Под конец учебного дня я посещала начальство – Борис Иванович заявил, что будет меня первые месяцы обучать лично.
Я думала, что мы будем изучать постановку защиты, как и было обещано на вводной экскурсии, но занятия начались с лекции об ответственности за поступки, выборе в каждый момент времени, вреде тщеславия, и прочего занудства. Понятное дело, что ответственность возросла, так как возросла сила и возможности. Что же касается тщеславия, то я, если честно, вообще не понимала, в каком-таком обществе я смогу блеснуть подобным пороком, потому как наипервейшая моя задача была не привлекать к себе излишнего внимания со стороны обычных людей.
– Не понимаешь? – возразило мне тогда начальство. – А кто меня про соревнования по ушу спрашивал?
– Так ведь я же не хотела на них попасть!
– Не хотела бы – не спрашивала, – возразил Борис Иванович. – Тема закрыта.
Я покорно вздохнула, и, сделав вид, что внимательно слушаю, начала внимательно изучать пляску огня в камине. Начальство в ответ повысило голос так, что вся моя злосчастная голова загудела, словно железный стакан. Я даже испугалась, что меня постигнет незавидная участь Царь-пушки, и повернулась в сторону наставника.
– Так-то лучше, – проворчал тот. – Так что ты, говоришь, тебе было непонятно? Как воду кипятить? Зачем тебе количество теплоты куда-то прикладывать? Оставь ты уже свое физическое образование в покое! Научись контачить с элементалами!
«Вам-то легко так говорить», – надулась я. – «А мне каково?»
– А кому сейчас легко? – вслух ответил телепат. – С водой мне все понятно. Как у тебя с деревьями?
С растениями у меня, было, слава богу, получше. О чем я и заявила начальству. Он выслушал мой рассказ, хмыкнул, и сказал, что это все благодаря моим Так «довольно неплохим эмпатическим способностям». И что по той же причине стихия самая безличная стихия – воды меня покамест не слушается. При этих его словах напряглась – после того, какой цирк устраивали Матвеичи, мне магом-эмпатом становиться совсем расхотелось.
– Да не выйдет из тебя эмпата, не переживай ты так, – развеселился, глядя на мою озабоченную физиономию, Борис Иванович. – Я, кстати, тебе уже говорил об этом.
– И слава богу, – отозвалась я.
– Ты просто настоящих эмпатов не видела, – грустно усмехнулся начальник. – Но ладно, вернемся к нашим баранам… Что у тебя там с бетонной стенкой?
Пришлось усилием воли поднимать уставшее за день тело, тащиться на спортивную площадку, и, приложив ладонь к стенке, медитировать. Стенка стоически держалась, и на мои попытки никак не реагировала. Наставник тяжело вздохнул, покачал головой, и сказал, что ничего, еще не вечер. В этом он был не прав – его занятия были последними, и, когда мы пришли на площадку, уже наступили сумерки.
Так шло время. У меня порой случались счастливые дни, когда свеча начинала тихонько дымиться через полчаса с начала медитации, а температура воды подымалась на пару десятков градусов. Но все равно это было ничтожно мало.