бил?
- Я, - тихо сказал Морошкин.
- Бригадиром будет Морошкин.
И она вышла из палатки, уведя с собой Баланду. На него страшно было смотреть. Он вышел согнувшись, за ним потянулись подавленные ребята. "Похожие на фашистов" - такое просто не переживешь. Все вышли, а я остался лежать, и около меня стоял Антон.
- Почему лежишь? - спросил Громов.
- Оставьте его, Афанасий Григорьевич, - сказал Антон. - Трудно ему.
- Встать! - скомандовал Громов. - Кому сейчас легко? Тебе легко? А мне легко?
И он тоже вышел из палатки.
- Пойдем, горюн, - сказал Антон.
И я пошел. И собирал несчастную кайру, пока у меня не потемнело в глазах.
22
Перед ужином Людмила Сергеевна зашла на кухню. Баландина там не было.
- Где он? - спросила она у Кольки.
- Ушел, - спокойно ответил тот. - Взял полбуханки хлеба, винтовку и ушел.
- А ты? Где был ты? - побледнев, спросила она.
- Я его не удерживал, - грубо ответил Карбас, - пусть походит, подумает.
Людмила Сергеевна выскочила из кухни...
Громов уже уехал, захватив бочки с тушками, на своем "Альбатросе". Ушли и оба Прилучных. Напоследок Иван Иванович сказал Людмиле Сергеевне:
- Да плюнь ты, комиссар, на этих песцов паршивых. А гагачий пух обирать вроде бы перестали...
- Ах, да разве в этом дело, - сказала Людмила Сергеевна.
- Понимаю, - сказал Прилучный серьезно, - но ведь и робятишек понять можно. Такая беда у всех... вот они и не выдержали... Ну, ты - комиссар, тебе и решать. Теперь такие дела. Мы с Иваном на Гусиную Землю пойдем. Здесь никакой охоты нет. И Ольга с нами просится. Марье с мальцом в Кармакулы к доктору надо. Других малых с собой возьмем, чтоб вам не мешали. Справитесь тут?