30 декабря. 1978 года. Москва. Конспиративная квартира на улице Кирова. 12:15.
Черная волга нырнула в неприметный переулок и свернула во двор, остановившись у ближайшего подъезда шестиэтажной сталинки. Задняя дверца машины распахнулась. Высокий пожилой мужчина в черном пальто с поднятым воротником и надвинутой на глаза мохнатой ушанкой, вышел из машины. Быстро огляделся. Из-под шапки сверкнули линзы очков. Стоящий у подъезда молодой человек в расстегнутой темной куртке демонстративно отвернулся. Придерживая рукой в кожаной перчатке воротник пальто, мужчина в ушанке зашел в подъезд.
Сидевший на первом этаже вахтер сделал вид, что не заметил посетителя. Деревянные двери лифта были распахнуты настежь. Гость зашел, аккуратно закрыл за собой наружную и внутреннюю дверь. Затем нажал кнопку 4 этажа. Лифт плавно тронулся с места. Через десяток секунд он остановился. Гость открыл двери, шагнул в коридор. Дверь в конспиративную квартиру была открыта. В коридоре стоял крепкий мужчина в сером костюме. Квадратная челюсть, нахмуренные брови, холодный и пустой взгляд профессионального убийцы, зловещий шрам белым прочерком наискосок рассекающий правую бровь — встречающий был похож на отмороженного американского гангстера времен «сухого закона». Но при виде выходящего из лифта начальства, во внешности «костюма» произошли чудесные метаморфозы. Взгляд потеплел, хмурое лицо разгладилось, приобрело оттенок подобострастия.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — мужчина угодливо улыбнулся уголками губ и посторонился, давая гостю пройти.
Андропов, не останавливаясь, сухо кивнул и зашел в квартиру. С лица «серого костюма» сползла улыбка, в глазах на мгновение мелькнула тревога. Он чуть помедлил, и зашел следом. Аккуратно закрыл за собой дверь и клацнул замком, поворачивая круглый рычажок запорного механизма.
Шеф КГБ снял ботинки, прошел в гостиную, положил на диван пальто, поочередно стянул с холеных рук черные перчатки, бросив их рядом. Пристроил сверху норковую шапку и шерстяной шарф и быстрым шагом прошел к столу.
Там уже стояло любимое вино Андропова — полусладкое рейнское «Liebfraumilch», сверкающий чистотой бокал и тарелка с маленькими слоеными пирожками с капустой. Врачи запрещали Юрию Владимировичу употреблять спиртное, но он не мог отказаться от своих маленьких слабостей, и на встречах в конспиративных квартирах это вино неизменно присутствовало.
Полковник Остроженко тихо опустился на краешек стула, напротив начальника, но Андропов даже не взглянул на него. Взялся за штопор, лежащий на салфетке рядом.
— Юрий Владимирович, давайте, я открою? — предложил полковник.
— Сиди. Сам справлюсь, — холодно ответил председатель КГБ. Несколькими уверенными движениями вогнал штопор в пробковую крышку вина, чуть поднатужился и с хлопком вытащил его. Неторопливо налил вино в бокал, взял с тарелки и откусил маленький пирожок. Положил его на салфетку. Вытер руку бумажным полотенцем и подошел к окну. Замер с бокалом в руке, наблюдая за полетом кружащихся в воздухе снежинок.
Молчание затягивалось. Остроженко начал нервничать. Он ерзал на стуле, периодически вытирая ладонью капли пота на лбу.
— Рассказывай, что там у тебя? — неожиданно спросил Андропов, заставив полковника нервно дернуться.
— По Ивашутину провал полный, — голос Остроженко дрогнул. — Нашего человека взяли на подходе к машине. Складывается впечатление, что ГРУ о покушении все знало до мельчайших подробностей. Ему просто ничего не дали сделать. Сейчас наш агент у них сидит. Вызвали военного прокурора, эксперта и следаков. Очень похоже, что раскололи.
