Поселение словно вымерло. Даже собаки не лаяли, и вездесущие дети не пялились на диковинную одежду. Солнце палило так, что земля, по которой мы шли, ощущалась нами чем-то вроде гранита. Мой небольшой рюкзак вмиг потяжелел, лямки безжалостно впивались в плечи. Парням я и вовсе не завидовала.
– Что за дела? – нахмурился Ярослав. – Погода какая-то непонятная…
– Опять влипли, – вздохнул металлист.
– Почему? – не поняла я.
– Потому что тут наверняка завелась какая-то зловредная редиска, и, угрожая засухой, выманивает деньги из населения.
– Какая-такая редиска? – не понял Ярослав.
– А, не обращай внимания, это у нас такой сленг в том месте, где мы живем!
– А что такое сленг?
– Расслабься, Ярослав, скоро въедешь, – пообещал металлист.
– Куда?
– Не куда, а во что, – терпеливо поправил металлист тоном преподавателя. – Ну, догонишь, сечешь?
– Кого и что?
Мы с друидом переложили процесс обучения на плечи металлиста, а сами предпочли хихикать сзади. Это было куда забавнее, чем самим, пытаясь объяснять, запутываться еще больше.
– О! А вот и трактир!
«Веселая тучка» – гласила вывеска. Что же, название как раз в тему, я не прочь отдохнуть от жары. Мы вползли внутрь, все как один – при последнем издыхании. Домовой во избежание эксцессов сделался невидимым.
На стойке в изнеможении лежал огромный котище. По воздуху вяло передвигались мухи, временами проваливаясь в воздушные ямы. Мы выбрали столик почище, из последних сил поплелись к нему. Жара была аномальная. Где-то через четверть часа появился хозяин, да такой огненно-рыжий, что, казалось, в комнате стало еще жарче.
– Нет ничего, – виновато развел руками он. – Только квас, да щи вчерашние.
– Несите, хоть это, – смилостивилась я. – Квас сейчас как раз в тему будет. А ежели добавка случится, то и просто замечательно!
– Сейчас, сделаю! – обрадовался трактирщик.
Еще бы, ему не радоваться. Мы у него, поди, были единственными посетителями.
Квас был кисловат, но в такую жару слаще и не хотелось. Щи – густыми, наваристыми, хоть ложку стоймя ставь. С такими второго не надо!
Хозяин, видя, что мы вроде как довольны, пристроился рядом.
– И давненько у вас такая жара стоит? – воспользовалась я моментом разведать обстановку.
– Да вот, вторую неделю как маемся, – невесело отозвался трактирщик. – Все, кто могли по соседним деревням разъехались, у них там погода обычная, дожди бывают, и не жарко, как у нас.
– По соседним деревням, говоришь? – удивился друид. – А далеко ли до тех деревень?
– Да верст пять, или шесть до ближней будет, – задумчиво проговорил трактирщик. – Не более того-то…
– Что же это за странная жара такая? – удивилась я. – Только для избранных, что ли?
Трактирщик помрачнел – даже борода потускнела. Он воровато оглянулся по сторонам – не слышит ли кто – а потом махнул рукой, и принялся выкладывать наболевшее. По его словам выходило, что небывалая жара приключилась совсем недавно. Из деревни потянулись беженцы по окрестным деревням (это мы уже знали). Сначала те, у кого совсем уж маленькие дети, потом все остальные, потом пастухи со скотом. Сам трактирщик тут пока остался, потому что у него больная мать в избе, и везти он ее куда бы то ни было боится. К ней он вскоре и удалился, оставив нас одних.
– Нет, волхвами тут не пахнет, – подал голос домовой, снова став видимым. – Я проверял.
– На запах, что ли? – не поняла я.
– Не совсем, – отмахнулась от меня хвостом мелкая нечисть. – Все равно не поймешь. Тут либо леший, либо водяной воду мутят.
– А им-то на что? – снова озадачилась я. – Одному пожары, а другому высыхание водоемов совсем не с руки.
– Опять что-нибудь с людьми не поделили, – зевнул Тиша. – Обычное дело.
– Тогда я предлагаю навестить местного лешего, – потрясла я желудем для наглядности. – Даже, если это и не его проделки, то все равно он должен быть в курсе. Все согласны?
Никто не возражал, план был предельно четок и ясен. Мы дождались огненноволосого трактирщика, расплатились за обед, и как бы невзначай поинтересовались, не нужна ли магическая помощь деревне. Тот только руками вплеснул, завопил что-то нечленораздельное о том, что же мы раньше молчали, и, обнадежив денежным вознаграждением, безжалостно выпихнул под палящие лучи солнца.