— М-мда, — тихо согласилась я. В мое «сознание» настолько сильно вплелась мысль о запрете на магию, что мне забылось — к Стражам это не относится, и волшебством они пользуются с бо-ольши-им удовольствием. А спокойно обсуждаем на их глазах, мягко говоря, опасные темы, да и вылазка эта. Странно, что за нами до сих пор не пришли.
— В любом случае, нас недвусмысленно попросили держаться от Стражей подальше, — добавила Ната, почему-то погрустнев.
— Это да, — поддакнула я. Мне и раньше не хотелось с ними «общаться», а учеба в Замке не растопила мое «ледяное» сердце. Только вот почему Ната так расстроилась?
— Придется и в самом деле вести себя, как тихони, — неожиданно с надрывом выдохнула подруга, а я чуть не согнулась пополам от смеха, еле-еле сохранив серьезное выражение лица и даже нарисовав на нем сочувствие. Так вот что так огорчило Нату! Невозможность дальше хулиганить и при этом выходить сухой из воды. Да-а, для неё это и в самом деле большое несчастье. Для меня же это было наоборот гарантией того, что в ближайшую неделю (на большее Наты не хватит) можно спать спокойно.
Но, похоже, судьба решила иначе, или, грубо говоря, своими надеждами я нас сглазила.
Неожиданно перед нами открылась дверь в аудиторию, и из лекционного зала начали выходить люди. По глазам собранным в кучку, можно было понять, что мастер Виарона совмещала в шестой день недели практику с теорией, с удовольствием оторвавшись от своих садов ради «любимых» учеников. А подпаленные в некоторых местах костюмы (притом, что те были сделаны из огнеупорной и кислотостойкой ткани) явно говорили, что выходившие были, по крайней мере, на третьем курсе обучения. На более младших курсах опыты проводились только под строгим наблюдением наставников, а те вряд ли позволили бы такие опасные эксперименты (говорили, такой надзор был введен после того, как один больно умный ученик чуть не поднял на воздух северную башню; интересно, что с ним после этого сделали учителя?).
Мы спокойно «врезались» в толпу, плавно огибая спешащих по своим делам (скорее всего куда-нибудь развеяться, если после урока многоуважаемой мастера Виароны этого не сделать то мозги начинают медленно, но верно спекаться), и прошли бы это «препятствие» спокойно, если не один, явно куда-то опаздывающий молодой человек. Тот стремительно, даже не вышел — вылетел из кабинета и направился в противоположную нашему движению сторону. А Ната, смотревшая куда-то вдаль, не успела увернуться. Они шумно столкнулись, и подруга, как более легкая, отлетела к стенке, ударившись спиной (голову она уберегла). Может это и забылось бы: все мы люди, и у всех бывает плохое настроение, но расстроенная после выволочки, Ната не выдержала и весь негатив выплеснула в «мир»:
— И как ЭТО понимать?! — рявкнула она так, что все присутствующие остановились и обратили свое взор на происшествие (обычно у учеников не принято вмешиваться в чужые дела, если они не сулят угрозу здоровью или психике).
— Что именно? — высокомерно спросил юноша, явно не считая себя виноватым. Ната вскипела, а я всмотрелась в лицо парня: светлые волосы длиной до плеч и голубые глаза, лицо аристократическое, с высокими скулами. Тонкий и изящный — ему, как никому другому подходил взгляд благородного на простолюдина. Последнее, кстати, говорило о том, что он из старейших родов (по слухам, в них со временем переродилось дворянство), а те всегда держались особняком от остального народа (а народ так же не стремился к сближению — старейшие держали в руках почти всю власть Города, и, как в любой стране, усиленно из-за неё грызлись).
С другой стороны, Старшие роды никогда не позволяли себе смотреть на целителей свысока — ведь от них зависит их здоровье и жизнь. Данный молодой человек видимо об этом забыл, или считал, что раз он сам целитель, то законы самосохранения ему не писаны.
— Вообще-то у нормальных людей принято, сбивая человека с ног, извиняться, — подруга из последних сил пыталась быть вежливой, но свистящее шипение уже пробивалось, говоря, что Ната в бешенстве. О, Духи! Чует мое сердце: быть драке! А Натке недвусмысленно обещали карцер!