— Николай Андреевич, ты понимаешь, что это означает? — льдом в голосе Андропова можно было заморозить весь район и Кремль в придачу.
— Понимаю, — понурил голову Остроженко. — У нас могут быть проблемы и очень большие.
— Не у нас, а у вас, — отчеканил Андропов, резко повернувшись к подчиненному. — Официально я не имею к этому никакого отношения. В моё ведомство могут проникнуть враги и шпионы, решившие совершить покушение на начальника ГРУ, спутавшего им все планы. И мне придется нести за это ответ. Но я могу оправдаться, хотя бы частично. Например, оперативно провести расследование инцидента, найти предателей. Правда, большинство умрет при попытке к бегству, но работа будет сделана.
Полковник обреченно вздохнул:
— Неужели ничего нельзя поделать?
— Пока ещё можно, — прищурился Андропов, смотря на Николая Андреевича поверх очков.
— Кто занимался вербовкой Пименова?
— Капитан Самвел Оганесян. Все контакты с ликвидатором проходили через него, — доложил полковник.
— Значит так, Оганесяна срочно отправляй в служебную командировку. В Индию или Африку, куда-нибудь в глухое место. Позаботься, чтобы ему были выделены деньги из наших скрытых фондов. И не вздумай экономить, — холодный пронизывающий взгляд председателя КГБ заставил полковника побледнеть. — Выдай ему солидную сумму — тысяч десять-пятнадцать долларов. Скажи Оганесяну, что его уже ждут наши партнеры на той стороне. Поясни, работа и безбедная жизнь ему обеспечена. Пусть твои люди настроят его на побег, вывезут куда-то со всем необходимым, и пристрелят. Официальная версия: Оганесян понял, что разоблачен, попробовал сбежать, и был убит нашими сотрудниками. В деталях легенду проработаешь сам. Если нужна помощь и поддержка с той стороны, свяжись с Евгением Петровичем. Предварительно мне доложишь, что там напридумывал. И смотри, чтобы всё было не просто убедительно, а железобетонно. От этого зависит твоя карьера и не только она. Понял?
— Так точно, товарищ генерал, — Остроженко вскочил, отдал честь и вытянулся, пожирая начальника преданным взглядом.
— Надеюсь, на этот раз хоть не напортачишь, — криво усмехнулся Андропов.
— И ещё один момент. Организуй наблюдение за Ивашутиным. Нет, хвост приставлять к нему не надо. Просто при необходимости предупреди своих людей, чтобы докладывали, если его где-то заметят. Например, на каком-то мероприятии, при поездке к кому-то из Политбюро или к партийным работникам на местах. И если заметишь что-то интересное, сразу ставь меня в известность. Незамедлительно, в любое время.
— Слушаюсь, — вытянулся полковник.
Андропов, отвернулся к окну, пригубил напиток, замер, прикрыв глаза, наслаждаясь изысканным вкусом рейнского вина. Минуту он молчал, а потом развернулся к Остроженко.
— Я думаю, что с Ивашутиным рано или поздно придется встретиться и поговорить. Надо понять, что ему нужно. Но для этого придется побеседовать с ним в неформальной обстановке. Возможно, после разговора все наши проблемы закончатся. И ты будь готов, когда понадобится, привезти его ко мне.
Полковник остался таким же невозмутимым, но мысленно выматерился. Принуждать начальника ГРУ к встрече с Андроповым, было рискованно. Эти два жернова, столкнувшись между собой, могут его раздавить. Но отказываться было нельзя.
— Как скажете, Юрий Владимирович, — вздохнул он. — Готов выполнить любой ваш приказ.
31 декабря — 2 января 1979 года. Московская область. Деревня Терехово
Новый год я встретил с Иваном Дмитриевичем. Вместе порезали салат оливье, приготовили картошку с говядиной, бутерброды с колбасой. Березин выставил на стол литровую бутыль самогона, а для меня открыл банку с вишнёвым компотом из подвала. Посидели за столом, поговорили о житье-бытье. Послушали сначала передачи по радио, а потом поздравительную речь Леонида Ильича. Выпили за Новый год, я — компот, а Березин — стакан самогона.
