— Спасибо, Вират. Естественно, раз уж вы не справились, найдётся кто-то… повыносливее. Так причина в этом? Лечили два года мужское бессилие, оттого и смотреть на меня не хотели?
Серые глаза снова потемнели, хотя губы продолжали улыбаться. Судорожным движением король извлёк из голенища сапога маленький свёрток из серой тонкой бумаги, ловко развернул — я заметила, что его длинные пальцы нервно подрагивали, высыпал на ладонь желтоватый порошок и резко вдохнул, откидывая голову назад и зажимая одну ноздрю.
— Вы… вы чего, совсем с ума сошли?! — я стукнула его кулаком по ноге, а Тельман дёрнулся, отшатываясь от моей руки, и, утягивая со стола скатерть, рухнул на пол, зацепив пару стульев… Посуда полетела на пол, двери в гостиную распахнулись, и на пороге я увидела Рем-Таля, а рядом с ним — встревоженную темноволосую девушку с мускулистым поджарым телом и донельзя хмурым лицом. Её голые руки были покрыты синим узором татуировок: то ли руны, то ли просто причудливый орнамент.
Рем-Таль первым оценил ситуацию, подскочил к запутавшемуся в скатерти монарху, вытащил его и поставил рядом с собой.
— Я же вам говорил, моя Вирата, что эти два идиота постоянно рядом! — расхохотался Тельман, утыкаясь лбом в плечо Стража. — Везде со мной, я просто как за каменной стеной! Это кто ещё из нас в темнице… — он всхлипнул, смахнул слёзы с ресниц и снова захихикал.
— Почему вы это позволяете?! — я рявкнула, психологически легче было орать на уже знакомого стража, чем на Тиру Мин, которую я видела в первый раз. — Вы же должны его беречь! Он употребляет эту отраву, а вы…
— Видите ли, дорогая, мне запрещено сдохнуть только одним, естественным, образом, все остальные — к моим услугам. Не учите их работать, а меня — жить, и остаток наших с вами дней пройдёт тихо и гладко. Ну и шуточки свои дурацкие бросьте. Сегодня ночью я вас непременно на-ве-щу, слышите?! Не одевайтесь там, примите ванну, и что там вам, девушкам, надо ещё… — он снова расхохотался, поднял кулёк с остатками порошка и запихнул обратно в голенище. — Рад был… Или не рад, лисак его знает. Веди меня, мой верный Рем-Таль, меня тянет блевать, это всё она, у меня на неё аллергия… Или нет, тебя же требовал к себе папаша, значит ты, Тира… Ненавижу брюнеток, — неожиданно трезво заключил Вират, после чего все трое наконец-то покинули малую гостиную, а я осталась одна. Посмотрела на ножевилку, сунула в карман — на случай, если дражайший супруг всё-таки "на-вес-тит" в спальне, как и грозился.
Светловолосая Айнике терпеливо дожидалась меня в коридоре, синяк на её щеке от пальцев Тельмана наливался лиловым.
* * *
— Вам не следует волноваться, Вират. Это вредно для вашего здоровья.
— Моё здоровье уже трудно испортить, Рем, — хриплый голос, некогда такой сильный, даже излишне громкий, напоминающий рёв камала, ныне — жалкая тень прошлого, слабый бесплотный шёпот. — Я до сих пор не могу поверить, что Ризвы нет в живых… что прошло два года.
— Тем не менее, это так, Вират.
— А ты всё тот же, Рем-Таль. Говоришь правду в глаза и ничего не боишься… Жаль, не могу сказать того же о собственном сыне. Где Тельман?
— Ужинал с Виратой Крейне. То есть, я хотел сказать…
— Не исправляйся. Всё равно мне осталось недолго, и все эти формальности ничего не меняют. Вират или Превират… Как он, Рем? У них с Крейне есть дети? Ну, говори, ты же понимаешь, я всё равно всё узнаю.
