Арся лежал на береговом угоре* набережной, опершись на локти, и, прищурив глаза, смотрел на Двину. Река серебрилась, играла, и в мерцающей дымке узкой полоской виднелся напротив берег Кегострова. Легкие разорванные облака плыли в белесо-голубом небе. Слабый и теплый ветерок нес с собой запахи реки, свежей травы, смолистых досок.
_______________
* См. словарь в конце книги.
Шли по фарватеру транспорты и рыболовные траулеры, сновали катера. Под берегом покачивались лодки, и мягкая волна дружелюбно подшлепывала их просмоленные днища. А над ними высоко в небе к Терскому берегу, наверно, на Мурман, тянет тройка тяжелых самолетов. И стремительно несется вниз по реке серый сторожевик, оставляя за кормой пенные буруны, и даже здесь, на берегу, отчетливо слышен ровный и мощный гул его моторов.
А солнце светит как ни в чем не бывало, и ветерок такой ласковый, мирный...
От сверкающей воды рябит в глазах, и у Арси начинает кружиться голова. А раньше-то, до войны, не кружилась... Интересно, дадут сегодня матери хоть рыбешку эту - сайку?
Арся сплевывает в сторону тягучую слюну, ложится на живот и опускает голову на скрещенные руки. К чертям собачьим! Еще об этой тюленине думать. Сейчас притащится Колька Карбас и опять начнет ныть: "Надо же, в концы концах, чего-то делать! Таки здоровы парниши, а тут прохлаждаются. Чего мы, елки-моталки, воевать не сумеем, чо ли? Али ты, Арся, винтовку не удержишь? Али я не удержу? Я знаешь как стрелить могу?.."
"Принесло этого Карбаса на мою голову. Сидел бы там, в своей Мезени..." - злится Арся, но тут же одергивает себя: куда же ему деваться было? На отца похоронка пришла, старший брат где-то воюет, а мать... мать в море на рыбалке утонула. Никого у парня не осталось. А здесь, как он говорит, в Архангельском городе, тетка у него какая-то, все свой человек.
И связались они с ним странно: идет длинный, тощий, как скелет, по Поморской, а в руках - связка рыбы, селедка беломорская, жирная. На рынок топает, шкиля. Еще и рыбкой помахивает.
- Ты! Дай хоть одну, - сказал Арся.
- Хотишь?
- А пошел ты... спекулянт!
Парень не обиделся. Он наклонился и посмотрел Арсе в глаза.
- Голоду-у-ха, - сказал он сокрушенно, сунул Арсе всю связку и, не оглядываясь, ушел.
Потом они встретились случайно, и Арся сказал:
- Ты, длинный, не сердись. Рыба твоя вкусная была.
- Ну, - сказал длинный.
- Как звать-то тебя? - спросил Арся.
- Колька мы. А вообще-то, Карбасом дразнят... робята.
- Мезенский?
- Ага! Как узнал-то?
- Говоришь так.
Они подружились.
Арся учился, а Колька Карбас работал в порту. Арся удивлялся: хилый вроде, а мускулы как налитые и кулаки - как гири. "Может, и мне в порт податься? - подумал Арся. - Только возьмут ли? Еще пятнадцать только".
Приплыл Карбас, плюхнулся рядом в траву. Сейчас начнет душу выворачивать. Но Карбас молчал, сопел только.
- Чего сопишь? - спросил Арся.
- А ты чего загорашь? - хмуро бросил Колька.
- А что делать-то?
- Есть хочешь? - спросил Колька.
Арся сел и зло посмотрел на Карбаса.
- Жрать хочу! Жрать! Понимаешь?!
- Не ори, - сердито сказал Колька, - подумашь, он один голодный. В концы концах...
- "В концы концах", "в концы концах"! - заорал Арся и встал на четвереньки. - Ты чего, по-русски говорить не умеешь? Чего придуриваешься? "Подумашь"... "загорашь"... Карбас мезенский!
Колька оторопело посмотрел на него.
- Почто дразнисси? - спросил он удивленно.
- Ладно, не сердись, - тихо сказал Арся и снова лег на траву, - тошно мне, понимаешь?
Колька молча кивнул, порылся в карманах и сунул в руку Арсе две вареные картошины.
- На, - сказал он смущенно, - тетка где-то промыслила.
Две маленькие, теплые, серые картофелины лежали на ладони... Арся сглотнул слюну. Потом рывком сел, ожесточенно потер лицо и, не глядя на Кольку, съел обе картофелины прямо с кожурой. Потом они долго лежали молча.
На реке шла все та же жизнь, все так же перекликались гудки и пронзительно кричали чайки. Матросы на набережной четко отбивали шаг и пели "Войну народную" молодыми сильными голосами. Ветер относил в сторону ленточки их бескозырок.
Колька с мрачной завистью смотрел на них.
- На фронт надо подаватьси, - решительно сказал он.
- Кто нас туда пустит?
- Нам бы только добратьси, - горячо заговорил Карбас, - а там кто нас выгонит?!
- А как добраться-то?
- Пароходом до Кандалакши... Али поездом в Карелию. Слышал, ветку новую проложили до Сороки, а там уж и фронт рядом.
- Снимут.
- А мы спрячемси! - Колька рубанул рукой воздух. - Я один раз, лет одиннадцать мне было, в трюме от Мезени до Мурманска прошел.
- А обратно?