За окном мела вьюга, поднимая снежную пыль с сугробов и закручивая в хороводе белые хлопья снежинок, а в теплой гостиной за праздничным столом было хорошо и по-домашнему уютно.
Я ковырял вилкой салатики, слушая праздничный концерт. Радио гремело на всю комнату бархатным баритоном Льва Лещенко.
Дорога, вдаль идущая, —
Наш первый шаг в грядущее.
И звёзд, и земли целина…
Мечты края безбрежные,
Твоя улыбка нежная…
В душе, что отвагой полна
Любовь, Комсомол и Весна
Иван Дмитриевич набулькал в стакан сто грамм мутного белесого самогона, шумно выдохнул и выпил залпом. А песня продолжала звучать, отражаясь от стен гулким эхом.
Мы сами — ритмы Времени.
И нам с тобой доверены
И песни, и ночи без сна…
И снова вьюги кружатся,
И песня учит мужеству,
И с нами на все времена —
Любовь, Комсомол и Весна.
Что-то волшебное было в звенящих ритмах уходящей эпохи, мощном и энергичном голосе Лещенко и волшебных словах, сумевших, несмотря на бьющий через край пафос, передать дух и романтику раннего комсомола.
Дед даже прослезился от полноты чувств, вспомнив что-то свое. Смахнул ладонью, выползшую из краешка глаза прозрачную капельку. Закусил жареной картошкой, кинул в рот коричневый ломтик мяса, неторопливо прожевал и неожиданно признался:
— А самолет то, про который ты рассказывал, американский. Грохнулся, действительно, в Портленде, недалеко от аэродрома. Я по радио в новостях слышал. 10 трупов и 23 раненых. Все как сказывал. Сошлось тютелька в тютельку.
— Я же говорил, — улыбнулся я. — Фирма веников не вяжет.
— Значит и всё остальное, правда, получается, — задумчиво протянул старик. — Юрка и Женька, суки очкастые, со своими прихлебателями решили страну угробить. С ЦРУ и прочими наймитами западных буржуев спелись.
— Так и есть.
И тут старика прорвало.
— Вы скоро уезжаете, будете делом заниматься. А мне что делать? — Березин с силой хлопнул ладонью по столу. Тарелки испуганно подпрыгнули, рюмки и стаканы негодующе звякнули.
— Сидеть тут в этой избушке, и тебя ждать? Предатели тем временем мою страну разрушать будут? Не согласен я. У меня силы пока остались и руки тоже чешутся. Хочется вставить сволочам фитиля по самые гланды. Разговаривал с Сергеем Ивановичем твоим. Так он вежливо отказался. Говорит «Вы и так многое делаете Иван Дмитриевич. Лешу приютили у себя и присматриваете за ним». А я, может, большего хочу. Лично за кадыки этих гнид подержаться, свой вклад в общее дело внести.
Старик замолчал и сидел мрачный как грозовая туча. Я смотрел на насупленного Березина и не знал, что ему ответить. Молчание длилось минуты две. Затем мне пришла в голову интересная идея.
— Иван Дмитриевич, — торопливо заговорил я. — Пока я буду в отъезде, вы можете добрым и нужным делом заняться.
— Каким делом? — осторожно уточнил дед. Он по-прежнему хмурился, но сверкнувший на мгновение молнией острый заинтересованный взгляд, выдал старого чекиста.