Рем-Таль посмотрел на лежащего на кровати мужчину. Называть его "стариком", как за глаза частенько делал Тельман, было явно неоправданно. Вирату Фортидеру было пятьдесят два года, и до взрыва, оборвавшего жизнь его супруги, раздробившего в ошмётки его правую ногу и обозначившего начало обратного отсчёта его собственной жизни, это был крупный и крепкий мужчина с густой копной не знающих седины волос, требовательный и жёсткий. Сейчас же бледное безволосое лицо, по цвету сливавшееся с бежевыми пуховыми подушками, бескровные, едва шевелящиеся губы казались синонимом беспомощности и слабости. Их человеческим воплощением.
— Нет, детей нет. Вирата Крейне неважно себя чувствовала и какое-то время… отсутствовала. Но сейчас она во дворце, так что…
— Я не понимаю, Рем! — внезапно совсем по-стариковски пожаловался Вират. — Я не понимаю! Мы с Ризвой так хотели этого ребёнка! Так любили его… Я знал, что она не сможет иметь ещё одного, я… я не виноват, что так всё вышло с его… здоровьем. Я всего лишь хотел уберечь его от него самого! Его и…
— Вы ни в чём не виноваты, Вират.
— Ко мне уже приходили виннистры — по финансам, животноводству, торговле, каменной отрасли и остальные, не было только по военным и иностранным делам, впрочем, не думаю, что те скажут что-то новое. Они как будто и не знают, что эти два года у страны был правитель! Они не делали… ничего! Совет Одиннадцати необходимо созывать завтра же. Во что этот мальчишка превратил Криафар? В бордель? А знаешь ли ты, Рем-Таль, что его, Вирата Криафара, малюют на картинках с распутными девками умельцы с Нижнего Рынка — и продают всем желающим за горсть презренного заритура? Разумеется, ты в курсе, ты же сопровождаешь его повсюду, но что ты можешь поделать, я всё понимаю и не виню тебя… Разве этому я его учил? А я ведь учил его, Рем, ты знаешь. Это правда, что струпы напали на твой отряд?
— Поражён Вашей осведомленностью.
— И что сделал наш Вират Тельман? — с сарказмом выдохнул Фортидер. — Дай-ка я угадаю? Ничего! Он ничего не сделал, ему плевать! Пора бы ему напомнить, что помимо него у меня трое племянников. Конечно, Армин совершенно безголовый, но Трастор и Деривер… — король гневно обессиленно выдохнул и отвернулся, на лбу его проступил пот, который Лазар, личный слуга Его Величество моментально вытер тряпочкой. Этот жест вызвал ещё один недовольный выдох. Вират Фортидер не был дураком, чтобы отрицать собственную слабость и беспомощность, но и смиряться с ними он не желал.
— Почему не ты мой сын, Рем? Почему такой сын, как ты, родился у…
— Прошу вас, Вират… Просто дайте Тельману шанс.
— Ещё один шанс! — горько произнёс умирающий. — Ещё один шанс! Что ж, почему бы и нет. Сколько они дают мне, Рем, эти бездари, именующие себя лекарями?
— Столько, сколько вы сами…
— Не ври мне, юноша, ты же мне почти как сын!
— Тридцать солнестоев, — тихо произнёс Рем-Таль, не отрывая глаз от изображения чернобурого фенекая, выполненного неуклюжей детской рукой, вот уже восемнадцать лет висящего на стене на почетном месте рядом с портретом королевской семьи: Вираты Ризвы, Фортидера и маленького Тельмана.
Король проследил его взгляд, приподнявшись при помощи слуги.
— Передай Тельману, что если он так занят, что даже не счёл нужным зайти к отцу… завтра я жду их с Крейне на Совете Одиннадцати. Еще один шанс, последний услышать взрослую речь из уст мальчишки. Только ради тебя, Рем-Таль.
