В двух шагах позади англичанина она распласталась на песке. Когти вонзились в мелкозернистый песок, как бы желая ухватиться за него. Бежали секунды. Мужчина не ложился. На руке у него были часы, и он посмотрел на них. Это отвлекло его.
Ничто более не сдерживало тень. Она поднялась и превратилась в чудовищного зверя. Чудовище в два прыжка приблизилось к Инграму, и его жертва уже не могла спастись.
В последний момент Инграм почувствовал — что-то не так. Он повернулся назад.
Но его настиг первый удар.
Он упал на бок, когти рвали кожу на его лице.
Боль пронзила глаза, как если бы в них вонзили пилу.
Он хотел закричать.
Следующий удар заставил его замолчать, третий — перевернул его лицом в теплый песок, и он уже не мог вдохнуть воздух. Четвертый удар оборвал жизнь Инграма.
Немного позже вернулась Мона. В руке она держала два стакана. То, что она увидела, было ужасно. Ее крик разорвал ночь, стаканы упали на жестоко истерзанное тело, и жидкость растеклась по нему.
Когда подошла помощь, от Моны не осталось ничего.
После выписки из больницы Гленда Перкинс отправилась на отдых. Рождество и Новый год она, видимо, проведет там. Так что, придя в бюро, мы нашли его опустевшим и осиротевшим.
— Кофе нет, — грустно сказал я.
— Чая тоже, — добавил Сьюко.
Мы улыбнулись друг другу: «Что будем делать, старина?»
Я выглянул наружу. Небо было пасмурным. Тучи разливали мелкий дождь. Счастье, что это был дождь, потому что на севере Англии в декабре пронеслась невиданная снежная буря.
— О чем ты думаешь, Джон?
— О солнце, о пляже, о великолепном лете, о девочках в легких платьях, о прохладных напитках…
— Так возьми отпуск.
Я повернулся.
— Я и собирался это сделать и отправиться на Карибское море, это был бы экстракласс.
— Спроси старика, как он к этому относится?
— Да никак.
— Ты уже спрашивал?
— Да он провидец, прямо-таки экстрасенс, — услышали мы голос шефа, который уже прошагал через приемную и входил в бюро.
Мы поздоровались и увидели на лице шефа улыбку. Когда оно изображало улыбку, это означало — что-то было не так, и мы приготовились слушать.
Он сел на краешек письменного стола, посмотрел на меня и спросил:
— Хотите на солнышко, Джон?
— Я бы не отказался.
— Вы тоже хотите, Сьюко?
— Я тоже не против.
Сэр Джеймс кивнул, почти печально.
— А я должен торчать в зимнем пасмурном Лондоне.
— И мы.
— Вы так считаете, Джон?
Мы замолкли. Сэр Джеймс стал вновь нагнетать обстановку. Он выдавливал из себя правду по каплям.
— Много на свете уголков, где сейчас светит солнышко. Я не говорю об Австралии. Но как вы отнесетесь к Рио?
— Самый скверный город на свете! — воскликнул Сьюко.
— Скажите, почему?
— Не знаю. Я не знаю, что думает Джон, но когда я представляю себе нищету…
— Не думайте об этом.
— Минутку, сэр. Означает ли это, что мы должны ехать в Рио?
— Не ехать, инспектор, а лететь.
— Даже так?
Сэр Джеймс кивнул.
— Так оно и есть. Рио вас ждет. — Он поправил очки.
— Но это не оплачиваемый отпуск?
— Нет, Джон. Это служебная командировка.
— А что произошло? Макумба? Пляшущие головы, какое-нибудь ужасное существо? — Я перечислил кое-что, уже известное мне по Рио. Но сэр Джеймс покачал головой.
— Речь идет об убийстве.