— Как вы относитесь к тому, чтобы убрать маньяка? В нем ничего человеческого не осталось. Он детей ножом полосует, потрошит как животных. Животы вспарывает, ещё теплые внутренние органы в банки засовывает, для коллекции. Сексуальное наслаждение получает, глядя на предсмертные муки жертв. Заманивает под разными предлогами детей и подростков в безлюдные места и потрошит. Если его не остановить, будет больше четырех десятков трупов. И это только те, которые станут известными. Законными методами эту тварь поймать сложно. Он только начинает свой длинный и кровавый путь. Маньяк очень ушлый и осторожный. Бывший учитель, косит под безобидного пожилого человека. Я бы сам его с удовольствием шлепнул, да видите, как дела закручиваются. Времени и возможностей нет. А вы можете это сделать, и спасти жизнь десяткам девочек и мальчиков. Избавить их от этого кошмара. Пусть живут на радость родителям, растут, влюбляются, растят своих детей, а потом и внуков.
Лицо старика помрачнело, на скулах заиграли желваки:
— Такую гниду надо к стенке ставить. Над детьми измываться…. Сволочь…
— Так вы согласны? — уточнил я.
— Конечно, согласен, — Березин мрачно глянул на меня. — Но сначала все проверю сам. Извини, Леша, я тебе доверяю, и с самолетом все подтвердилось, но здесь все серьезно. Не хочу невиновного жизни лишать. И так трупов за мной, что блох на собаке. Понаблюдаю за ним несколько деньков. Пока не удостоверюсь, что маньяк, трогать не буду. Как его зовут, и где он проживает?
— Зовут Чикатило Андрей Романович. Проживает в Ростовской области, город Шахты. Я всем все расскажу во всех подробностях. Даже денег дам и оружие. У меня, как вы знаете, ТТ в рюкзаке лежит, как запасной ствол на всякий случай. Готов его вам отдать ради такого дела.
— Не нужен мне твой ТТ, — решительно отказался Иван Дмитриевич. — Мы и сами с усами. Есть кое-что в загашнике.
— Хорошо, тогда хоть денег возьмите, — сдался я. — И не спорьте. Мало ли какие траты возникнут.
— У меня есть деньги, — начал старик, но я его перебил:
— Иван Дмитриевич, перестаньте! — я укоризненно посмотрел на Березина. — Зачем вам расходовать свои? Не нужно. Лучше внукам что-то купите. Деньги в рюкзаке как раз предназначаются для подобных дел.
Старик хотел что-то возразить, но глянул на меня и сдался. — Хорошо. Рублей триста-четыреста дашь. Больше не надо.
Я встал со стула, подошел к рюкзаку, развязал тесемки, достал пачку полтинников, отсчитал десять купюр и протянул Ивану Дмитриевичу:
— Здесь пятьсот.
Березин молча взял деньги, аккуратно сложил их пополам и сунул в карман брюк….
На следующий день ранним утром к Ивану Дмитриевичу приехали Сергей Иванович с Аллой и Василием. Оперативница ГРУ опять колдовала надо мной около часа, нанося грим. Когда она закончила, я увидел в зеркале парня лет двадцати-двадцати двух. Затем меня заставили переодеться в принесенную из «нивы» армейскую форму младшего лейтенанта.
— Будешь сопровождать Петра Ивановича к Романову, — ответил на мой невысказанный вопрос Сергей Иванович. — Поедешь на объект «К-0».
— Дача Григория Васильевича на Каменном острове? — уточнил я.
— Она, — кивнул капитан и прищурился. — Аббревиатуру откуда знаешь?
— Способность у меня такая, — я сделал невинное лицо. — Многое знать. Помните «Гамлета» Шекспира? Там говорится «Есть многое на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
— Но, но, — шутливо погрозил пальцем ГРУшник. — Ты мне тут демагогию не разводи.
— Товарищ капитан, вы начали рассказывать, что будем делать, — напомнил я.
Действуем таким образом, — деловито продолжил Сергей Иванович. — На подъезде к Ленинграду, если никаких проблем не возникнет, пересаживаешься в «волгу» товарища генерала. Проедешь с ним, как одно из сопровождающих лиц — новый личный ординарец. Наша машина будет следовать за вами, и находиться недалеко. Заканчиваете общение с Григорием Васильевичем и выезжаете с дачи. Мы едем следом. Если будет слишком поздно, переночуешь в области, там много наших подразделений имеется. Утром выезжаете. На трассе опять пересядешь к нам. Убеждаемся, что хвостов нет, переодеваешься в гражданское, смываешь грим. Мы отвозим тебя обратно к Ивану Дмитриевичу. Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ капитан, — я вытянулся и шутливо отдал честь. — Готов к труду и к обороне, как в надписи на известном значке.
