Надеюсь, Рем-Таль одумался — в отличие от меня, он вроде бы оставался в сознании. В сущности, Страж мне действительно нравился…
…Так, лежу не голая — уже кое-что. Но и не в кровати, а на полу. На мягком меховом ковре.
И не одна.
Какая банальщина, никогда у меня даже в книгах такого не было, и вот, пожалуйста — сама вляпалась. Медленно-медленно вытягиваю руку и касаюсь щеки спящего рядом мужчины. А может, всё обошлось?
Кажется, последним кадром в фотохронике моих воспоминаний было ощущение, будто кто-то открывает дверь в кабинет Рем-Таля. А вдруг это был Тельман? И я сейчас с ним?
Его беспутное Величество, удачно и беспроблемно сочетавшее в себе любовь к эротическим приключениям с левыми девицами и крайне собственническое отношение к несчастной одинокой законной супруге, после такой сцены, достойной мексиканского сериала тридцатилетней давности, Стража бы попросту убил.
Надеюсь, обошлось, надеюсь…
Мужчина просыпается резко, поворачивается ко мне — и по тёмным волосам я понимаю, что, похоже, всё не так уж плохо.
— Привет, — говорю, просто чтобы что-то сказать, ожидая каких-нибудь истерик, обвинений или угроз. Но Тельман — выражение серых глаз непросто разглядеть в темноте — отвечает мне тихо, неторопливо, и в его приглушённом голосе чувствуется улыбка:
— А на кровати было бы удобнее.
— Сделанного не воротишь, — я приподнимаюсь на локте, всё ещё удивляясь тому, что оказалась здесь, и Тельман, кажется, совсем на меня не злится. Вообще не злится.
— Не спал я с Тирой, — вдруг говорит он. — Но, в общем, почти сорвался, хотя до неё мне никакого дела нет, и никогда не было. Думал, что смогу с ней представить, будто я с тобой. Не смог. Лучше и впрямь отправить её подальше. И по поводу Рем-Таля и его новой должности… ты тоже права. Ты во всём права. Кто же знал, что ты окажешься такой мудрой. Такой… необыкновенной.
Знал бы ты, какая я необыкновенная.
— Где ты был? Бродил по закоулкам Каменного Замка и пыхтел, как сердитый фенекай, пока я отдувалась за нас двоих на Совете?
— Примерно так. Поначалу. А потом…
— А потом сбежал из Дворца и в гордом одиночестве бродил по закоулкам района Росы, чувствуя, какой ты молодец и вообще уже совсем взрослый мальчик, ходишь, не держась за папину ручку?
— Хорошего же ты обо мне мнения, — Тельман вздохнул и лёг на спину, закинув руки за голову. — И даже что-то против я не могу тебе сказать. Да, поначалу я злился на тебя, а на самом деле на себя, конечно же, но быстро понял, как это глупо. Правда, на Совет себя пойти так и не заставил. Так что просто занимался делами.
— Ты — и делами?
— Действительно, что-то невероятное, да? На самом деле, ничего толкового я не сделал. Вспомнил наши с тобой разговоры, прихватил несколько стражников и отправился в район Росы. Через пару-тройку солнцестоев начнём постройку первого приюта для струпов — тех, кто захочет сотрудничать. Будем кормить бесплатно дважды в день, предоставим ночлег, дневное пребывание для детишек, а дальше посмотрим. Надо подумать, чем бы полезным занять взрослых, чтобы не бездельничали. Вспомнил, что был один толковый инициативный парнишка с идеей, чем можно заменить почву — какой-то новаторский грунт из песка, щебня и чего-то ещё. Думаю выслушать его повнимательнее через пару дней. Возможно, устроим конкурс на лучшее решение.
— Неужели никто раньше не пробовал устроить теплицы и фермы вне Охрейна?
— Разумеется, пробовали, Крейне! И не раз, и даже не десять раз, но они очень плохо приживались, возможно, дело не только в почве, влаге и климате…
— Хочешь сказать, это часть проклятия?
— Что-то в этом роде. Но ведь это не означает, что надо перестать пробовать, верно?
— Верно, — эхом откликаюсь я. — Какой ты, оказывается, мудрый!
