Она мельком взглянула вокруг на стены пока, наконец, не успокоилась. В следующий момент, она вернулась к своему бутерброду, как будто ничего не случилось.
После того как она сделала глоток апельсинового сока, она спросила: "Что за день рождения?" Она поднесла бутерброд ко рту.
Моё двадцатисемилетие.
Она застыла.
Она вытащила бутерброт из своего рта и осторожно поставила его на бумажную тарелку.Она посмотрела вокруг, затем схватила Алекса за рукав его рубашки.
- Я хочу пойти в свою комнату.
Алекс был немного озадачен ее поведением, что часто происходило, но он пошел вперед ."Всё хорошо, Мама. Мы можем сесть там. Это будет хорошо, только мы двое."
Она держала его руку в тугой хватке, когда они шли обратно вниз по угнетающему залу. Алекс шел. Она волочила ногами. Она не была старухой, но ее дух всегда казался сломленным.
Это был Тозарин и другие сильные антипсихотические лекарства, которые действовали на нее так и заставляли волочить ноги. Доктор Хофман сказал, что Тозарин - это все, что помогает ей быть активной как сейчас, и без этого лекарства она станет настолько жестоко психопатична, что ее придется ограничивать 24 часа в сутки. Алекс уж точно не хотел для нее такого.
Когда они зашли в ее простую комнату, она захлопнула дверь. На ключ двери не закрывались. Она приоткрыла ее и проверила холл 3 раза, пока не оказалась удовлетворена. Ее соседка по комнате, Агнес, была старше. Она никогда не разговаривала. Она лишь пристально смотрела, так что Алекс был рад что она осталась на террасе.
Телевизор , высоко прикрученный к стене, был включен, но звук был приубавлен. Он редко видел, чтобы телевизор был выключен.Хотя звук обычно был поубавлен. Он никогда не видел, чтобы мама переключила канал. Он никогда не понимал, почему она и Агнес предпочитают включенный телевизор без звука.
- Уходи,- сказала мать.
"Через некоторое время, мама. Я хотел бы сидеть с тобой какое-то время.”
Она кивнула. "Уходи и прячься"
"От кого , мам?"
"Прячься." Повторила она
Алекс глубоко вдохнул. "Прятаться от кого?"
Его мать пристально смотрела на него некоторое время. "Двадцать семь." в итоге сказала она
“Да, правильно. Мне сегодня двадцать семь лет . Я был здесь двадцать семь лет назад, в девять вечера девятого сентября. Это - дата сегодня. Я был здесь, в этом самом месте, когда это была обычная бльница.”
Она наклонилась и облизала губы. "Прячься".
Алекс погладил рукой ее лицо. "От кого, мам?" Он устал от бессмысленного, повторяющегося разговора.
Его мама поднялась с края кровати, на которой сидела, и двинулась к маленькому шкафу. Она покопалась среди вещей, сложенных на полке. После недолгих поисков она вернулась с шалью. Сперва Алекс подумал, что она замерзла. Но она не накинула шаль себе на плечи.
Она остановилась перед маленьким комодом и накинула шаль на полированный металлический квадрат, прикрученный к стене, который служил зеркалом.
"Мам, что ты делаешь?"
Его мать повернулась к нему с огнем, пылающим в глазах. "Они смотрят на меня. Я говорила тебе Они смотрят на меня через окна в стенах"
Алекса бросило в дрожь.
- Мама. присядь.
Его мать села на край кровати, ближе, и взяла его руку в свои. Это было проявление любви, которое неожиданно заставило Алекса прослезиться. Она никогда такого не делала. Алекс подумал, что это самый лучший подарок на день рождения, даже лучше пятидесяти тысяч акров земли.
"Алекс", прошептала она. "Ты должен бежать и прятаться, пока они не достали тебя"
Услышать свое имя, произнесенное ее губами, было для него сильным удивлением во второй раз за один и тот же день. Ему потребовались огромные усилия, чтобы заставить себя говорить.
"А кто тот, от которого я должен прятаться, Мам?"
Она посмотрела по сторонам и потом наклонилась ближе, так, чтобы он мог слышать ее шепот.
"Другой вид людей"
Он уставился на нее на мгновение. Это была бессмыслица, но что-то звучало серьезно, звучало искренне.
Только вдруг что-то привлекло его внимание с телеэкрана. Он посмотрел вверх и увидел, что это были местные новости. Представитель полиции стоял перед группой микрофонов.
Строка новостей,бегущая вдоль низа экрана гласила "Два служащих метро были найдены мертвыми".
Алекс схватил пульт и включил звук.
"Знаете ли вы, почему они были там, за складами?"- спросил репортер сквозь шум.
Район Центра и Девяностой улицы был в пределах их территории патрулирования", ответил официальный представитель. "Аллей, протягивающиеся по той территории, ведут к погрузочным докам. Мы часто их проверяем, так что ничего удивительного в том, что они здесь находились.
Алекс вспомнил, что Девяностая улица, находящаяся в 10-12 милях от его дома, всегда была окраиной города.
Другой репортер перекричал всех остальных. "Есть сообщения, что оба офицера были найдены со сломанными шеями. Это правда?"
"Я не могу прокомментировать такие истории. Как я уже сказал, мы должны будем ждать отчета следователя. Кгда мы его получим, мы опубликуем находки"
"Были ли упомянуты фамилии?"
Мужчина, стоящий перед микрофоном, помедлил, определенно с трудом подбирая слова. Боль заострила его черты. Он продолжал сдерживать свои эмоции.
"Да. Наши молитвы и соболезнования их семьям в этот трудный час."
"Вы можете назвать их имена?" размахивая своей ручкой, привлекая тем самым внимание спросила женщина.
Официальный представитель пришел в замешательство в плотной группе репортеров. Наконец его пристальный взгляд поник. "Офицер Джон Тинни и Офицер Питер Слоински." Он начал читать по буквам имена.
Тело Алекса словно сковало льдом
- Они ломают людям шеи. - произнесла мёртвым голосом его мать, уставившись в телевизор. Алекс подумал, что она, скорее всего, просто повторяет услышанное. - Им нужны врата.