Через полчаса мы уже сидели в помещении железнодорожного вокзала. А куда нам еще было податься? Все наши немногочисленные вещи и документы были с нами, их и искать не пришлось – сработала многолетняя привычка пихать рюкзак под кровать, приобретенная еще в условиях нехватки места в комнате. Танька, прожившая вместе со мной то ли пять, то ли шесть лет, мыслила теми же категориями, что и я. Ее сумка с документами (не разобранная после вчерашнего визита в город), тоже выжила. И это радовало. Как и то, что в здании вокзала оказался работающий кофейный автомат. А вот все остальное – нет.
– Квартира хоть застрахована была? – спросила я Таньку.
– Да, вроде как, – печально отозвалась она. – И что теперь делать? Куда идти?
– В милицию, наверное, – пожал плечами металлист. – Только про нас не говори, что в твоей квартире ночевали. Скажи, что сама на кровати спала, пока в ванную не отправилась, потому что соседей ревом разбудить боялась. Или брата, по привычке. Соври, в общем, ссылаясь на проблемы.
– А почему про вас не говорить? – не поняла полета металлической мысли моя подруга.
– Потому что мы никак не сможем рассказать, почему остались живы, – пояснила я. – И не спрашивай, почему.
– А риэлтор все равно вас видел, – смутилась Танька. – Да и сказала я ему, что вы у меня ночевать собирались.
Опять этот риэлтор! Все-таки, что-то с ним не так! Эх, прогнала я тогда свое первое впечатление об этом типе, а зря. Как я не напрягала память, прогнанная мысль не захотела возвращаться. Тогда я решила спросить подругу о родителях, все равно настроение было такое паршивое, что дальше его испортить ужу не представлялось возможным.
– Тань, а где работали твои родители?
– В каком-то НИИ, не помню точно, как название. – А что?
– Да вот, мысль мелькнула, – ушла от ответа я. – А в каком НИИ-то?
– Что-то там гражданской авиацией связанное. И, то ли с экологией, то ли пресс-службой у матери, насколько я помню.
– А, ну да! Ты же говорила, что они оба МАИ заканчивали, – вспомнила я.
«Вот тоже!» – костерила я себя, – «Раньше подумать головой не могла?»
– Странная ты, Лиса, какая-то, – между тем подала изменившийся до неузнаваемости голос Танька. – Деньги у тебя водятся лишние, вопросы какие-то задаешь, секреты постоянные опять же… – Кстати, ты мне ведь так и не сказала, чем занимаешься?
Я уж и не знала, радоваться мне тому, что Танька не разревелась из-за родителей, или огорчаться потому, что она проявила любопытство. Выручил меня металлист:
– Поверь, Татьяна, сказать мы тебе сейчас ничего не можем. Во-первых, не имеем права, а, во-вторых, мы и сами толком ничего не понимаем. Потому и спрашиваем.
– Так вы тут не случайно оказались? – подозрительно воззрилась на меня подруга. – Это из-за моих родителей?! – стала наступать она на меня. – Да как тебе не…
– Успокойся, Тань, – зажала я рукой ей рот, пока на нас не обратили внимание все бомжи местного железнодорожного вокзала. – Даю честное слово, что в Екатеринбурге мы оказались совершенно случайно. Веришь?
Слава всем языческим богам, Танька не успела окончательно выйти из себя. Она молчала какое-то время, надувшись на меня, как мышь на крупу, но потом все же оттаяла.
– Да верю я, – сказала она. – Кому мне еще-то верить? Но ты мне все равно скажи, как ты тут оказалась?
– Случайно, – пожала плечами я. – Мы вообще-то в Новосибирск направлялись, но я встретила подругу, и она мне сказала, что ты меня искала. Так получилось, что сперва оказались в Екатеринбурге, – лишь немного погрешила я против истины. – Так я тут и оказалась, и не смогла пройти мимо твоего положения, уж прости меня за назойливость…
Ничего не ответила рыбка, только разревелась. Но уже, слава всем языческим богам, от облегчения. Всю футболку мне промочила, пока вспоминала, как ей было хорошо и спокойно, пока я жила с ней в одном блоке, и как ей стало грустно и одиноко, когда я уехала неизвестно куда.
– Слушай, а вам там компьютерные дизайнеры, случаем, не нужны? – с отчаянной надеждой в голосе спросила она.
– Почему бы и нет? – не хватило у меня духу на отрицательный ответ. – Давай, я позвоню своему начальству, через… часиков пять, – справилась я с разницей во времени, попутно решая, удобно ли будет будить волхва в шесть часов утра. – И все узнаю точно.
Все же надежда – великая вещь! Танька немедленно воспряла духом, и, свернувшись на неудобном кресле калачиком, почти мгновенно заснула.