— Вольно, — улыбнулся Сергей Иванович. — У нас есть полчаса, сейчас чаю попьем, с Иваном Дмитриевичем поболтаем и поедем…
Через 30 минут мы выехали. Семь часов я трясся в белой «Ниве». Сначала болтал о разных пустяках с Аллой и Сергеем Ивановичем. Васю мы старались не отвлекать, парень был за рулем и сосредоточенно следил за дорогой. Потом я дремал, а женщина, устроившаяся со мной на заднем сиденье, молчала, думая о чем-то своем.
Черную «волгу» Ивашутина мы увидели, как и ожидалось, через семь часов под столбом с указателем, на выезде из Ульяновки. Я быстро прыгнул в машину, поздоровался с Петром Ивановичем, а также с Мишей и Артёмом. Начальник ГРУ, неожиданно оказался на заднем сиденье, а спереди весь обзор закрывали огромные туши водителя и телохранителя. Романа, постоянно возившего Петра Ивановича раньше, не было. Я отметил этот факт, но задавать вопрос, куда он пропал, благоразумно не стал.
— Мы уже недалеко от обкомовских дач, — голос Петра Ивановича оборвал воспоминания. — Минут через десять будем на месте.
Я откинулся на сиденье и закрыл глаза, мысленно прогоняя перед собой варианты будущего разговора с Романовым. Засунул руку в карман, нащупал листок с подготовленными сведениями для «Хозяина Ленинграда» и успокоился.
На выезде у Каменного моста нас остановили. К машине подошел коренастый мужчина невысокого роста в длинном темном плаще.
— Старший лейтенант Викентьев. Девятое управление КГБ, — представился он, показав красную корочку, и заглянул в машину. — Товарищ генерал?
Заднее стекло открылось. Комитетчик наклонился к генералу, стрельнув глазами по сторонам. Он явно старался запомнить каждого человека в машине.
— Я вас слушаю, — сухо ответил Ивашутин.
— Григорий Васильевич предупредил, что вы должны подъехать. Где его дом, знаете?
— Разберемся.
— Большой двухэтажный особняк. Он один такой с башней наверху, а напротив широкая лестница, ведущая к реке.
— Спасибо. Мы поняли. Всего доброго, — вежливо попрощался Ивашутин. Стекло поехало вверх, ограждая нас от старлея.
Машина тронулась с места. Я оглянулся и увидел, что Викентьев достал рацию из кармана, и что-то говорит, провожая наш автомобиль взглядом.
— Он точно начальству о нас докладывает. Сейчас нас пропустят, а на обратном пути могут быть проблемы, — заметил Михаил, тоже наблюдающий за комитетчиком через зеркало заднего вида.
— Посмотрим, — неопределенно ответил Ивашутин.
Разговор с Романовым затянулся. Уехать нам удалось только поздним вечером. Едва мы выехали с Каменного острова, и свернули на Выборг, где располагалась 462 отдельная рота спецназа ГРУ в составе 30 гвардейского корпуса, начались приключения. На трассе внезапно возникли две черные волги с истошно воющими мигалками. Первая пошла вперед и подрезала нас, перекрывая дорогу. Вторая притиснула боком к обочине, вынуждая остановиться.
Михаил резко затормозил. Мы попадали вперед, еле успев выставить руки. Телохранитель и водитель схватились за кобуры. Я полез в карман, вытаскивая «ТТ» и верный дерринджер.
— Спокойно, — прогремел в салоне голос Ивашутина. — Оружие можете достать, положить перед собой, но без моей команды не применять и ничего не делать. Сначала узнаем, что им нужно.