Только в процессе пристегивания друида кожаными ремешками, я осознала, что у нас случилась беда. До этого я была занята, да и множество загадок, отвлекающих от грустных дум, заполняло мой ум. А теперь… А теперь я мужественно боролась с подступающими к глазам слезами. Вот еще! Для полного комплекта не хватало нам только рева бабского у ложа умирающего. В конце концов я не выдержала, и пошла орошать лесную растительность слезами. Села на пенек, пригорюнилась, все как положено. И вдруг ка-ак подскочу!
– Ни здрасьте тебе, ни поклона, – скрипуче донеслось откуда-то снизу. – Я к ней на помощь, со всей душой, а она – плюх! Чуть не раздавила!
– Ой! Извини меня, пожалуйста, – вполне искренне раскаялась я. – Не признала с горя.
– Да ладно, что уж там, – отвел глаза довольный чистосердечным признанием леший. – Ну докладывай, в чем помощь требуется?
– Да не знаю, – почесала озадаченно макушку я. – Вроде как сами управились… О! ты случаем, не знаешь, – с надеждой уставилась я на мелкую нечисть, что это могло с моим другом приключиться?
Леший скосил было на меня хитрый глаз, но потом опомнился, и не стал торговаться с убитым горем недоделанным, а от того еще более опасным магом. Да и желудь, опять же у меня висел на шее, к порядочности взывал.
– А попутчики твои не забоятся? – с сомнением произнес он.
– Один – так точно нет, да и второй не из пугливых, вроде как…
– Ну пошли тогда, а то тебя уж обыскались, – поторопил меня пенек.
По поляне перед домом наматывал круги металлист. Увидев меня, он прекратил заниматься спортивной ходьбой, встал, как лист перед травой, и ледяным тоном осведомился, где это я пропадала. Я только отмахнулась – спорить не было никакого желания.
– Вот, смотри лучше, кого привела, – радостно показала я на спрятавшийся у меня за спиной пенек. – А ты только и знаешь, как… беспокоиться по пустякам, – дипломатично не стала я употреблять не способствующие миру в команде выражения типа «мужских истерик».
– Да ладно, вижу, – пробурчал металлист. – Извини, нервы ни к черту.
– Проехали, – махнула я рукой, безмерно довольная от того, что меня не стали изводить занудством.
Монарх, если и удивился, то мешать нам своим недоумением не собирался. Леший, удостоверившись, что его не пугаются, важно подошел к коврику. Мне даже показалось, что они поздоровались с летуном. Почему бы и нет, одного поля ягодки-то. Едва взглянув на друида, леший как-то сразу сник.
– Хоть и наш это человек, но вылечить я его не возьмусь, – уверенно и грустно заявил он.
– Отчего же? – спросил заинтересовавшийся происходящим Берендей.
– Вам, человече, кто надобен, – строго взглянул на монарха этот тоже, в некотором, роде монарх, – человек, али … он замялся
– Леший? – подсказала я.
– Середка на половинку, – от души поморщился лесовик, аж пенек по диагонали перекосило. – Так, не пойми что. Не возьмусь, в общем, и не просите!
– Да… «Собачьего сердца» нам не надобно, – погрустнел металлист. – Может, что присоветуешь? – обратился он к лешему.
Мог бы и не просить – тот и так усиленно думал, морщинами аж от натуги весь изошел. Потом велел подождать, исчез, явился через пару минут, мы и заскучать не успели.
– Возьмите вот, – явно нехотя протянул он мне какой-то кривой корешок. – На шею приладьте, и проследите, чтобы не снимал до тех пор, пока в себя не придет.
– А что, есть какая-нибудь опасность? – насторожилась я.
Корешок пришлось чуть ли не силой выдирать из веток лешего.
– Есть, – грустно вздохнул леший, провожая взглядом дорогой сердцу кусок деревяшки. – Что в нем поселится какая-нибудь аморфа. Или несколько.
– А это что за погань такая? – удивилась я.
– Вполне безобидный паразит, – перекосился в верхней части пенек. – Довольствуется обычно малым, нападает на все ослабленные растительные формы жизни. Да вон на березе гриб видите? – махнул он веткой в сторону поваленного ствола с нехилым грибом-паразитом правильной формы.
– Это что, аморфа? – искренне удивилась я. – А я думала…
– Что это твоя двоюродная тетка по отцовской линии? – блеснул остроумием леший. – Аморфа и есть!
Я не стала продолжать бесполезную дискуссию, вспомнив бабок, как-то умудряющихся заговаривать те же бородавки там, где медицина уж бессильна. Аморфа – так аморфа. В конце концов, не в первый раз традиционная наука имеет расхождения с нетрадиционной.
– Корешок-то надень, – посоветовал леший. – Эх! Опять по болотам лазить!
– Где кончаются твои владения? – спросил Берендей, внимательно наблюдавший за нашей беседой.
Леший описал. Монарх кивнул, не стал ничего вслух говорить, но мне почему-то показалось, что он издаст указ прекратить все лесозаготовки в указанном районе. Напоследок леший нам присоветовал не обращаться к человеческим лекарям, дабы не терять времени даром.
– Лекарства тут не помогут, – скривился пенек по диагонали в верхней чести. – У него жизненная сила ушла, тут не лекарства надобны.
– Волхвы помогут? – уточнила я.
– Эти могут, – пенек аж передернуло. – Да не все. Вы там с ними осторожнее, – принялся стращать он нас.
– Не пугай меня, я сама испугаюсь, – мрачно ответила я. – Ладно, спасибо, друг за помощь, отдарила бы тебя, да нечем.
– Да, чего уж там, – махнул веткой леший. – Чую я, что не в накладе останусь, – прищурился он на Берендея.
Тот только кивнул.
– Эх! Была – не была, сотворю-ка еще одно благое дело, – приосанился пенек. – Держитесь мшистой стороны! Пойти, что ли, грибника заморочить?
И, махнув веткой на прощание, исчез, как будто его и не было.