— Английский — общепринятый язык Галактики? Представляю, как была бы поражена миссис Мур, моя учительница по литературной композиции!
— И это только малая часть. Вы наш источник множества вещей. Пиво? Коровы? Женщины? Что мы, люди, можем дать такого, чего эти инопланетяне еще не имеют?!
— Комедия! Это, должно быть, комедия.
Берт непонимающе уставился на меня. Значит, не комедия. Он лизнул конверт слишком тонким, почти змеиным языком и протянул мне.
— В завтрашнюю почту, пожалуйста.
Я отдала конверт Нику, и Берт отпрянул, как от удара. Словно раненный сознанием того, что нечто сломанное, недоделанное, коснулось того, чего касался он. Он никогда не смотрел на Ника, не говорил с ним, даже из вежливости.
— Разве там, откуда вы родом, нет умственно отсталых? Берт покачал головой.
— Неплохо, должно быть, жить в инопланетном обществе. Он, похоже, уловил мой сарказм.
— Это не совсем так. У нас свои проблемы. Поэтому я здесь.
— Какие у вас могут быть проблемы?
Я представила мир, где Ник был целым. Не поломанным. Таким оживленным я Берта еще не видела.
— Мы все одинаковы! Имеем все необходимое, и никто не заботится о нашем выживании. У нас нет стимула роста. Нет необходимости в творчестве. Мы так же мертвы, как он.
Берт ткнул пальцем в Ника.
— Катись к черту! — заорала я. — Ник жив. Можешь сколько угодно желать ему смерти, но он жив!
Берт моргнул и опустил глаза.
— Прости.
— Ага, до завтра.
Я видела множество реакций на Ника, но это было что-то новенькое.
Когда Эрни стал жить с мамой у нас, в трейлере, он никогда не обзывал Ника. И не игнорировал его. Для него Ник был чем-то вроде игрушки. Он протягивал ему руку и говорил: «Дай пять!». А когда Ник тянулся к нему, отдергивал руку. Ник каждый раз громко смеялся, пока Эрни не приказывал:
— А теперь ты держи руку.
У Ника не хватало ума отдернуть ладонь от молниеносного шлепка. Он вроде как улыбался слегка, потом смотрел на меня и потирал руку.
— Давай еще раз, Ник, — повторял Эрни, и мне приходилось каким-то образом отвлекать их.
Я боялась думать о том, что творилось, когда меня не бывало дома.
За неделю я успела отправить около дюжины писем. И тут объявились Фермеры. Судя по виду, их можно было принять за страховых агентов или Свидетелей Иеговы, но я знала, куда смотреть. Такие же, как у Берта, комковатые, «съехавшие» щеки, слишком толстые сверху шеи.
Я как раз выходила из нашего трейлера. Спускалась по черной металлической, в ржавых пятнах лестнице, когда услышала голос Гарри:
— Вот, это она и есть.
Два Фермера пригвоздили меня к месту взглядами. Я стояла, как статуя. И ненавидела Гарри больше, чем когда бы то ни было.
— Насколько мы понимаем, это вы видели, как машина упала в реку, — начал один из них.
— Не я.
Щебенка подъездной дорожки словно впивалась в подошвы.
— Она это, она, — затараторил Гарри.
— Не я.
— Мы ищем водителя, — пояснил первый инопланетянин.
— Чтобы задать ему несколько вопросов, — добавил второй.
— Ему? Или ей? За рулем могла быть и женщина. А водителей хуже на всем свете не сыщешь.
Они ответили бессмысленными взглядами. Никакого чувства юмора, совсем как у Берта.
— Нас очень интересует все, что вы видели.
— Ничего я не видела, — отнекивалась я, но они подступали ближе.
— Не могли бы мы поговорить в нашей машине? Второй взял меня за руку.
— Мы могли бы предложить награду наличными.
И тут Ник, громко топая, ссыпался вниз по ступенькам трейлера. Воспользовавшись их замешательством, я сумела вырваться.
— Это мой брат Ник. Вы с ним не знакомы?
Я подтолкнула Ника вперед, и он схватился руками за голову. Им, как и Берту, это тоже не понравилось. Особенно когда они поняли, что имеют дело со сломанным человеком. И хотя не могли отличить мальчика от девочки, мгновенно определили неполноценное человеческое существо.
— Извините, — хором пробормотали они, отступая.
Мы с Ником молча наблюдали, как они садятся в машину и разворачиваются на щебенчатой дорожке. Я показала Гарри средний палец.
— Я точно знаю, ты что-то пронюхала, Силли.
— Это единственное, что ты знаешь, дубовая башка. Он потащился прочь.
В этот же день Фермеры наняли Буббу, чтобы вытащить машину из реки. Мы подглядывали из зарослей. Бубба привел грузовик поменьше, с откидной платформой. Должно быть, Фермеры ничего ему не объяснили, поскольку он, завидев «фольксваген» посреди реки, начал ужасно ругаться. И продолжал ругаться, пока брел по воде.
На другом берегу торчали Гарри с Игеном. Гарри не сводил глаз с Фермеров. Интересно, заметил ли он раздутые шеи, слишком широкие скулы? Возможно, нет. Гарри всегда умел пользоваться слабостями других, но это был его единственный талант.