К городу Ладога, что раскинулся на берегу собственно Ладожского озера в этой версии Земли, мы подлетели практически в полной темноте. Рассчитывали, конечно, прибыть засветло, но слишком много времени потратили в погибающей от засухи деревне. Высадились за огородами на окраине города, и пошли, чуть ли не на ощупь, аки калеки какие перехожие. После нескольких спотыканий я плюнула на инкогнито, зажгла огонек. Да и потом, что тут, магов не видали, в самом-то деле! Идти стало легче, но тут на меня со всех сторон зашикали осторожные спутники, и я, чертыхнувшись, погасила фаербол. Не известно, сколько бы времени мы проблуждали в абсолютно незнакомом городе, если бы не домовой. Он сочувственно оглядел нашу потерявшую возможность смотреть под ноги делегацию, просочился ненадолго в чужой двор, после чего, встав во главе отряда, уверенно пошел вперед. Мы еще пару раз свернули, а потом ступили на освещенную мостовую.
Улица оставляла впечатление тихого праздника, особенно после блужданий по темным закоулкам. Разноцветные магические огни весело перемигивались друг с дружкой, им вторили сотни светлячков, опутавших ветки придорожных деревьев на манер елочных гирлянд. Из открытых окон доносились звуки, порой весьма гармоничные. Вскоре показался и приют для нас, уставших – двухэтажный деревянный дом стоял на перекрестке, призывно мигал гирляндами. «Путник» – емко гласила вывеска. Домовой настороженно повертел носом, подумал, и кивнул головой в сторону гостиного дома – заходите, мол, одобряю.
Внутри заведение оказалось еще лучше, чем снаружи – насквозь пропитанное вкусными запахами, уставленное бездымными факелами. Зала была практически забита посетителями – верный признак отличной кормежки. К нам немедленно подошла полная миловидная хозяйка, окинула наметанным взглядом, заметила «сибирскую» одежку, и повела наверх по винтовой лестнице – в номера. Правда, свободных комнат было всего две, по две кровати в каждой, но мы решили, что потом как-нибудь разберемся. Поблагодарили хозяйку, кинули багаж, и, довольные фактом наличия ночлега, спустились ужинать на первый этаж. А там уже и стол был готов к нашему появлению.
Мы заказали по кружке пива для парней, огромную чашку чая для меня, миску молочной лапши для домового (свежего молока не осталось), и сели изучать меню в приятной расслабляющей атмосфере. Парни, полистав опись предлагаемых кулинарных шедевров, закали по порции «печеночек от бабки Лукерьи» и поллитра пива на брата. Я обошлась блинами и чаем.
Вокруг шумели посетители. Кто-то кого-то спьяну уважал, кто-то хвастался охотничьими удачами (самого бы его на рогатину, злодея!), кто-то разглагольствовал о политике. В ожидании заказа я прислушалась к жаркому спору двух мужиков за соседним столом. Один из них был явно склонялся к христианству, второй же держался традиционного язычества.
– Что за странный у тебя бог, – говорил тот, что сидел спиной. – Вроде как милосердный без меры, но только к тем, кто щеки под удары подставляет. Кому же такое милосердие нужно?
Местное христианство, насколько я поняла из разговора, широкого распространения не получило, и представляло из себя некую секту уповающих скорее на веру, чем на талисманы. Дальше было не интересно, все это я уже и у нас слышала: про вечное блаженство и муки адовы, про стада овец и всезнающих пастырей, про второе пришествие и спасение истинно верующих, и прочие страшилки. О! А вот что-то новенькое: про некую загадочную дверь, ведущую в чистилище с «на редкость дурным воздухом», адовый предбанник, не иначе.
«Ничего себе, у них тут шестое доказательство существования бога», – возмущенно подумала я. – «Да это же фальсификация чистой воды!»
Не успела я как следует задуматься над нечистоплотными адептами местной христианской секты, как мне принесли тарелку с поистине восхитительными блинами, щедро сдобренными сметаной. Они были так вкусны, а я – так голодна, что я забыла на время про мужичков с их религиозным спором. А когда снова вспомнила про них, то прочувствовала на себе закон мирового зловредства вещей во всей красе – их след, простыл, стол занят новыми посетителями. А жаль! Такая познавательная была беседа!
Наконец мы наелись, расплатились за стол и ночлег, и отправились наверх, по комнатам распределяться, двое на двое. Скажу сразу, оказалась я в меньшинстве. Парни как-то странно на меня поглядывали, и ни один не решался составить мне копанию. Тоже мне, суккуба выискали! В общем, разозлилась я, сказала, чтобы вытаскивали одну кровать из моей комнаты, и оставили девушку в покое. Озабоченный моей безопасностью металлист немедленно воспротивился такому повороту событий. На что ему друид с талисманщиком резонно заметили, что, раз он такой заботливый, пусть сам и спит со мной в одной комнате. Я, естественно, еще больше рассвирепела: тоже мне, нашли прокаженную! Ушла в комнату, закрыла дверь, села дуться в обществе домового: Тишка, жалостливый, за мной, униженной да оскорбленной, увязался. Я достала блокнотик с ручкой из клапана рюкзака (взяла на всякий случай, вот и пригодились!), принялась рисовать карикатуры на спутников. Злобно и абсолютно непохоже – на мне, дочери художника и рисующего искусствоведа, природа явно отдохнула.
Спустя какое-то время в дверь осторожно постучали.
– Уйдите все, я тут буду одна ночевать!
– Нельзя! Неужели ты не понимаешь?
Ага, значит металлист.
– А где же ты раньше был, такой сознательный? – спрашиваю я. – Учти, ромашки я сегодня вечером не принимаю.
– Лиса, ну прости меня, пожалуйста, я тебе три незабудки принес, коленку в кровь разодрал, пока по буеракам лазал.
Вот ведь, пристал, как банный лист, теперь не отвяжется!
Я взглянула на домового, ожидая найти в нем поддержку и солидарность. Ничего подобного! Мелкий перебежчик принял сторону нового страдальца, смотрел на меня жалобными круглыми глазами, периодически показывая ими же на дверь. Все против меня! Я вздохнула, и пошла открывать.
– На, держи цветы, и дай мне зеленку!
– Нет зеленки, есть чудное снадобье от Жозефины, приятно пахнет перепрелой листвой.
– Давай, помогу, – укоризненно покосился на меня Тиша. – А то она явно не в себе.
Я обиженно шмыгнула носом, и поднялась, чтобы выйти на улицу.
– Одну не пущу, – принялся за свое металлист.
– Слушай, – внезапно вспомнила я про христиан, и всю обиду как ветром сдуло. – Я тут такой разговор подслушала в таверне!
– Про местные тряпки?
– Будешь вредничать, не расскажу!
– Я весь внимание, начинай.
Я рассказала про секту с ее адептом, и про загадочную дверь в «чистилище с дурным воздухом». Металлист хмурился, хмурился, потом громко и заливисто заржал.
– А ничего ребятки, не промах! – утирая проступившие слезы, сказал он.
– РПЦ нервно курит в коридоре. Им бы такой отдел пропаганды – миром бы правили. Так ты гулять идешь, или спать ляжем?
Гулять мне, если честно, расхотелось. Поэтому я просто сбегала почистить зубы во двор и легла спать, пожелав своему не в меру сознательному спутнику спокойной ночи.