— Я зайду за тобой в восемь часов.
— Не надо.
— Но я хочу, — сказал он, — обязательно.
Прежде чем открыть дверь, он неожиданно обернулся:
— Пожалуйста, не забывай меня.
И снова эта необъяснимая улыбка. Она тряхнула головой, тряхнула еще и еще, и все еще улыбалась, после того, как дверь за ним закрылась на замок.
Три часа спустя он снова подошел к ее двери. Он уже хотел позвонить, но вдруг увидел сломанный звонок.
Из квартиры вышла женщина, осмотрела его, предъявила свое удостоверение.
— Военная полиция. Кто вы и что вам здесь надо?
— Я офицер-ординарец майора. А что вы здесь делаете?
— Майор мертв. Предъявите, пожалуйста, ваше служебное удостоверение.
Прошло некоторое время, пока он отдал документы.
— В порядке. Пройдемте со мной.
В гостиной двое мужчин занимались, по-видимому, консервацией следов преступления.
— Это коллеги из службы консервации улик, — сказала женщина. И хотя он не проронил еще ни слова, она догадалась, что с ним происходит, и поэтому не стала придерживаться инструкций.
— Хотите знать, что случилось? — Ее голос звучал уже не так холодно. — Примерно в полседьмого раздался звонок майора. Она очень спокойно сообщила нам, что покончит с собой и звонит нам для того, чтобы мы самое позднее в полвосьмого увезли ее труп. Она сказала еще, что было бы очень хорошо, если бы мы не опоздали. Потом она положила трубку и не отвечала на наши звонки. Мы сразу же приехали сюда, взломали дверь, но она была уже мертва. Все указывает на самоубийство, обдуманное, запланированное самоубийство. Она вынула из сумки письмо.
— Мы нашли это письмо — оно адресовано вам.
Письмо было запечатано.
Он не хотел его читать, не здесь и не сейчас, но он должен его прочитать, они его не открывали.
В конверте лежал только один лист с тремя строчками:
«Я не ответила на один твой вопрос. „Элгоманза“ означает „Звезда с закрытыми от слез глазами“».