— У нормальных людей принято смотреть перед собой и не лезть под ноги прохожим, — парень так и не понял, что попал: подруга в рукопашной ничуть не слабее мужчины, и если он будет продолжать так дальше, то его аристократическое лицо скоро обзаведется простолюдинским фингалом.
— Одно другому не мешает, — Ната тоже, похоже, поняла суть надвигающееся катастрофы и медленно, но верно начала брать себя в руки. Хорошо. Может быть пронесет. Она встала с пола и окатила светловолосого не менее презрительным взглядом, чем тот её. По гордости потомственные маги ничуть не уступают старейшим. Юноша, похоже, не ожидал такого отношения к себе, взглянул на Нату с изумлением, но тут же попытался взять себя в руки. Та в ответ скривила в отвращении губы. Так его! На дворянчика было жалко смотреть. Хотя нет. Тот смог «выправиться» и теперь лицо его не отображало вообще ничего.
Ната же решила не сдаваться и раскрыла, было, рот для еще одной колкости, но (к счастью, или к сожалению?) вмешался третий (если не считать меня, молча стоявшую рядом с компанией… ну, не умею я успокаивать людей!). Парень с кудрявыми темно-русыми волосами последним вышел из аудитории и, увидев происходящее, решил остановить ссору раньше, пока она не переросла в скандал.
— Надьян, — позвал он. Светловолосый обернулся к говорившему, показывая, что тот произнес его имя.
— Нам надо идти. У мастера Илазе сейчас будут занятия, и мы можем не успеть получить ключ от лаборатории.
На это юноша облегченно вздохнул, радуясь, что скандала не будет, кивнул в сторону Наты (и это притом, что он только, что отказался перед ней извиняться!) и ушел со своим спасителем.
— Мы еще встретимся, — рыкнула им вслед подруга. Похоже, она его так и не простила. Не повезло парню. Ната мастерски делала гадости. Причем доказать, что их сделала именно она, было невозможно. Когда они ушли, я решила, на конец, вмешаться, пока она не натворила чего-то еще.
— Пошли, — я дотронулась до плеча подруги, обращая на себя её внимание.
— Пойдем, — решительно ответила мне Ната, взяла меня за руку и быстрым шагом целенаправленно куда-то потащила. Все-таки она что-то придумала! И чует мое сердце, что нам это дорого обойдется!
По тому, как мы спускались все ниже, я определила, что движемся мы в сторону мастерских. В них разрабатывались новые приборы для целительства, и работали там только парни. Просто потому, что женщину — кузнеца представить было трудно. Прекрасная половина целителей предпочитала более тонкую работу, которой редко занимались уже мужчины: для них это было слишком муторно и долго. Что там забыла Ната, я не представляла.
Мы дошли до обитой железом двери, в которую подруга постучала. Хотя нет, не постучала. Она со всей силы пару раз пнула её, так, что эхо разошлось по всему коридору. Зачем она это сделала? Все страньше и страньше.
Минут пять мы стояли, неизвестно чего ожидая. Точнее чего ожидать не знала я, подруга же чувствовала себя здесь, как рыба в воде. Потом дверь со скрипом открылась, и из прохода появилась чумазая физиономия с шалопайским выражением лица. Она всмотрелась в нас и весело улыбнулась, явив миру аккуратные белые зубы, странно смотрящиеся на измазанном копотью лице:
— Привет, Нари! Рад тебя видеть! Что-то ты давно к нам не заходила, — он посторонился, и мы прошли в душное теплое помещение. В нем стояла куча различных станков: от обычной наковальни до специального инструмента для огранки камней. Все это освещалось обычными факелами (алхимические не позволялись, так, как материалы должны были быть без всяких примесей и уж тем более без магии), а в воздухе стоял истинно «мужской» запах — одуряющий запах пота. Мда-а, и в самом деле не женская работа. Женщина в такой «чистоте» удавиться. В дальнем углу, куда я посмотрела в последнюю очередь, стоял стол и несколько стульев. Там же стояло шесть молодых людей, не менее грязных чем открывший и с не менее белозубыми улыбками.
— Здравствуйте, мальчики! Мы тут навестить вас зашли! Знакомьтесь, моя совесть и здравый смысл в одном лице — Юриль! — парни, как по команде, уперлись в меня взглядами и, вежливо кивнув, представились слева направо:
— Анори, очень приятно.
— Вейзег, рад знакомству.
— Ярон.
— Майян.
— Келед.
— Сотори.
