Борис Иванович ждал нас за оградой. Глаза волхва были защищены специальными очками, скрывавшими способность к изменению цвета от непосвященных. Я представила подругу начальству, тому не составило труда расположить к себе девушку. Уже через пять минут разговора подруга была на седьмом небе от счастья по поводу того, что ее брат попадет в самые надежные и детолюбивые (в хорошем смысле этого слова) в этом мире руки. Я, без особо труда причитавшая все нехитрые Танькины мысли по выражению ее лица, не разделяла ее радости относительно детолюбия, но свое мнение оставила при себе. Заметно повеселевшая подруга отправилась в здание школы, а начальство тем временем начало выпытывать у меня последние новости.
– Про Таньку, вы, наверное, и сами все поняли, – пожала плечами я. – А если про самые-самые последние… То, пока мы сюда шли, за нами кто-то следил.
– И правда, хвост! – удивился волхв. – Впрочем, его уже нет – преследователя загрызла совесть, и он отправился к своему участковому.
– Зачем? – не поняла я.
– Чистосердечно признаться, разумеется.
– В чем?
– Сам найдет что-нибудь, – отмахнулось от меня начальство. – Я не ангел-хранитель, что бы каждый шаг его контролировать.
Я уже было собиралась открыть рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но тут в дверях школы показались Танька с выражением крайней растерянности на лице, и ее ничего не подозревающий младший брат. За ними вплотную шли какие-то личности в черных костюмах, в количестве три штуки. Глаза их были закрыты одинаковыми темными очками, росту они были тоже практически равного. И вообще, если не приглядываться, парни были точь-в-точь агенты Смиты, жаль только, полному сходству мешало абсолютное отсутствие волос на голове у двух крайних мужчин. Тот, что посредине, был стрижен коротеньким «ежиком».
– Ребята, – обратился волхв к новоявленным Смитам, – вам помощь не требуется?
– Проваливай, дядя, пока не поздно, – молвил правый бритый агент, но уже не Смит.
Как только парень раскрыл свой рот, спутать отечественного развязного бандита с голливудским плохим парнем стало поистине невозможно. На этом его выступление, не отличавшееся хорошей дикцией, и закончилось. В следующий момент он со товарищи уже корчился на асфальте, вопя на всю округу, и воздевая к небу руки, по которым стекал расплавленный металл.
– А ты, я вижу, так и не продвинулась в постижении металла, – погрозило мне пальцем начальство. – Это и твое упущение тоже, – строго повернулось оно к металлисту.
– Когда вернемся, тогда и займусь ее воспитанием, – спокойно отреагировал тот. – А сейчас она полезнее такая, какая есть.
Волхв ничего не ответил. Взял в одну руку пялившегося на бандитов Димку, чемодан – в другую, пристально взглянул на Таньку, подмигнул нам, и исчез в телепорте. Бандиты к тому моменту уже лежали без движения. И с отшибленной памятью, были у меня такие подозрения.
– Пойдемте, что ли в кафе, ребята, – как ни в чем ни бывало, сказала Танька. – Тут такое мороженое подают, просто закачаешься!
Угу, от холода окочуришься! Ну, Борис Иванович, ничего адекватнее внушить не мог человеку? Ветер-то какой пронизывающий, и градусник вон, всего пятнадцать выше нуля показывает.