Король тяжело опустился вниз, а Первый Страж трона кивнул и шагнул к двери. Никто не видел, как скривилось его лицо.
Глава 24. Наш мир
Я лежу на диване, заложив руки за голову, и прислушиваюсь к происходящему в коридоре, стараясь не пропустить возвращение Вечера, для которого у меня есть несколько животрепещущих новостей. Впрочем, пока что в коридоре, судя по тишине, не происходит ничего. Казалось, эта огромная квартира к тишине привыкла, но с учётом того, что ребятёнок-то, похоже, с проблемами, это и неудивительно. При мысли о мальчике у меня снова внутри всё сжалось от бессмысленной глупой жалости. С отцом, который верит в мистику, приводит домой кого попало, целыми днями пропадает на работе, трудно иметь счастливое детство. Впрочем, возможно, многие со мной и не согласились бы. Какие-то отцы сразу же бросают больных детей. А этот вот не бросил… И деньги в семье, очевидно, есть немалые.
— Машка, что ты об этом думаешь? — негромко пожаловалась я, однако скорпиониха хранила гордое молчание. По-хорошему, нужно было бежать отсюда подобру-поздорову. С учётом произошедшего либо Вячеслав мне врал — что было ожидаемо, но всё равно неприятно, — либо врали ему. Иметь дело с хозяином-дураком или с хозяином-сволочью — какая мне, в сущности, разница? И то, и то — незавидная перспектива.
Не знаю, почему я ещё здесь. То ли хочу дать ему последний шанс, то ли меня снедает любопытство — зачем это всё было надо?
Я не выдержала и позвонила Вальке.
— Ну, как там твоя служба?! — звонко выкрикнула она, и я невольно поморщилась, настолько контрастировал с окружающим безмолвием громкий голос моей подруги.
— Да ещё и двух дней не прошло, рано делать выводы, — неопределённо сказала я. Добавила в голос небрежности. — Слушай, ты ведь неплохо в железе разбираешься? Можно ли управлять компьютером удалённо, не присутствуя лично? Ну, там, выходить в интернет, просматривать файлы, находясь при этом за другим компьютером…
— Конечно. Удалённый доступ называется. Анька, ну ты и неуч.
— То есть посторонний человек… я имею в виду, человек, находящийся не в этой комнате и не в этом доме, может иметь доступ ко всем программам?
— Ну, да. Но это не будет совсем уж посторонний человек. Есть разные программки, которые должны быть установлены на компе, да и согласие на удалёнку надо дать. Так что это должен быть очень даже свой человек. Ну, или какой-то мощный хакер, не знаю…
— То есть, достаточно знать, какая установлена программа…
— Установить разрешение на компьютере для удалённого доступа. И интернет нужен. Да я всего пару раз такое видела, когда комп у меня ломался, братан помогал, вот он у меня в этом шарит, а я-то так… Что случилось?
— А без интернета? — вместо ответа спросила я.
— Без интернета никак, наверное… А что?
— Перезвоню, — буркнула я и отключилась.
По словам Вячеслава, Кнара пропала. А кроме неё, доступа к личному кабинету на сайте, где идёт выкладка романа, ни у кого нет. Однако новая глава выходит, кто-то её выложил, и это явно не я. Вариант первый — с Кнарой-Кариной всё в полном порядке. Либо они издеваются надо мной с Вячеславом на пару, либо муж, как и я, жертва глупого розыгрыша, глупого и недолгого, ведь очевидно, что о пополнении романа новой главой ему скоро станет известно. Либо подозрительные личности, похитившие известную писательницу, выпытали у неё логин и пароль от личного кабинета на сайте и опубликовали главу сами. Непонятно зачем только, вот такие они психи.
Однако могла ли Карина помимо логина и пароля дать неведомым врагам ещё и возможность удалённого доступа? Но зачем?
Я повернулась на живот и зарылась лицом в подушку.