— А я — просто Дик, — наш «дворецкий» назвался последним и улыбнулся еще шире, хотя думалось: куда уж больше. После чего нас проводили к столу и вежливо усадили на стулья.
— Ну, рассказывайте, как у вас наверху дела, а то мы совсем отстали от жизни, — сами юноши тоже расселись: кто на оставшиеся свободными сидения, кто облокотился на стол, а кто просто устроился на полу.
— Как другие я не знаю, а мне лично обещали карцер, — с некоторой гордостью сказала подруга. Странно, по мне, так нечем здесь гордиться. Хотя это меня интересовало мало. Вопрос дня: как не задохнуться в этом «мужском» Пресветлом Краю [Пресветлый Край — синоним слову «эдем»]? О Духи! Полжизни за марлевую повязку!
… или хотя бы платочек…
В отличие от меня парни наоборот отнеслись к этому с юмором, поздравили с «подвигом» и пожелали таких же успехов. Ната улыбалась в ответ на «комплименты» и вела себя совершенно свободно, явно не чувствую дискомфорта. Я слушала их разговоры краем уха, мечтая лишь о том, чтобы это побыстрее закончилось. Но это продолжалось недолго. Подруга, ни с того ни с сего, вдруг резко посерьезнела и, недобро усмехнувшись, спросила:
— Вас-то когда выпустят? — вопрос был странный. Почему их должны «выпускать», когда работа в мастерской дело сугубо добровольное, и ею занимаются только те, кто чувствует свое призвание в разработке механизмов?
— Уже завтра свободны, — парням, похоже, все было понятно, и недоразумений вопрос не вызвал. Ничего не понимаю.
— Вот и хорошо, — непонятно чему обрадовалась подруга, — у меня к вам есть небольшая просьба.
— Да нет проблем, — еще раз белозубо улыбнулись парни, — для тебя все что угодно!
— Это хорошо, — у меня было такое ощущение, что ребята говорили на каком-то своем языке, и я здесь была явно лишней. Неприятно. Но Ната не стала долго скрывать своих намерений:
— Вы можете узнать что-нибудь про парня по имени Надьян? Волосы светлые, курс не меньше третьего. Ведет себя так, будто он пуп земли, — та-ак, неужели это местные «всезнайки» знающие все и про всех. Неужели Ната все-таки решила мстить? Странно… это же не в её стиле! Она может напакостить «здесь и сейчас», но не через день после обиды. Уже через час Ната забывала о ссоре и относилась к ней философски: мол, у каждого свои тараканьи бега в голове (именно так подруга перефразировала «обычных» для всех «тараканов»).
Парни (юношами называть их язык не поворачивался, слишком это было «воспитанное» для них слово) в ответ спокойно сказали:
— Будет сделано.
Подруга их горячо поблагодарила и, встав, направилась к выходу. Я, не заставляя Нату ждать, чуть ли не бегом бросилась за ней. Наконец-то! Свобода!
Вслед нам раздался разрушительный грохот, состоящий из колотящих, пилящих и других неприятных звуков, исчезнувших с закрытием двери. Так вот почему мы столько ждали! Парни просто не могли сразу оторваться от работы, а встречать гостей при таком шуме им не захотелось! Но этих знаний мне было мало и, когда мы вышли на первый этаж, я грозно (насколько позволял мне мой не шибко громкий голос) спросила:
— И ЧТО это было? — имею я, в конце — концов, право после «воздушной и моральной» пытки на удовлетворение своего любопытства!
На мои артистические потуги подруга только неясно хмыкнула, видимо считала, что, засмеявшись в голос, она меня обидит. Но потом все-таки сжалилась и стала «снимать пелену тайны» с событий в мастерской (вот, как выразилась витиевато! Надо меньше читать старых баллад, а то скоро думать стихами начну!).
— Понимаешь, ты не общаешься с тем кругом людей, с которыми знакома я. Ты слишком зациклилась на своем внутреннем мире, и не знаешь, что у целителей есть все: и разногласия, и сплетни, и даже своя иерархия. Просто внешне этого не видно: целители резко разделяют свои проблемы и проблемы людей, поэтому даже человек, который тебя ненавидит всей душой, поможет тебе в твоих разработках, если они в будущем спасут жизни. В данном случае эти парни местные «слухачи». Так получилось, что они к тому же не самые послушные ученики. Ты знаешь, как наказывают девушек?