— А потом я вернулся сюда, думая о том, что ты уже, возможно, собрала вещи, и мне придётся ночевать на твоём пороге. А ты — здесь. Спишь, прекрасная, как дух. И это было лучшим подарком. Наградой за всё. Ты здесь. Если хочешь, можешь ещё что-нибудь отсюда выкинуть, стол или стулья. Я не возражаю.
— Не сомневаюсь, что ты и на столе умудрился обесчестить какую-нибудь девицу. Так что спасибо за разрешение. Будет чем заняться завтра.
Я болтаю всякие глупости, а сама думаю о том, что если не Тельман вошёл в кабинет Рем-Таля, то — кто? Впрочем, какая разница… Может, сам Страж опомнился. Может, я преувеличила его якобы чувства — тоже мне, роковая красотка Крейне, а на самом деле муж к тебе и не притрагивается, сочинив убедительную отмазку, а потенциальный любовник не спешит воспользоваться твоей беспомощностью…
— Не хочу спать, — говорю я Тельману. — А ты?
— Тоже. Чем займёмся? Обсудим ещё парочку важных политических дел?
— Дела можно обсудить с утра. Расскажи мне что-нибудь о себе. О своём детстве.
— Это неинтересно, — вроде бы Тельман морщится. — Иногда, когда я вспоминаю всё то, что было, мне начинает казаться, будто вместо меня действовал какой-то другой человек. Не я. Лучше расскажи ты. О Травестине. О своём прошлом, о семье. Я так мало о тебе знаю. Я хочу узнать тебя лучше.
— Обязательно расскажу, — неожиданно для себя самой говорю я. — Однажды я обязательно всё тебе расскажу, но не прямо сейчас. Знаешь… Давай лучше сыграем во что-нибудь?
— Сыграем? Во что? — судя по всему, Тельман уверен, что он ослышался.
— Здесь есть какие-нибудь игры? Вообще в Криафаре?
— Игрушки?
— Нет, игры, ну… как бы тебе объяснить… Средства для досуга? Ладно, милостивая Шиару, проще показать и научить, чем объяснять.
Тельман не понимает моих разъяснений, спустя шаг я бросаю это бестолковое занятие, поднимаюсь, трясу фонарь из горючего сланца, нахожу бумагу и перья и трачу как минимум шага три, чтобы поведать Тельману правила.
— Как называется эта забава? — мой Вират смотрит на меня с настороженным сочувствием здорового человека, впервые посетившего психдиспансер. — Крестики… Нолики?!
— Да. Начнём с чего-нибудь простого. Потом научу тебя играть в морской бой.
— Но в Травестине нет моря!
— Это игра из Силая. Да какая разница?!
— А на что мы будем играть? — м-да, с детскими играми Тельман не знаком, зато прекрасно ориентируется в азартных. — Чтобы было не так уж по-детски.
— На… — я теряюсь и сначала просто собираюсь ответить, что ни на что, но потом мне приходит в голову абсурднейшая идея. — На раздевание. Это будет самая взрослая игра из возможных, мой Вират.
Разумеется, настоящей Крейне не привиделось бы чего-то подобного даже в самом страшном сне, но у Кнары Вертинской была бурная юность и самый разнообразный жизненный опыт. Правда, не припомню, чтобы когда-нибудь я чувствовала себя так… Так, словно я стою на пороге бесконечного, до горизонта и дальше, золотистого бездонного чуда.
Чувство, которое дарил мне бестолковый Вират Тельман.
Я рассказала ему основные правила, вот только приберегла для себя маленький секрет успеха: следует ставить крестики или нолики лишь в определённые квадратики, и тогда результат боя всегда будет под контролем: либо выигрыш, либо ничья.
— Так нечестно! — после двенадцатой игры Тельман остался без рубашки и носков, точнее — довольно забавных мужских чулок. Мы договорились снимать по одной вещи за четыре проигранных партии. — Ты жульничаешь!
— Напрягите извилины, Ваше Величество, — ехидно ответила я. Вират наготы, конечно же, не стеснялся, но проигрывать не любил. А мне нравилось на него смотреть, и вот так — без одежды, на него, светлокожего, казавшегося сейчас более атлетичным, нежели худощавым. Ещё через шесть партий Тельман оскорбленно завернулся в одеяло и потребовал морского боя. В правилах он разобрался довольно быстро и в первом же бою обыграл меня всухую.
— Твоя очередь, моя Вирата.